Ничего не вышло. Ни Ждан Кондырев, ни князь Семен Пожарский не представляли, с кем они связались.

Выяснилось внезапно, что для морского похода потребно 200 стругов, а их всего налицо 30. И тут же пришли известия, что крымчаки большими силами уже подходят к Азову. Казаки сразу же заговорили: «Мы в море пойдем, а эти нам городки разорят…». Потом вроде бы согласились идти в море, но не хотели брать с собой Ждана Кондырева и даже царю объяснительную написали: «потому, государь, что он жил при твоей государьской светлости и человек он нежный, а нашие, государь, нужи и морских походов и пешие службы ему будет не терпеть». И дальше долго расписывали все трудности морских походов, к которым оный Ждан непривычен.

А потом собрали круг и стали подбивать всех пришедших идти именно на Азов…

Атаман Осип Петров им внушал, что нет на то царской воли, да в Константинополе еще и русские посланники сидят, вроде как заложники у турок. Круг казачий Осипа Петрова не слушал. Казаки громогласно требовали идти на Азов, потому что им от азовцев впредь на Дону жизни не будет.

Послали они от своего круга людей к князю Пожарскому, чтоб с войском на Азов шел. Князь Пожарский ответил твердо, что Государь запретил ему против турок воевать. Но стрельцы астраханские презрели и княжескую и царскую волю (известно, кого в Астрахань на службу посылали) и объявили, что идут совокупно с казаками на Азов. 700 человек их присоединились к казачьему кругу. И еще на Азов согласились с великой охотой идти стрельцы терские, гребенские казаки и черкесы с татарами, которых привел на Дон с Гребня по царскому указу князь Муцал Сенчелевич Черкасский. Таковых гребенских людей оказалось 1200.

Здесь же разделились они все на два отряда. Войсковой атаман, уступая воле казачьей, рассадил своих казаков по стругам, взял с собой многочисленный наброд из вольных, пришедших с Жданом Кондыревым, и двинулся на Азов Доном. А конные донцы, гребенцы, стрельцы, черкесы и татары поспешили следом за ним левым берегом Дона.

Все это случилось стремительно. 18 июня, через два дня после прихода войска князя Пожарского, начался поход. Чего они надеялись в только что отстроенном Азове найти, какие богатства, непонятно. Жителей там почти не было, один гарнизон стоял…

Рано утром, на заре, явились они внезапно под азовскими стенами и ворвались в земляной город — Тапрак-Кале. Но турецкая артиллерия с каменных стен ударила и смела вошедших за вал и ров.

Но волна казачья, отхлынув от азовских стен, покатилась дальше, обтекая город. В заливе стояли турецкие корабли, прибывшие с припасами. Команды их, как только услышали внезапную пушечную пальбу, перепугались, решили на Крым уходить. Казачьи струги, проскользнув мимо Азова, бросились за кораблями вдогонку, настигли, три корабля потопили, а два захватили. Сопротивления не встретили. Турки корабли побрасали и на легких сандалах удрали в сторону Керчи, а брошенные ими на кораблях греки отбиваться и не пробовали.

Те же казаки и стрельцы, что шли на Азов левым берегом, отбитые от городских стен, обрушились на охраняющих город татар, порубили их и разогнали.

25 июня вернулись казаки на стругах в черкасский городок, подогнали два захваченных корабля, а на кораблях 36 пушек и 5 захваченных знамен, а помимо того, запас — пшеница, просо, вина разные, и корабельная оснастка — паруса, якоря, канаты.

Еще под Азовом, погромив татар, узнали, что кочует неподалеку, на речке Ее ушедший из-под Астрахани изменник Шатемир мурза Юсупов с улусом своим. Срочно известили о том князя Пожарского, и тому — деваться некуда — пришлось с верными своими людьми ушедшее на Азов войско догонять и изменника Шатемира вместе преследовать.

Шатемиров улус по летней жаре неспешно брел к Кубани. 2000 телег скрипели на всю степь. Тут татар и накрыли. Порубили несчетно и добычу взяли громадную — 7000 пленных обоего пола, 6000 голов рогатого скота и 2000 овец. Овцы во время казачьего нападения в великом страхе рассеялись по всей степи, оттого их так мало и захватили.

Дальше прямо на поле боя без опаски стали добычу дуванить. Тут казаки и князь Муцал Черкасский переругались с князем Пожарским. Пожарскому ничего из добычи давать не хотели и в запальчивости даже стреляли в Пожарского из ружья два раза.

