Вылетаю в коридор и бегу к себе. Прочь, прочь отсюда! Прыгнуть в машину, и…

— Куда спешишь, сестрёнка? — Лайл ловит меня за рукав.

Пытаюсь стряхнуть его руку, но безуспешно. Испортить минуту разговором с ним?!

— Папа интересуется, где твой недельный отчёт? Он ждёт тебя уже полдня!

Проклятье, отчёт! Я совсем про него забыла!

— Передай своему хозяину: поговорим в понедельник!

— Ну нет, Паркер, так не пойдёт! Не ты устанавливаешь правила!

Цепко ухватившись за мой локоть, он тянет меня за собой и впихивает в кабинет к Рейнсу.

«Папочка» смотрит выжидающе и постукивает по столу. Его пальцы движутся, как паучьи лапы. Меня вот-вот стошнит! Лайл по-прежнему держится за мой рукав.

— Отцепись, гадёныш! — мне, наконец, удаётся высвободиться. — И встань подальше, от тебя воняет псиной.

— Дочь моя, как ты разговариваешь с братом? — шипит и булькает Рейнс.

— Не знаю, кто мне он, а я тебе не дочь! — выкрикиваю я.

И осекаюсь. Но уже поздно!

— Что ты сказала? Повтори.

— Я тебе не дочь…

Рейнс нажимает кнопку вызова. Два его чистильщика тут же появляются в дверях.

— Проводите мисс Паркер в лабораторное крыло! — распоряжается он.

Я глазам своим не поверил, когда увидел результаты! Не над чем было раздумывать и нечего высчитывать: между Мией и мной родственных связей меньше, чем между доктором Сундквист и её аспирантом-эфиопом. Пол поехал куда-то вбок, я едва успел сесть — ноги подкосились. С того момента, как я узнал обстоятельство, которое Мия — бедная, что ей пришлось вынести! — узнала на два дня раньше, я запрещал себе надеяться. Приучал себя думать, что общего будущего у нас нет. Похоже, мне это удалось, потому что теперь я просто не понимал, что делать со свалившимся на меня счастьем. Держал его перед собой, как огромный хрустальный шар, заглядывал в мерцающую глубину и боялся дышать. Мы будем вместе, она моя, она меня любит! Невероятно.

Немного успокоившись, я ещё раз изучил картинки, ровными рядами разложенные на столе. Ошибка исключена! Собрал их в папку, чтобы увезти с собой, и тут же связался с Сидни. Если тот и удивился моей просьбе, виду не подал. Хорошо бы, он выполнил её, не откладывая: Мия не должна страдать ни одной лишней секунды! Затем позвонил в аэропорт и выяснил, что ближайший рейс на Солсбери — через четыре часа. В этот момент на пороге показалась Моника.

— Доктор Гаусс, вы ещё не закончили? Мне пора уходить, но…

— Я закончил, доктор Сундквист!

Мне хотелось поделиться своим восторгом со всем миром, и я обнял её и расцеловал в обе щёки.

— Вижу, результаты анализа получились лучше, чем вы рассчитывали! — произнесла она, растерянно моргая.

— Простите меня, Моника. Вы даже не представляете, насколько лучше!

— Помнится, вы рассказывали, что разыскиваете своих родных — неужели нашли кого-то ещё?

— Как раз наоборот! Не нашёл.

— Джарод, вы говорите загадками. Но, в любом случае, я очень за вас рада! — она улыбнулась и предложила: — Хотите чего-нибудь выпить?

— С удовольствием!

Я был слишком взбудоражен, большая порция текилы дала мне возможность расслабиться и перевести дух. Через четверть часа, пожимая Монике руку на прощание, я думал, что передо мной лучшая — после Мии! — женщина на свете. А весенний Чикаго в неоновом свете вывесок и реклам, мелькавший за окнами такси по дороге в аэропорт, казался мне самым прекрасным городом, где я когда-либо бывал.

Способность рассуждать я обрёл только в самолёте. Мия мне не сестра и вообще не родственница, это факт. Как тогда могло получиться, что её родной брат — брат и мне? В анализе, который осуществил я сам, я не сомневаюсь. Но из тех экспертиз, которые якобы провели в Центре, одна явно была фальшивой. Знать бы ещё, которая! Либо мистер Лайл — вовсе не близнец мисс Паркер, либо никакие кровные узы меня с ним не связывают. Кто наши с Мией отцы — вообще непонятно. В глубине души я, как и она, склонен доверять этой случайно найденной записке. Но если мой отец — мистер Рейнс, родной брат мистера Паркера, а Мия — родственница мистера Паркера, что, вроде бы, тоже подтвердили в лаборатории Центра, она должна быть и моей родственницей. Снова фальшивая экспертиза, или всё-таки ложный след?

