Его одежда была испорчена, его учебники были испорчены, даже проект по естествознанию был испорчен, и знаете что?

Теневой клуб не имел к этому никакого отношения!

Есть разные типы шуток. Вот эта была злобной, мерзостной выходкой. Даррен, который видел, как всё выглядело в шкафчике Эрика, терялся в догадках, кто бы мог сотворить подобное и по какой причине.

Эрик Килфойл пал первой жертвой волны загадочных, необъяснимых преступлений.

В следующий понедельник в школе состоялся повальный обыск личных шкафчиков. Все знают, что это против закона, но когда кто-то крадёт у директора школы видеокамеру ценой в восемьсот долларов, тут уже не до законов.

Мистер Диллер, директор школы, был из тех людей, которые считают, будто ученики нашей школы — источник всех мировых проблем, и не питал никаких сомнений, что камеру спёр кто-то из нас. Класс за классом мы выстраивались перед своими шкафчиками, и директор лично проверял каждый из них, переворачивая всё содержимое вверх дном. Видите ли, эта камера была ему дороже жизни, поэтому вора ждало такое суровое наказание, какого никто и никогда до него не удостаивался. Я в жизни не видал Диллера в такой ярости. Ральфи Шерман показал, что видел, как некий бомж бежал куда-то по улице с этой самой камерой в руках; его рассказ окончательно убедил директора, что камера всё ещё в школе.

Мой ряд подвергся обыску последним.

Мистер Диллер методично, одного за другим, заставлял нас открывать шкафчики и демонстрировать ему их содержимое, и один за другим мы оказывались невиновными — пока директор не добрался до шкафчика Томми Николса, заклятого врага О_о.

Томми, точно так же как и все остальные, открыл дверцу. Что там творилось! Смятые бумажки, старые библиотечные книги, срок возврата которых давно истёк... А из-под всего этого торчал чёрный ремень. Томми взглянул на Диллера, потом опять уставился в свой шкафчик. Диллер запустил руку внутрь и потянул за ремень. Из шкафчика выплыла его восьмисотдолларовая камера.

— Я её не брал! — вот и всё, что Томми мог сказать в свою защиту. — Это не я, это не я!

Но доказательство — вот оно, смотрело нам всем прямо в глаза.

Томми заплакал — даже ещё горше, чем когда Октавия умерла под жестоким каблуком.

— Я не брал её! — повторял он сквозь рыдания.

Я бросил взгляд на О_о, Шерил и Даррена. Выражение их лиц ясно говорило: они к этому не имеют никакого отношения. Это не была одна из проделок Теневого клуба. Я верил Томми Николсу. Томми был порядочным парнем, а здесь явно пахло подставой. Кто-то подложил ему камеру, в этом нет сомнений, но кто — вот в чём вопрос!

А вот мистер Диллер решил, что увиденное — достаточное доказательство. Томми Николса, лучшего ученика девятого класса, отстранили от занятий на три дня.

Дэвиду Бергеру, несмотря на инцидент со слизью, продолжали поручать соло в бэнде старшей школы, тем самым, как обычно, вызывая у всех участников бэнда неполной старшей чувство собственной паршивости.

Как-то после уроков, когда ученики загружались в автобусы — ехать по домам — Дэвид выскочил из своего автобуса, словно очумелый. В ожидании начала тренировки я стоял и разговаривал с Шерил (этим я в последнее время занимался очень много). Дэвид влетел между нами и спросил:

— Эй, никто не видел мою трубу?

— Да нужна нам твоя труба! — отозвалась Шерил.

Дэвид побежал к другой группе ребят, в отчаянии справляясь у всех:

— Никто не видел мою трубу? Боюсь, её украли!

Он приставал с этим вопросом ко всем, кто выходил из школы, потом вбежал в здание и вынесся обратно несколькими минутами позже. Он едва не плакал.

— Проверил все классы. Я точно брал её с собой в школу. Её кто-то украл!

Мы не придали особого значения его метаниям — до поры до времени. Через полминуты, когда автобусы начали выезжать со стоянки, из-под задних колёс одного из них раздался жуткий скрежет.

