Но итог расследования не укладывался в голове: в ночь 16 октября 1946 года только десятерых отправили на виселицы, и этим словно завершилось очищение западного общества. Гитлер был мертв, десять его прихвостней повешены. Теперь-то уж ночь точно миновала!

Двумя приговоренными международным трибуналом были Геринги Борман. Фельдмаршал Герман Геринг обманул всех — он принял цианистый калий за два часа до казни. Борман ухитрился не явиться на суд. Он стал единственным обвиняемым, чье дело слушалось заочно и которого приговорили заочно. Борман и его сообщники не собирались наблюдать, как будет разрушено дело всей их жизни. Нацизм не умер на виселицах.

О Германском братстве (Die Deutsche Gemeinschaft) Стивенсону впервые рассказал один из агентов латиноамериканской разведки, чьим координатором являлся сэр Уильям Стивенсон (не путать с «нашим» героем), личный помощник Уинстона Черчилля, отвечавший за секретные операции во время Второй мировой войны. «Малыш Билл», как его называли, и его американские коллеги оказали Стивенсону неоценимую помощь и поддержку в работе над головоломкой Бормана. Одним из его лучших друзей в военное время был генерал Уильям Д. Донован, возглавлявший отдел стратегических разработок. Когда Стивенсон знакомил «малыша Билла» в 1972 году с «кусочками» головоломки, тот сказал: «Ничто и никто не сможет обмануть лучше документов».

Его агент в Латинской Америке вторил этому предостережению: «Дух нацизма связывает группы людей. Они не составляют списков членства, редко обращаются друг к другу по настоящим именам, манипулируют и действуют подобно участникам старого Германского братства, давшему Борману такую власть над Гитлером. На таких людей документации не существует».

Более двадцати лет Борман, этот коренастый крестьянин с приплюснутым носом и подобострастными манерами дворецкого, держал в своих обманчиво мягких пухлых ручках те нити, что позволяли манипулировать фюрером. Еще долгое время после смерти Гитлера историки продолжали недооценивать его значение, что также многое говорит об этом человеке. Его никогда не заботили внешние символы власти, он хотел обладать ее сутью. Когда он появился при дворе Гитлера — скромный и проницательный, генералы с их фальшивой аристократичностью смотрели на него свысока. Глупцы, наподобие Иоахима фон Риббентропа, жадные до титулов и почестей, его игнорировали. Снобы-интеллектуалы, и в числе их Альберт Шпеер, даже в семидесятых годах отзывались о Бормане как о жестоком и грубом простолюдине. Сумасшедшие идеологи — такие, как апостол новой религии Альфред Розенберг, говорили о его безграмотности.

Нацистские стратеги долгие годы плели заговоры, чтобы настроить Запад против Советского Союза. Они продолжили претворять этот план в жизнь и после окончания войны. Члены Братства Бормана стали наемными агентами западной разведки. Как это обнаружилось, — еще один из кусочков головоломки. Каждый из них ужасает, а общую картину так же трудно осознать и понять, как и явление третьего рейха. Нацистский эксперимент по созданию в Европе расы господ провалился, и сами немцы оказались недостойными называться высшей расой. Но эксперимент должен был начаться вновь в другом месте. Дальнозоркие нацисты подготовились к этому, но в то же время они хотели сохранить некоторое подобие законности.

Во время процесса в Нюрнберге западной частью мира начало овладевать чувство морального долга. Но «холодная война» внесла в него коррективы более приземленного характера. Появилось оправдание, что цель оправдывает средства. И русские успокаивали себя теми же словами. И обе стороны с азартом стали соперничать, пытаясь подкупить нацистов. Так мало-помалу мир пришел к тем общественным настроениям, на которые так рассчитывал Борман и его «братья». Они начали выходить наружу, однако столь тихо, что это мало кто заметил.

Но сам Борман превратился в неудобный символ: он был напоминанием о зловещем прошлом, тогда как Запад уже шел на небольшие компромиссы: например, к 1970 году в возрожденной западногерманской армии имелось 176 немецких офицеров, каждый из которых служил при Гитлере в ранге старшего офицера. К 1970 году уже можно было приобрести мемуары «Лионского палача», нашедшего убежище в Латинской Америке. Он чувствовал себя в достаточной безопасности и заявлял миру, что, отправляя сирот в газовые камеры, он всего лишь выполнял свой долг главы местного гестапо.

