Это было глупо, ведь он трахал немало парней, которым, похоже, чертовски это нравилось, и он знал, что они не симулируют.

Конечно, впустить в себя пальцы Оуэна – куда более сложная задача, а Стерлинг знал, что сегодня Оуэн собирается это сделать. Прошлым вечером у них был долгий разговор, Стерлинг, краснея, детально описывал, как далеко сумел зайти, и Оуэн сказал, что он готов.

А иногда слышать, как кто-то другой говорит, что ты готов, было таким облегчением, что Стерлинг бы согласился на все, чего бы Оуэн ни захотел.

– Ты напряжен, – заметил тот, положив руку Стерлингу на затылок.

– Да, Оуэн, – просто ответил он.

– Я сказал тебе, что ты готов к этому, – напомнил ему тот. – Если докажешь, что я ошибся, это не будет концом света, но я надеюсь, что этого не случится. – Он улыбнулся, большим пальцем поглаживая кожу за ухом Стерлинга и посылая по спине мурашки. – Я хочу услышать звуки, которые ты издашь, когда я впервые прикоснусь к тебе там. Хочу видеть твое лицо, когда ты будешь умолять меня о двух пальцах, а не одном. И ты это сделаешь.

Стерлинг даже не успел сглотнуть, переполненный страхом и предвкушением, Оуэн похлопал его по щеке и небрежно добавил:

– Я собираюсь проводить тебя наверх и отшлепать, пожалуй. Тебе нужно расслабиться и вспомнить, что ты мне доверяешь, а этот способ не хуже любого другого.

Стерлинг не собирался с этим спорить. После спанкинга его переполняла теплая эйфория, и он еще острее чувствовал каждую часть своего тела. А потом это пройдет, и он сконцентрируется только на горящей, пульсирующей заднице, веселья мало, конечно, но дискомфорт того стоил.

К тому времени как Оуэн с ним закончил, Стерлинг задыхался, глаза блестели от слез после последней серии шлепков, но он все равно умолял о большем, пока не потерял способность связно мыслить, его член затвердел, отвлекая от жара горящих ягодиц.

– Ты так хорошо справился, – тихо произнес Оуэн, осторожно положив ладонь на покрасневшую от ударов кожу. – Ты отзываешься с первого шлепка, знаешь? У меня никогда… Ты как будто создан для этого, потому что так сильно этого хочешь. Я мог бы, думаю, довести тебя до такого состояния полудюжиной ударов, но, не волнуйся, я бы на этом не остановился. Ведь боль нужна тебе не меньше, а мне нужно дать ее тебе.

Подумав, что тот прав – что ему действительно нужна боль, и что именно это и надо было ему, чтобы напомнить себе, насколько он доверяет Оуэну – Стерлинг кивнул, но не сдвинулся с места. Он хотел позволить Оуэну все контролировать, самому решать, что Стерлингу делать дальше и правильно ли он поступает. Оуэн скажет ему, что делать, и он это сделает. Все было так замечательно просто.

Щелчоккрышки пробился сквозь шум в ушах. Стерлинг видел, как Оуэн бросил смазку на кровать, прежде чем сесть и поманить его к себе на колени, но он забыл об этом.

Почти забыл о цели сегодняшнего вечера.

– Я знаю твои стоп-слова, и ты – тоже, – произнёс Оуэн, – но это не обычная сцена; ты можешь использовать и их, но все, что тебе нужно, чтобы заставить меня остановиться, это просто об этом сказать. Хотя во время спанкинга это не сработает, пока я не решу, что с тебя достаточно; говорю это для того, чтобы ты ясно отдавал себе отчет.

Спокойные слова шепотом и способность Оуэна командовать полностью отвлекли Стерлинга, так что первое прикосновение холодных скользких пальцев, которые нырнули в углубление между ягодицами, оказалось шоком.

«Хорошо», – сказал он себе. Он сумеет. Он ужеделал это и знал, что это приятно – очень приятно, – когда внутри тебя палец, который задевает набухшую простату. Он делал это много раз, и было здорово, подумать только, каким будет ощущение, когда это сделает Оуэн. И черт возьми, при мысли об Оуэне его член нетерпеливо дернулся, а потом еще раз – потому что скользкий кончик пальца потер невероятно чувствительную кожу у входа.

Когда Оуэн сделал это снова, Стерлинг тихо застонал, показывая тому, что ему было необходимо знать – что Стерлингу нравится, что он не слишком напряжен. Конечно, Оуэн и сам всегда мог это определить.

