— То-то же, заболтались, — так же тихо проворчал Степан и поплелся заниматься своими делами.

Утром Мэри, едва проснувшись, задумалась о событиях, водоворот которых затягивал ее все глубже и глубже.

И кто бы мог подумать, что судьба сведет ее с Алексеем, против которого маркиз станет плести интриги? И что в этих интригах будет отведена роль для Мэри? О боже! Стоит Алексею узнать, какую жалкую и подлую партию она будет играть, между ними все и навсегда кончится, толком и не начавшись.

Ну почему именно Алексей оказался противником Транкомба? В России, наверное, сотни тысяч офицеров, почему же на месте графа Чертольского не оказался какой-нибудь другой человек?

Горничная принесла в номер завтрак — кофе, булочки, еще что-то из еды на подносе, но Мэри от волнения и расстройства не могла заставить себя проглотить ни куска.

Однако долго раздумывать над едой ей и не пришлось. В ее комнате появился маркиз в шелковом утреннем халате и с пачкой каких-то бумаг в руке. Бумаги он небрежно кинул на стол перед девушкой.

— Мэри, тут несколько случайно попавших в мои руки писем на русском языке. Надеюсь, вас не затруднит сделать подробный перевод. До вечера у вас есть время. Заодно потренируетесь в русском языке — при общении с графом вам пригодится знание русского.

— Моих знаний мне и так всегда хватало для разговоров с русскими людьми.

— Вот и славно. До обеда занимайтесь переводами, потом немного отдохните. Но если не успеете завершить работу, переводите вплоть до вечернего чая. После чая можете привести себя в порядок и заняться русским графом. Назначьте ему свидание, навяжите свое общество, в общем, делайте что хотите, но пусть он до утра или по крайней мере до трех часов пополуночи от вас не отходит. Вы хорошо поняли меня, мисс Мэлдон?

— Да, милорд.

— Что ж, это будет первой серьезной проверкой для вас. Хотелось бы, чтобы вы оправдали мое доверие, Мэри.

Ночь Алексей провел беспокойно. Он и сам не ожидал, что встреча с Мэри до такой степени выведет его из душевного равновесия.

Казалось бы, что такого необычного произошло вчера вечером? Ну, свидание с девушкой, причем очень непродолжительное свидание, ну, поцелуй, пусть даже самый нежный и волнующий… Мало ли в жизни молодого гвардейца было свиданий и поцелуев? И они крайне редко лишали Алексея сна и покоя.

Так что же с ним происходит сейчас? Почему он часами лежит ночью без сна, глядя на темное небо за окном? Почему его мысли скачут с предмета на предмет, не в силах вернуться к обычному плавному течению? Почему сердце бьется в бешеном галопе? И почему, стоит лишь только закрыть глаза, перед ними плывет милое лицо Мэри? Уж не влюбился ли он, в самом деле?

Задремал Алексей только под утро, полагая, что лишь ненадолго сомкнет глаза, но неожиданно провалился в крепкий глубокий сон. Когда же пришла пора вставать, сил вынырнуть из этого сна не нашлось.

Степан долго будил своего хозяина, ворчал, сдергивал с него одеяло, но пробуждение затянулось на целый час. Окончательно проснувшись, Алексей решил не тратить время на завтрак и бритье — лучше прогуляться по городу, побриться где-нибудь в цирюльне, выпить ароматного кофе в греческой кофейне, а потом дойти до порта и переговорить с денщиком, оставленным на «Минерве» в дозоре: что нового, не происходило ли чего необычного на борту пришвартованной по соседству «Морской красавицы», не являлись ли англичане в порт, не виделись ли с подозрительными людьми и не готовятся ли к отплытию.

Но как только Алексей оказался в гостиничном коридоре, он, что называется, нос к носу столкнулся с маркизом Транкомбом. Этот чертов Транкомб пребывал отнюдь не на «Морской красавице», что Алексея в данный момент совсем не порадовало…

Проклятый маркиз по-домашнему, в халате, вышел, никого не стесняясь, из номера Мэри и, высокомерно взглянув на русского графа, неспешно направился к себе. Наверняка провел у Мэри ночь, иначе как бы он оказался в ее номере рано утром, да еще в халате?

Алексею тут же вспомнилась балетная Сильфида, получившая отставку за неумение ночевать в одиночестве.