Повествование в хронологическом порядке не сможет дать ясного понимания такой сложной истории. Поэтому Уильям Стивенсон позволил себе свободно обращаться со временем и местом повествования. Его целью было, двигаясь вперед и назад, включить столько фактических и психологических деталей, сколько может увидеть разумный наблюдатель при взгляде на безумный мир, и дать панорамный обзор той мании, которая не укладывается в воображение обычного человека. Он пытался сложить все кусочки головоломки так хорошо, как это только возможно, но при этом не делать вид, будто ему удалось разгадать эту загадку. И мы пройдем вместе с ним по этому пути. Но прежде отметим еще, что Мартин Борман вел обо всем подробные записи. Оставляя пылающий труп Гитлера, он прихватил с собой более тысячи напечатанных страниц, озаглавленных «Заметки чрезвычайной важности для будущего» с пометкой «Хранить с величайшей осторожностью».

Еще раз напомним, что точного описания Мартина Бормана никогда не существовало. Наиболее подробно его охарактеризовал Вальтер Шелленберг, бывший глава нацистской внешней разведки: «Шрам на левой щеке, тонкие пряди волос, лысоват, рост от ста шестидесяти сантиметров до ста семидесяти».

Расхождение в десять сантиметров выглядит очень странным. Шелленберг сам удивлялся: «О нем ничего нельзя было сказать наверняка. Говорят, в полицейских документах есть отпечатки его пальцев, сохранившиеся с того времени, когда он сидел за убийство, но я утверждаю, что все они — в руках у коммунистов. Еще говорят, что у него подмышкой есть эсэсовская татуировка с группой крови, но поверьте, он никогда не подвергался подобной процедуре, потому что почетным членом СС он стал с подачи заискивавшего перед ним Гиммлера».

Этот разговор между Стивенсоном и Шелленбергом состоялся в Швейцарии сразу после того, как бывшего главу гитлеровской разведки осудили в Испании вместе с бывшим главой боевиков СС Отто Скорцени («человеком со шрамом»). Встреча происходила в 1951 году, в Палланце, на берегу озера Маджоре. Шелленберг на определенном этапе своей карьеры многое сделал для британского расследования дела Бормана и теперь изо всех сил старался доказать, что всегда служил Германии, а не Гитлеру. Он поделился и другими личными воспоминаниями о Бормане, которые в своей основе совпадали с той информацией, что поступала через британско-испанские и британско-португальские контакты на Пиренейском полуострове во время войны.

«Я наблюдал за тем, как Борман ведет себя с Гитлером, и вдруг понял, что он контролировал фюрера. Он добился этого, сделав себя незаменимым. Заметьте, это произошло задолго до войны. Я думал тогда, что не согласился бы превратиться в раба какого-либо человека лишь для того, чтобы получить над ним власть. Но я не понимал, куда двигался Борман…

…Борман обладал безупречной памятью и телосложением быка: приземистый, с круглыми мощными плечами и короткой шеей, он постоянно держал набок свою будто вросшую в плечи голову. Борман был похож также на участницу женских гладиаторских боев, проходивших в Берлине: переступает с ноги на ногу, поджидая удобного момента для обмана соперницы. Бегающие глазки, всегда наготове, чтобы тебя уничтожить. Очень ловкий, несмотря на свою грузность. Короткие толстые пальцы, напоминавшие сосиски, были покрыты густыми волосами… Он нравился женщинам, потому что был таким волосатым.

…Он ничего не забывал. Всегда знал, что и когда именно сказать. Он был похож на преданную умную жену, заботливо оберегавшую супруга от мелких повседневных забот. В их отношениях было нечто забавное, словно Борман вселял в фюрера уверенность в собственной физической силе. Знаете, наш фюрер ужасно смотрелся в купальном костюме, а Борман был как свинья на картофельном поле, что в Германии воспринимается совсем не плохо. В моих дневниках я отметил, как с ним контрастировал Гиммлер — аист в пруду с лилиями».