Мой отец — мистер Рейнс… Нечего сказать, достойный итог поисков! Если бы я обнаружил это в другой ситуации, я бы счёл это трагедией. Но после недавнего потрясения мысль о том, что я — Паркер, только мешает мне, как камень в ботинке. Да, приятного мало; да, вопросов теперь больше, чем ответов. Но, в конце концов, отцовство мистера Рейнса нужно ещё доказать, а я не стану доказывать! Хватит совать руки в банку с пауками! Завтра… нет, уже сегодня мы с Мией уплывём в другое полушарие, всё остальное больше не имеет значения.

Дождь на побережье давно закончился, стало ясно и очень тепло. Когда я добрался до «Надежды», уже почти рассвело. Мы договорились с Мией, что сегодня она придёт не слишком рано, чтобы ей не пришлось меня ждать. В салоне пахло цветами и чем-то трудноуловимым, прочно ассоциирующимся у меня с ней. Вот тут она стояла вчера, направив на меня пистолет. А там — сидела, когда я брал у неё кровь. А тут сидел я, закрыв глаза и стиснув зубы, чтобы не заорать от боли. Жуткие воспоминания! Но их быстро вытеснили другие: здесь же мы поцеловались в первый раз, и пили виноградный сок за её новую жизнь, и самозабвенно занимались любовью. И всё это — одна неполная неделя! Я снял куртку, разулся и лёг на диван с намерением отдохнуть минут двадцать, а потом готовиться к отплытию, но мгновенно уснул.

Просыпаюсь от жары и солнечного света. Два часа дня! Где Мия?! Почему она меня не разбудила? Вскакиваю и осматриваюсь — дверь заперта изнутри. Я не мог не услышать стука, Мия не приходила. Погоди, не паникуй. Она просто проспала, как и ты, и побоялась ехать сюда днём. Конечно, проспала — после таких переживаний!.. Ночью она появится. Появится… А если Сидни не выполнил мою просьбу или что-нибудь перепутал? Вдруг она ничего не знает и снова решила, что должна освободить меня от обузы в её лице и остаться в Центре?

Избегая думать, что этот вариант — ещё не самый плохой, я набираю номер Сидни.

— Мальчик мой, твои слова я передал Паркер в точности.

— И что она?

— Сказала, что не понимает их, но, по-моему, очень обрадовалась. Сразу же куда-то побежала, и с тех пор я её больше не видел.

— А сегодня… какие у неё были планы?

— Планы были вчера. Она должна была… встретиться с наркологом. Когда она пришла утром в Центр, я подумал, что они изменились.

Помолчав пару секунд, он добавляет тревожно:

— По субботам она часто бывает в Центре, но сегодня не появлялась.

— Ясно. Спасибо, Сид.

Так. Анжело! Он откликается моментально, я получаю возможность проследить за каждым вчерашним шагом мисс Паркер. Шагов этих немного. Она выглядит совсем больной, видно, что ей трудно передвигаться. После обеда она запирается в кабинете и, похоже, засыпает — пять часов изображение почти не меняется. В десять она встаёт и идёт искать Сидни, встречается с ним у Брутса, слушает его, после чего — откуда только силы взялись! — вылетает в коридор с ошеломлённым и счастливым лицом. Последнее, что удаётся увидеть — как в коридоре она сталкивается с Лайлом и он берёт её за локоть. Судя по записи с камеры, установленной в гостиной, к себе домой Мия вчера вечером не пришла. В час ночи запись обрывается, как будто эту камеру выключили.

Снова тормошу Анжело, прошу его прислать любые видеозаписи за пятницу и субботу, какие он сможет найти. Он присылает запакованный архив чудовищных размеров, который я бегло просматриваю — после десяти вечера Мия в кадре не появляется. Что случилось? Чёрт побери, что там случилось?! Бороться с паникой теперь бесполезно! «Где мисс Паркер, Анжело? Она здорова? Что с ней?»

Ответ приходит через тридцать шесть минут: «Мисс Паркер больше нет!»