Дэвид, можно сказать, нырнул под автобус, чтобы спасти свою драгоценную трубу, но было уже поздно. К тому времени, когда водитель сообразил, что происходит, и остановил автобус, серебряная труба Дэвида Бергера превратилась в лепёшку. Ей больше никогда не играть и никогда не разбрызгивать вокруг себя зелёную слизь. Дэвид поднял её и попытался выправить один из вентилей, но безуспешно. Он потянул сильнее, и вентиль выпал — по нему как будто паровой каток проехался. Дэвид в полном шоке побрёл куда глаза глядят, прижимая к себе изуродованную трубу, словно младенца.

Через минуту к нам с Шерил подлетел Джейсон Перес.

— Я этого не делал! — воскликнул он. — Честное слово, я ничего не делал!

Я знал — он говорил правду. Создавалось впечатление, что кто-то подхватил нашу эстафетную палочку. Как будто ненависть, накопленная и взлелеянная Теневым клубом, претворилась в некоего невидимого монстра, и тот принялся самостоятельно творить нечестные, злые дела.

Однако я чётко осознавал: всему случившемуся должно существовать логическое объяснение.

— Мало ли, может, у них есть и другие враги, — пожала плечами Шерил. — Наверняка это всего лишь совпадение.

— Может быть, — согласился я. — А может быть, кто-то пытается подставить нас.

— Расскажи мне о Теневом клубе, Джаред.

Жалюзи на окнах маленького кабинета мистера Грина были подняты. Я толком не различал лица завуча на фоне яркого неба за его спиной — видел лишь силуэт. Кажется, моё сердце остановилось секунд на пять, когда он задал свой вопрос.

— Теневой клуб? Что это такое? — спросил я. Понимаю, это прозвучало глупо, но он застал меня врасплох.

— Не прикидывайся. Cам прекрасно знаешь, — сказал мистер Грин.

На третьем уроке я получил от него записку с просьбой прийти к нему в кабинет во время ланча. Я сразу сообразил, что Тайсон накапал ему про Клуб.

— Ах это! — Кажется, мне не отвертеться. — Да так, группа ребят. Мы встречаемся, ходим в кино, играем в настольные игры, всё такое.

— Почему вы называете себя Теневым клубом? — задал он следующий вопрос, крутя большими пальцами и поудобнее расположившись в своём большом кресле за большим столом в этой маленькой комнате.

— Потому что встречаемся ближе к вечеру, — ответил я, — когда везде лежат тени. Я могу идти?

— Пока нет. Сначала я хочу узнать побольше о вашем клубе.

— Что бы вам хотелось знать?

— Кто в него входит?

— Ничего, если я поем прямо здесь? — спросил я. Он кивнул.

Я начал жевать свой ланч — это давало мне возможность потянуть с ответом. Я неторопливо съел сэндвич, принялся за чипсы... Грин подождал, пока от моего яблока остался лишь огрызок, и только тогда заговорил снова:

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— На который?

— Кто входит в Теневой клуб?

— Я! — ответил я с улыбкой.

— Кто ещё?

— Не припомню... Говорю же, в это время уже темно, тени кругом... Я и лиц-то толком не могу рассмотреть. Можно мне теперь идти?

— Пока нет.

Я вздохнул и бросил взгляд на запястье, как будто там у меня были часы. Сохраняй спокойствие, говорил я себе. Не потей. Если я вспотею, он поймёт, как я напуган. Нельзя, чтобы он это узнал. Я поднял на Грина глаза, но всё, что увидел — это тёмное пятно его большой головы.

— Вы не могли бы опустить жалюзи? — попросил я. — Солнце прямо в глаза.

— Конечно.

Он развернулся на стуле и выполнил мою просьбу. Теперь я смог различить черты его лица; глаза собеседника пристально смотрели на меня из-за толстых стёкол очков. Я решил, что так гораздо лучше — когда я могу его видеть.

— Почему ты не желаешь рассказать мне, кто состоит в Клубе? — спросил завуч.

Я вздохнул.

— Потому что это тайный клуб. Я поклялся соблюдать тайну.

Похоже, мои слова не вызвали у Грина никакой реакции. Он продолжал пялиться на меня из-за своих пучеглазых линз.

— Тайный клуб?