«Усталые, но довольные» вернулись войска обратно под Черкасск. Донцы с астраханцы с Пожарским переправились на правый берег, а князь Черкасский с гребенцами, черкесами и татарами остался на левом. Стояли беззаботно, о новых сражениях пока не помышляли.

А в это время татарский нураддин — третье лицо в Крымском ханстве после самого хана и ка лги — переправился с 7000 всадников через Керченский пролив и спешил на помощь Азову. Подойдя к Азову, нураддин убедился, что город цел, а нападавшие, по сведениям азовской разведки, разделились и стоят оплошно у Черкасского городка по обоим берегам Дона.

Нураддин Некорей (так назвали его казаки в отписке, а по другим грамотам выходит, что звали его Газы-Гирей) присоединил к своему войску азовских жителей Мустафы бея и темрюцких черкас, да до этого по дороге к Азову пристали к нему некоторые ногайцы. Всего набралось тысяч до десяти.

На рассвете 6 июля крымчаки, подкравшись, напали на войско князя Муцала Черкасского и с налета захватили у него знамя. Пришедшие с князем Муцалом подвластные ему татары и их начальник некий Бий мурза подхватились и драли с поля боя, как рассказывали добрые люди, до самого Терека. Но гребенские казаки и стрельцы терские при первом крымском налете удержались, сбились в кучу и отстреливались. Сам князь Черкасский дрался в их рядах, не имея времени предупредить донцов и князя Семена Пожарского о нападении.

Впрочем, те и так стрельбу и крики услышали и прекрасно все поняли.

Переправились они через Дон и возобновили сражение с новой силой. Четыре часа дрались. Сам князь Семен Романович Пожарский ранение стрелой получил. Потом нураддин понял, что перемочь русских и казаков не получится, и решил отступить к Азову. Схлынули татары по знаку и сразу же кинулись вскачь уходить.

Больше всего потерь оказалось у князя Черкасского — многих его узденей и гребенских казаков татары побили. Донцы, переправлявшиеся на помощь князю через Дон вплавь вместе с лошадьми, урон понесли лишь в конском составе, много лошадок побили под ними крымчаки наповал.

Крымчаки, ногайцы и азовцы тоже потери большие понесли. Нураддин стал около Азова на Кагальнике и войско свое в порядок приводил и пытался ногайцев удержать, которые после неудачного сражения сразу же стали как тараканы разбегаться.

Стояли так два войска друг против друга около месяца. Но тут из Азова один прикормленный татарин сообщил казакам и где нураддин стоит, и сколько у него людей осталось. Донцы собрали круг, совещались на нем с князем Пожарским и князем Черкасским и со всеми вольными людьми и единогласно решили идти нураддина добивать.

В ночь с 2 на 3 августа переправилось объединенное 6-тысячное войско через Дон и пушки перевезло. По темноте двигались, сколько успели, а днем попрятались по буеракам и затаились. Разъезды татарские ничего не заметили.

На утренней заре 4 августа напали на крымский стан, многих побили, многих в плен забрали. Отписали потом в Москву, что «с станов царевичей сбили, и шатры и палатки царевичевы, и постелю, и карету царевичеву взяли и мурз и у ближних людей шатры, и палатки, и котлы. И всякую рухлядь поимали а чего взятии было не на чем, и то пожгли, и шатров взяли 71».

Огрузившись добром, пошло войско назад к Черкасскому. Уцелевшие татары, жалея о потерянном имуществе, ободрились и стали преследовать, да Мустава азовский на помощь им подошел. Пришлось отбиваться и пленных татар, 200 человек, перебить — не чаяли их живыми до Черкасского городка довести. Но 6 числа все же дошло соединенное войско до Черкасского без заметного урона.

Гордые своими успехами, направили казаки в Москву посольство с героем Азовского сидения Наумом Васильевым. Новый царь казачьим подвигам был рад, хотя казаки воли его не исполнили, на Перекоп и на Крым не пошли и русским войскам идти туда не дали. Что ж, зато нураддина крымского здорово погоняли и шатры его забрали вместе с каретой. Послал царь донцам на Дон в награду свое царское знамя кармазиновое с зеленой опушкой. Обычно на царском знамени изображался «Спасов образ или какие победительные чудеса». На этом же знамени был изображен орел, а на груди орла на щите царь на коне поражал змия.