Боже, было так потрясающе, когда Оуэн прикасался к нему там. Так интимно.

Еще смазка – она оказалась теплее, чем ожидал Стерлинг, как будто Оуэн держал бутылочку в ладони, чтобы Стерлинг совсем не отвлекался. Жидкость потекла между ягодиц, по кольцу мышц, обволакивая кожу, а потом кончик пальца Оуэна толкнулся внутрь, забирая смазку с собой, облегчая проникновение.

Оуэн не колебался и не осторожничал – Стерлинг хотел поблагодарить его за это, но не смог выдавить ни слова. Медленное, нежное давление пальца казалось уверенным, словно Оуэн делал это сотни раз – что наверняка так и было – и Стерлинг вздохнул от облегчения.

– Скажи, что ты чувствуешь, – попросил Оуэн.

– Облегчение, – тут же отозвался Стерлинг – он давно понял, что по такому поводу с Оуэном спорить не стоит; лучше говорить обо всем, когда ему это прикажут. Даже если это и нелегко – или неловко, – когда палец Оуэна медленно двигается вперед-назад внутри него. – О боже, это так… так здорово.

– Так и должно быть, – сказал Оуэн, едва заметно усмехнувшись.

Ладно, Стерлинг – идиот, он и так это понял. Однако накатывающие волны ощущений, будившие в нем желание собственнически сжаться вокруг пальца Оуэна и одновременно втянуть его еще глубже, были достаточно сильными, чтобы отвлечь его от мыслей о том, сколько времени он потерял.

– Готов к большему? – спросил Оуэн. – Два пальца – это уже не так удобно, как плаг, но ты должен справиться.

– Да, – ответил он так поспешно, что даже смутился. Стерлинг боялся, что это будет уже слишком, но ему хотелось еще, хотелось доказать Оуэну, что он может, может и примет все, что тот для него ни уготовит.

Оуэн не стал заставлять его ждать, и да, оказалось, что он все-таки могпринять два пальца – о боже, мог. Ощущение пальцев внутри было незнакомым, но Стерлингу хотелось, чтобы оно стало привычным, и каждое неторопливое, точное проникновение словно заставляло гореть – как физически, так и эмоционально. Теперь он тяжело дышал, хватая ртом воздух, подаваясь навстречу каждому движению, по спине тек пот. Он был опасно близок к тому, чтобы кончить, а Оуэн не давал разрешения.

– Хватит, – выдохнул Стерлинг, и Оуэн, как и обещал, тут же замер. – Просто… подождите. Это приятно, но… слишком. Боже. – По телу пробежала невольная дрожь, ягодицы напряглись, мышцы стиснули костяшки пальцев Оуэна.

Причина его страхов внезапно ясно предстала перед глазами. Его отец не хотел, чтобы он становился именно таким, чтобы нагибался перед другим мужчиной, чтобы его имели, как, думал отец, должны иметь только женщину.

Стерлинг задрожал и застонал, член обмяк из-за внезапного приступа тошноты.

– Не двигайтесь, – прошептал он, зная, что Оуэн послушает. – Пожалуйста. Мне нужна минута. – Стерлинг не считал секунды, но, казалось, прошло больше шестидесяти, прежде чем он смог сфокусироваться на правде – он хотелбыть здесь, он выбралэто сам, выбрал Оуэна, чтобы тот сделал это с ним. Выходит, все у него в руках. Оуэн молчал и не шевелился, как и сказал ему Стерлинг.

Пожалуй, Оуэн на это посмотрел бы иначе, но Стерлинг не собирался делиться с ним этой мыслью, по крайней мере сейчас.

Он сосредоточился на приятной дрожи, которая пробегала по телу просто от растяжения и ощущения наполненности, пробуждая возбуждение одной силой воли. Его отец не победит в этой битве.

– Теперь готов? – тихо спросил Оуэн – и этого вопроса оказалось достаточно, чтобы Стерлинг наконец решился кивнуть.

Когда Оуэн снова начал двигать рукой, крупные пальцы влажно и плавно вошли в Стерлинга, тот позволил себе стонать и наслаждаться, утопая в ощущениях. Он тот, кто он есть, и ему нечего стыдиться того, что он находит удовольствие в том, в чем находит. Он не знал, верит ли в бога, но даже если бы и верил, то точно не в того бога, который считает секс грехом, неважно, кто твой партнер.