– В будущем не забывай упоминать о таких вещах, – рассеянно сказал Оуэн, полностью сконцентрировав внимание на своем занятии. – Мне на ум сразу приходят несколько поз при бондаже, когда на плечо оказывается слишком большая нагрузка. Обязательно говори мне, если что-то, о чем я тебя прошу, причиняет боль. Я хочу, чтобы ты чувствовал только ту боль, которая будет приносить удовольствие.

Тело Стерлинга тут же отреагировало на бесстрастные прикосновения Оуэна, член дернулся и начал наливаться.

– Оно давно уже не болело, – ответил он, пытаясь не слишкомотвлекаться. – Я довольно быстро выяснил, каких движений должен избегать. Пока вы не попросите меня подавать мяч в бейсболе или в волейболе или участвовать в состязаниях по плаванию – со мной все будет хорошо.

– Я запомню это.

Оуэн откинулся на спинку кресла, словно возбуждение Стерлинга – а Оуэн совершенно точно заметил его; черт, Стерлингу уже начало казаться, что мужчина заметит, даже если он лишний раз моргнет – напомнило ему о том, что он не должен его касаться. Или все закончилось, потому что он так эффектно расклеился?

– У меня не было возможности спросить, что подойдет тебе в БДСМ, – сказал Оуэн. – Для разных людей это совершенно разные вещи… Ты отреагировал положительно на несколько предложений, но у меня такое чувство, что пока я не упомянул о них, ты об этом даже и не задумывался. Ты читал порно, смотрел фильмы? Есть что-нибудь такое, что тебя заводит, стоит лишь подумать об этом, или такое, что тебя совершенно не трогает? – Он улыбнулся, видя беспомощный взгляд Стерлинга. – Бедняжка Стерлинг, ты чувствуешь себя так, словно мы опять на занятиях?

– В некотором роде, – признал тот. – Все началось с того, что я случайно – и это на самом деле было случайно, клянусь! – подглядел за двумя парнями на вечеринке. – Оуэн приподнял бровь, и Стерлинг уточнил: – Это была обычная вечеринка, не тематическая. В прошлые выходные в том клубе я впервые пришел в официальное место. Если оно действительно такое. В общем, один из них сказал другому встать на колени и отсосать ему – тот, что стоял на коленях, был мой друг Алекс, который и привел меня в клуб – и, ну, это меня очень завело. По правде говоря, я потом неделями фантазировал об этом, мастурбируя.

Он попытался вспомнить о других виденных вещах.

– Эм. Меня привлекает мысль о том, чтобы быть связанным. Отшлепанным. Может быть, выпоротым, хотя не думаю, что мне понравится что-то по-настоящему жестокое. Я не хочу шрамов. – Стерлинг виновато улыбнулся Оуэну. – Чего, я знаю, вы никогда не сделаете, но вы спросили, и я хочу получить пятерку, если даже краем сознания вы оцениваете меня по пятибалльной шкале. Не знаю, что еще. Эм, воск? Горячий воск. И я смотрел он-лайн порно и онанировал на то, как кого-то трахали фаллоимитатором. – Он снова покраснел, немного шокированный собственной откровенностью.

– Ты покраснел только в конце, – одобрительно заметил Оуэн. – И ты дал мне много того, с чем можно работать. Отлично. Ты поймешь, что пятерку нелегко получить, но, полагаю, за это я могу тебе поставить четверку.

– С плюсом, – твердо сказал Стерлинг. – Определенно с плюсом.

– Паршивец.

Оуэн резко провел ногтем по левому соску Стерлинга, вырвав у того испуганный выдох, потому что хоть больнои не было, но все равно обожгло. И две вещи – умеренная дерзость и последовавшее за ней такое же умеренное наказание – со щелчком соединились в мозгу. Теперь Стерлинг был полностью возбужден и, не удержавшись, украдкой бросил взгляд на Оуэна, чтобы посмотреть, стоит ли у него тоже под джинсами, прячущими гораздо больше, чем воздух, в который одет сам Стерлинг.

– Ты должен смотреть мне в лицо, – заметил Оуэн. – Да, я возбужден. С той самой минуты, как ты пришел сюда, но мне нравится определенная доля предвкушения. И конечно, мне легче оттого, что именно я решаю, когда все это закончится, ты же такой роскоши лишен. Кончишь ты или нет, всегда будет зависеть от меня.

