Не все сразу делается. Журнал отметил: «В 29 день. Генералы наши велели пушки вывозить; из шанцев своих отступать от города стали; також и в обозех стали выбираться на пристань. День и ночь были холодны и с дождем».

Осаду предполагалось полностью снять до Покрова пресвятые Богородицы — 1 октября. Но обозы выводили к пристани и грузили 4 дня — 29 и 30 сентября и 1, 2 октября.

На Покров утром поднялась буря, ветер дул с моря, Дон выступил из берегов. Фуры двигались в воде до осей, порох подмокал, люди тонули.

2 октября в 8 вечера последние войска покинули лагерь и уходили в непроницаемом мраке. Арьергардом командовал Гордон, «ему стоило большого труда держать войско в порядке по строптивости и непослушанию Низовых полков. Татары напали на отставший полк Сверта и разбили его совершенно, взяв в плен самого полковника с несколькими знаменами. Арьергард едва не расстроился: многие в ужасе кинулись к лодкам. Пользуясь смятением, татары густыми толпами бросились на Бутырский полк, соблюдавший порядок; Гордон подпустил их на ружейный выстрел и залпом из всех орудий отбил у них охоту к отважным нападениям».

3 октября грузились в суда дивизии Головина и Лефорта. «Пошел караван су денной рекою Доном от Каланчей к Черкасскому. Той ночи все ехали».

5 числа караван достиг Черкасска и стоял там до 10 числа включительно. Гордон со своей дивизией и казаками прибыл туда же и тогда же. За речкой Скопинкой татары его больше не преследовали.

«В 11 день. Выбиралось наше войско в обоз, намерения в путь свой. День был красный.

В 12 день. Пошли господа генералы обозами в путь свой и перед вечером перешли речку и отошли не далеко; в степи ночевали. И был снег и ночь холодна была», — монотонно повествует журнал, как уходила с Дона в Россию потерпевшая поражение русская армия. Гордон в своем дневнике упоминает в этот день о вьюге.

«В 13 день. Шли наши господа генералы путем своим; в день был снег небольшой и ночевали в степи.

В 14 день. Перед вечером перешли речку Оксай и перейдя ночевали в степи…».

Стрельцы из дивизии Лефорта обвиняли потом своего командира, что он вывел их из Черкасска позже всех, именно 14-го: «а из Черкасского 14 числа пошел степью, чтоб их и до конца всех погубить, и идучи, ели мертвечину, и премножество их пропало».

Дальше журнал откроем:

«В 15 день. Шли путем. День был тихий, а в ночи был мороз; ночевали в степи.

В 16 день. Маленькую перешли переправку. День был тих, а в ночи мороз. Ночевали в степи.

В 17 день. Перешли две переправы. День был с дождем с небольшим и ночь також. Ночевали в степи.

В 18 день. Был великий снег и стояли на пути, для той погоды, часа с три, и опять пошли в путь свой, и перед вечером перешли переправу и ночевали в степи. В ночи был небольшой дождь.

В 19 день. Перешли переправу; перед вечером перешли другую переправу через реку, прозвание ей Кудрюк, степная, и ночевали в степи.

В 20 день. Перешли две переправы небольшие, не дошед речки, прозвание ей Проток, и ночевали в степи.

В 21 день. Поутру рано перешли речку Проток, в полдни пришли к Северскому Донцу и стали переправливаться на другую сторону мостами и бударами. День был красный.

В 22 день. Також перебирались через Донец. День был красный. И сождався всего войска.

В 23 день. Поутру рано от Донца пошли в путь свой; в вечеру перешли чрез переправу, прозвание Луской, да перешли речку Минякину переправою. День был красный, а ночь с небольшим ветром.

В 24 день. Перешли речку переправою, прозванием Доркул, да ручеек, и ночевали в степи. День был красный и ночь тихая.

В 25 день. Перешли переправу. День был красный и ночь тихая, и ночевали в степи.

В 26 день. Перешли переправу малинкую и ночевали в степи и прошли речку Авсух в той же день.

В 27 день. Шли горелою землею до 4 часа ночи и ночевали у переправы.

В 28 день. Через вышеписанную переправу перешли и в ночи пришли часу в 3 к реке Айдару и ночевали.

В 29 день. Поутру рано через реку Айдар перешли мостом, и еще перешли речку, прозвание Сраная Казинка. День был с погодою и ночь також».