«Все бабы одинаковы, — грубо подумал он. — Все одним миром мазаны… И мисс Мэлдон тоже! Прибежала ко мне на свидание, пару минут покрутила хвостом и вернулась в свою спальню ублажать маркиза… А я-то, дурак, чуть не раскис от одного поцелуя! Нет уж, больше никто из этих продажных бестий не обведет меня вокруг пальца!»

Он, насвистывая, спустился со ступеней гостиницы и пошел в сторону порта по улице, залитой южным солнцем, таким ярким и приветливым (особенно для петербуржца, привыкшего к пасмурным дням)… Кофейни уже распахнули свои двери, из которых тянулся манящий аромат свежесваренного, крепкого восточного кофе. Надо выбрать местечко почище и позавтракать наконец.

Столик, за который уселся Алексей, стоял на улице под полосатым тентом, откинутым у стены греческой кофейни. Расторопный официант кинулся к раннему посетителю, всеми силами стараясь понять, чего же угодно состоятельному иностранцу. Впрочем, угадать было нетрудно — чего можно пожелать утром в кофейне? Конечно же кофе по-турецки и легкий завтрак…

Поднося к губам чашку с ароматной обжигающей жидкостью, Алексей мысленно повторял сам себе:

«Все, больше никаких слезливых историй и никаких лживых баб! Только дело… Дело, дело и еще раз дело».

Это было так весомо и убедительно. Вот только зачем нужно было без конца повторять одно и то же самому себе? Прежде Алексею было много проще находить взаимопонимание с собственным внутренним голосом…

Задание, полученное от маркиза, оказалось крайне неприятным — Мэри пришлось переводить письма русских офицеров, направленные из Болгарии домой в Россию. Адресованы они были близким фронтовиков, чаще всего — женам и матерям.

Письма казались настолько личными, что девушку все время не оставляла мысль о нечистоплотности того, чем она занимается. Ну о чем мужчина, долго находившийся на войне и безумно скучавший по дому и близким, мог написать своей любимой женщине? О том, что было совершенно не предназначено для чужих глаз…

Неизвестно, какое значение вкладывал маркиз в слова о том, что желает превратить Мэри в авантюристку, но сама она чувствовала, как ей раз за разом приходится отказываться от собственных принципов, от всего того, что заложила в ее характер матушка своим воспитанием.

Уж такую элементарную вещь, как убеждение, что чужие письма читать непозволительно и этого ни при каких обстоятельствах делать нельзя, матушка внушила Мэри еще в раннем детстве. И вот, пожалуйста, ее дочь не только читает фронтовые письма русских офицеров, но и переводит их на английский язык, чтобы и другие люди могли сунуть нос в чужие интимные дела.

Во что же превратится вскоре ее жизнь, если постоянно придется забывать о собственной совести?

Впрочем, самое страшное ожидало ее вечером.

Мэри не могла себе представить, как она пойдет к Алексею, что скажет, что будет делать… Что он о ней подумает? И что будет, если он ее оттолкнет? А если не оттолкнет? О, это, наверное, еще хуже…

Понимал ли брат, на что он ее толкает? Эрни, наверное, до сих пор пребывает в своих наивных и ничем не обоснованных иллюзиях, что Транкомб — настоящий джентльмен. А этот джентльмен не считает проблемой подсунуть девушку, оказавшуюся в его власти, в постель к другому мужчине, лишь бы это помогло решить дурацкие сиюминутные задачи…

Мэри отодвинула письма, перевод которых уже подходил к концу, уронила голову на руки и залилась слезами.

«Я гибну, гибну!» — повторяла она себе, но потом к ней пришла странная мысль: раз она все-таки позаботилась о том, чтобы отодвинуть приготовленную для перевода корреспонденцию, не желая закапать ее слезами, значит, отчаяние не дошло до самой последней степени. Когда человек по-настоящему гибнет, ему не до мелочей…

Алексей вернулся в гостиницу под вечер. День в сущности, прошел не так и плохо, и от неприятного настроения, накатившего поутру, не осталось и следа. За происходящим в порту вновь после короткой передышки стал присматривать денщик, дежурным по гостинице был поставлен Степан, а Алексей позволил себе несколько часов блаженной лени и полнейшего ничегонеделания.