– Всегда? – Моргнув, Стерлинг уставился в лицо Оуэна, как и следовало. – Мне вообще нельзя будет кончить? Знаете, как часто я обычно мастурбирую? – Он чуть ли не поскуливал, но не мог сдержаться.

– С сегодняшнего вечера я буду совершенно точно это знать, потому что ты будешь делать это только с моего разрешения и, как правило, передо мной. – Оуэн издал звук, похожий на тихий смешок, но Стерлинг мог простить ему это, если это означало, что, по крайней мере время от времени ему будет позволено кончать. – Прости, ты что, подумал, что отсутствие секса четыре месяца означает, что дрочить тоже нельзя? Я собираюсь о многом тебя просить, но не о невозможном.

– Я не думал, что онанирование считается, – сказал Стерлинг. – Я не… вау. Это будет труднее, чем я думал.

– Знаешь, я продолжаю поражаться тому, как мало ты разбираешься во всем этом. Никакой мастурбации без разрешения – это типичное условие в отношениях между Домом и сабом. – Его лицо смягчилось, отчего у Стерлинга перехватило горло. – Ты с разбегу запрыгнул на самую глубину, даже не умея толком плавать.

Стерлинг серьезно посмотрел на него и улыбнулся.

– Да, – сказал он. – Не дайте мне утонуть.

В ответ на это Оуэн снова коснулся его лица рукой и приподнял подбородок. Губы Оуэна на его губах словно скрепили сделку поцелуем. Так близко Стерлинг мог видеть только смотрящие на него глаза, их светло-серый цвет с вкраплением темных пятнышек.

– Думаю, я могу тебе это обещать. – Оуэн в последний раз погладил его лицо и встал. – Для одной сессии достаточно. Одевайся, и перед уходом я дам тебе свой личный и-мейл. Я бы попросил тебя, чтобы ты прислал мне свое расписание сегодня, тогда мы договоримся о встрече через несколько дней.

Стерлинг медленно поднялся на ноги, довольно сильно ошеломленный. Собрав одежду, он начал распутывать ее. Он надеялся, что они оба не совершают сейчас ужасной ошибки, потому что он и так уже чувствовал себя совершенно беспомощным.

Глава Четыре

Когда Стерлинг ушел, Оуэн вернулся в гостиную и замер посреди комнаты, пытаясь подсчитать, сколько же ошибок совершил за последние два часа. Вернее даже больше – начиная с той ночи в клубе, когда Стерлинг решил пуститься во все тяжкие. В тот день Кэрол хотела повидаться с другом, а он из чувства противоречия ее не пустил, демонстрируя свою власть, за что и поплатился.

Что, во имя всего святого, заставило его взять нового саба так скоро после избавления от Кэрол, словно он и дня не мог прожить без того, чтобы не чувствовать себя ответственным за кого-нибудь? Жалость, сочувствие, симпатия? Или что-то менее альтруистичное…

– В следующий раз лучше заведу кошку, – пробормотал он. Боже, как это глупо. Стерлинг мог разрушить всю его карьеру парой неосторожных слов, он мог и сам вылететь с последнего курса. Перед мысленным взглядом Оуэна пронеслись заголовки газет, и он поморщился. До сих пор он старался не смешивать работу и личную жизнь – и вовсе не из чувства стыда, а просто из практичности. Весь учительский состав знал, что он иногда встречается с мужчинами, и для большинства это не было проблемой; время и законы изменились. Однако связь со студентом… и знакомство его с миром, который многие сочтут порочным и извращенным… О, на это они едва ли отреагируют так толерантно.

Так что надо покончить с этим, пока все не зашло слишком далеко. Найти Стерлингу другого Дома – который рисковал бы не столь многим, достаточно адекватного, чтобы провести новичка-саба мимо кочек и ям.

Он попытался припомнить кого-нибудь из знакомых, кто бы согласился взять себе Стерлинга, учитывая, насколько противоречиво было его поведение, и список вышел коротким: он сам.

Просто Стерлинг был слишком соблазнительным, чтобы отказаться от него. Красивое тело и лицо. Занятия спортом сгладили подростковую угловатость; его тело было совершенным: сильные ноги, широкие плечи, гладкая загорелая после лета кожа и этот румянец… О, Оуэну он определенно нравился. Ему хотелось, чтобы вся кожа Стерлинга была такого цвета, хотелось заставить ее пылать, а потом прижаться ладонью к покрасневшей, горячей коже…