Здесь, на рубеже Земли войска Донского, журнал заканчивается. Известно, что царь шел с армией степью с Черкасска до первого русского города Валуек. Оттуда 1 ноября он отправился вперед, несколько дней провел в Туле на железных заводах, дождался армию и 22 ноября торжественно вступил в Москву. «Пред царским сингклитом вели турченина, руки назад; у руки по цепи большой; вели два человека»…

Цесарский агент при русской армии Плейер задержался из-за болезни в Черкасске и поехал по следам армии месяц спустя. Потом он отчитался перед Императором: «По дороге я видел, какие большие потери понесла армия во время своего марша, хотя и не будучи преследуема никаким неприятелем; нельзя было без слез видеть, как по всей степи на протяжении 800 верст лежали трупы людей и лошадей, наполовину объеденные волками». Все деревни по пути армии оказались переполненными больными, заражавшими местных жителей своими недугами; смертность была ужасная.

Силен же был удар и страшно потрясение, если армия уходила, не преследуемая, и не подбирала отсталых, не хоронила мертвецов…

Да, насмотрелись донские казаки, налюбовались… А кое-кто и рад был: турки обескровлены, еле отсиделись; русские обожглись, еле ноги унесли, теперь нескоро сунутся. Ново-Сергиевский городок смущал и трехтысячный гарнизон в нем. Но ждали, что и это само собой как-нибудь рассосется.

Как бы не так! Еще 27 октября, когда шли выжженною степью, «горелою землею», написал Петр польскому королю и римскому императору, что будущею весною пошлет на Крым и на Азов войска многочисленнее прежних. Польского короля он в письме склонял к решительным действиям, а у римского императора просил искусных инженеров и минеров.

Свои московские немцы — Тиммерман, Вейде, Брюс — в России живут давно, от прогресса отстали, надо новых из самой Европы.

После торжественного вступления в Москву, 27 ноября, в праздник Знамения Пресвятой Богородицы, на Постельном крыльце дьяк Артемий Возницын прочитал воинским русским людям указ: собираться на царскую службу, запасы готовить и лошадей кормить. Охочие люди, вольные и крепостные, повалили в Преображенское записываться в солдаты и в стрельцы. «Охотников нашлось не мало, особенно в господских дворнях, наполненных сотнями холопей праздных и голодных», — пишет Н. Устрялов.

Гетману на Украину полетело приказание к маю выслать под Азов 15 000 запорожского войска. Шереметев в Белгородском разряде получил повеление отправить в Валуйки 7 полков в числе 10 000 под начальством генерала Ригемана и готовиться в поход на Дон.

Сразу же стали формировать сухопутную армию, в которую назначили следующие войска: а) ратные люди московского чина конного строя, стольники, стряпчие, дворяне и жильцы — 3816 человек под началом стольника князя П. Г. Львова (делились на 37 конных рот и отдельно команда есаулов, обозных, дозорщиков и др. в 316 человек); б) 30 полков солдатских — 38 800 человек; в) 13 полков стрелецких — 9597 стрельцов; г) 6 полков малороссийских — 15 000 казаков наказного гетмана, Черниговского полковника Якова Лизогуба; д) войска Донского пеших и конных — 5000 казаков войскового атамана Флора Минаева; е) калмыков — 3000; ж) низовых конных стрельцов и яицких казаков — 500.

Из солдатских и стрелецких полков должно было сформировать три дивизии — Гордона (14 117 человек), Головина (13 738 человек) и Ригемана (10 299 человек). Отдельный отряд из 3-х солдатских полков численностью в 4000 назывался пешим полком адмирала Лефорта.

Сборным местом назначили Валуйки и Тамбов, где войскам надлежало собраться к 20 марта, чтоб не позже 1 мая 1696 года быть у Черкасска.

14 декабря Петр собрал Гордона, Лефорта и Головина, и они стали выбирать единого главнокомандующего. Ясно, что если так выбирают, то возьмут кого-нибудь со стороны, чтоб никому из присутствующих обидно не было. Выбрали престарелого князя Михаила Алегуковича Черкасского, «почтенного заслугами и характером», который проявил верность ветви Нарышкиных еще при владычестве Софьи. Но князь Черкасский болел и от такой чести вскоре отказался. Тогда 9 января генералиссимусом Петр наименовал боярина Алексея Семеновича Шейна, правнука доблестного защитника Смоленска. И правильно, по заслугам. Во время Крымских походов Шейн вторым в войске после Василия Голицына был, Новгородским разрядом командовал.