— Думаю, ты прав. Надо сообщить об этом властям.

— Ну, сообщим. А потом что?

— Потом? — Берта задумалась. — Если будет доказано, что девушку использовали... ну, как ее старшую сестру... наверное, ею займутся органы опеки, надзора, или как там они называются.

— Я сомневаюсь, что все зашло так далеко. Ей ведь только четырнадцать лет. — Джефф допил виски, поставил стакан на стол и, как бы размышляя вслух, заговорил: — Я тут вот о чем подумал, когда возвращался. Ты говорила насчет помощи. От отца многого требовать уже нельзя, да и дом большой — девять комнат, а еще какое-никакое хозяйство... В общем... если тебе взять девчонку к себе, а?

— Ты про Лиззи?

— Да, про Лиззи. Я не знаю, где другую найти, но если надо — поищу...

— Перестань, Джефф! Я серьезно! Ты предлагаешь мне взять в дом одну из этих Гиллеспи. А ты знаешь, что их мать — редкостная неряха, а дом — полный свинарник?

— Две старшие девочки — не ее! А ты сама говорила, что Артур Гиллеспи был вполне приличным парнем, поэтому и не смог больше терпеть и сбежал от такой женушки. Я уверен, что и Лиззи совсем не сладко там живется. Она мне сказала, что предупредила свою мачеху: если та еще хоть раз на нее руку поднимет, она тоже из дому сбежит, как сестра. Ты знаешь, я что-то не заметил, чтобы в округе много молодых девушек искали работу по дому. Когда я уходил в армию, все мечтали о том, чтобы устроиться в модный магазин или, в крайнем случае, на курсы машинисток. Прошло — сколько? — четыре года, а они всё такие же, домашнее хозяйство — это не для них! И я тебе честно скажу: у меня одной заботой меньше будет, если я уеду, зная, что у тебя тут останется... ну, компаньонка, что ли! У меня сложилось впечатление, что Лиззи — вполне разумная малышка и ей тоже нужна хорошая компания!

— Я подумаю, Джефф. Хорошо бы посоветоваться с отцом, ведь он знает всех в округе, и этих Гиллеспи тоже. Лиззи, живя со своей мачехой, наверняка набралась не самых лучших манер, понимаешь?

— Ну, насчет манер и воспитания, и даже перевоспитания, ты мастерица, каких поискать! Но и я мастер! Мастер-сержант первого класса Фултон!

— Ах ты, негодник! — Мать попыталась шлепнуть Джеффа, но тот увернулся. — Ступай-ка лучше спать!

— А ты, ма, не собираешься ложиться?

— Нет, я еще хочу немного поиграть, колыбельную, например! Все, спокойной ночи!

Джефф обнял мать, чмокнул ее в щеку и пошел к себе.

Оставшись одна, Берта еще долго сидела в кресле, забыв о том, что собиралась помузицировать. Она смотрела на огонь в камине и думала о том юном существе, которое могло скоро появиться в ее доме. Эта девочка — не важно, кем она будет: помощницей, служанкой или горничной, — несчастное существо, и ей надо помочь, воспитать ее и научить многим полезным и хорошим вещам. Ну где сейчас найдешь такую — Берта даже мысленно не могла назвать ее так — служанку, которая согласилась бы, чтобы ее воспитывали и учили играть на пианино? А научить кого-нибудь играть Берте всегда хотелось, но из местных жителей не находилось желающих, а из города ездить в поселок на уроки было далековато. Сейчас, когда Джефф собирался продолжать свою службу где-то за далекими морями, пустота в душе начинала ощущаться Бертой все сильней и сильней, и заполнить ее могли только его письма. Муж мало чем мог помочь ей — Джону приходилось работать не только днем, но и задерживаться до позднего вечера. Что ж, если в доме появится еще одна живая душа — почти ребенок, за которым надо присматривать, но с которым можно и поделиться разными женскими секретами, — это неплохо, это дает надежду на то, что дни будут не такими долгими и пустыми.

Как-то раз Джон предложил завести еще одну собаку. Бетси от старости уже ленилась лаять и бросаться за случайно заскочившими на участок кроликами. Она тихо лежала на соломенном матрасике и покорно ждала своего часа. Берта понимала чувства Джона, который категорически отказывался ускорить естественный ход событий с помощью ветеринара. Конечно, собаку можно любить и даже разговаривать с ней, но вот ответить тебе она может только хвостом или лапами, в лучшем случае — лизнув руку или нос...

Да, она подумает о том, что предложил Джефф, обязательно подумает!

2

Проходя в комнату, Джефф поморщился. Женщина, стоявшая на пороге, долго раздумывала, впускать его или нет, пока Джефф не поинтересовался:

— Может, мне лучше прийти с кем-нибудь из отдела по надзору за несовершеннолетними, миссис?

Сейчас он стоял посреди комнаты и несколько пар детских глаз внимательно смотрели на него. Впрочем, назвать комнатой это помещение его сержантское «я» отказывалось. Даже самое лучшее название того, что он видел, вряд ли стоило произносить при детях. Его мать, старавшаяся на всю жизнь привить ему привычку к чистоте и аккуратности, скорее всего, употребила бы слово «хлев». Джефф сразу понял, что комната являлась не только кухней, но и спальней, поскольку над кроватью в дальнем углу торчали головы двух малышей. Прямо перед ним стояли двое мальчишек: старшему, худому и болезненному на вид, было лет двенадцать, младшему, крепышу с круглой мордашкой, — лет пять-шесть.

У стола стояла девочка, которая бросила на вошедшего Джеффа быстрый взгляд исподлобья и продолжала резать толстыми ломтями батон хлеба. Ее темные волосы были распущены и закрывали почти пол-лица, но Джефф, присмотревшись, заметил на скуле свежий кровоподтек. Это была Лиззи.

Женщина, впустившая Джеффа, кивнула в сторону, кровати и сказала, обратившись к старшему мальчику:

— Забери их в ту комнату.

Тот, поколебавшись немного, поманил младших рукой. Девочки слезли с кровати и пошли за братом, а следом за ними побежал и младший мальчик. Не успели дети скрыться в той комнате, как мать рявкнула им вслед:

— Дверь закрой! — после чего дверь испуганно захлопнулась.

— А она? — Джефф кивнул в сторону Лиззи.

— Что она? — огрызнулась женщина.

— Мне хотелось бы поговорить без нее.

— Да ладно вам! Она не такой уж ребенок. Выкладывайте, что у вас там.

Джефф подошел к столу и, взяв Лиззи за плечо, тихо сказал:

— Пойди погуляй немного, ладно?

— Эй, послушайте! — закричала женщина. — Кто вы такой, черт возьми, что приходите в мой дом и начинаете тут...

— Заткнись! — Джефф тяжело взглянул на нее, а потом снова обратился к Лиззи: — Сделай, как я говорю. — Девочка молча повернулась и вышла. Когда дверь за ней закрылась, Джефф снова повернулся к женщине и медленно произнес: — Наверное, я зря сказал ей, чтоб она вышла. Думаю, ей понравилось бы услышать, что ты — грязная стерва.

— Чего?! — повысила голос женщина. — А ты кто такой?

— Я тебе скажу, кто я такой! Я — тот, кто не любит, когда молодых девчонок за пять монет подсовывают взрослым мужикам, поняла? Поэтому ее сестра сбежала, не так ли? Ей порядком осточертело все это.

Женщина судорожно сглотнула, потом отбросила спутанные волосы назад и злобно буркнула:

— Я на тебя в суд подам, да-да, в суд! За клевету!

— Уймись! Только в суде тебя и ждут! Лучше вспомни, как в прошлом году на тебя хотели завести дело. От статьи «За дурное обращение» ты кое-как отвертелась, а вот «Вовлечение в проституцию» — это посерьезнее будет, этого судьи у нас очень не любят. Если тебе так нужны были деньги, отчего сама не пошла тряхнуть стариной? Или уже все позабыла?

— Послушай, ты! Больно много на себя берешь! Думаешь, из-за нескольких паршивых ленточек на рукаве тебе все можно? Нет уж! Расскажи лучше, что ты делал прошлой ночью, а? Полиция ищет того, кто отправил его на больничную койку! Мистера Киддерли-то, а?

— В самом деле ищет? Так пойди и доложи им все, как было! И я тоже зайду к судье, мне до смерти хочется рассказать ему, за что я пришиб этого толстого ублюдка, а заодно и спас девчонку от изнасилования, подготовленного ее матерью, то бишь мачехой, но это не важно. И обе девчонки подтвердят все до единого слова. Правда, старшая убежала. Но полиция найдет ее в два счета. И судью обязательно заинтересует, что будет с остальными детьми и можно ли доверить тебе их воспитание. Вот оно все как в суде-то повернется! Ладно, — добавил Джефф, немного успокаиваясь, — я не об этом, я о другом пришел договориться.