— Вернись в кровать, — повторил он.

— Правда, я...

Я замолчала, потому что увидела, как он откинул одеяло, потом увидела его обнаженную грудь в свете городских огней, проникавшем в окно, и этот вид загипнотизировал меня еще больше, чем телевизор. Так сильно, что я не осознавала, что он делает, пока он не взял меня на руки и не понес обратно к кровати. Не сильно церемонясь, он опустил меня на кровать, так что я аж подпрыгнула, после чего подвинул дальше, и я отползла от его коленки, когда он лег следом.

Накрывая нас одеялом, он повторил:

— Я же сказал, вернись в кровать.

— Тебе не захочется, чтобы я была здесь, — подсказала я.

Он проигнорировал мое замечание и спросил:

— Что тебя разбудило?

— Что, прости?

— Почему ты проснулась?

— У меня в голове крутятся разные мысли и будят меня.

— Что именно?

— Много чего.

— А сегодня что?

О Господи, я не могу ему сказать.

— Просто... Я хочу, чтобы папа поправился. Я почти не связывалась с ними, пока колесила по стране, разбиралась в себе, мне нужно было побыть в одиночестве и найти то, что я искала. Я знала, что они с мамой и Каролиной беспокоились. Очень беспокоились. В последнее время я стала звонить им, но последний раз я разговаривала с папой через электронную почту, — соврала я. — Я хочу услышать его голос. — А это уже была правда.

Тейт сразу определил то, что волновало меня больше всего.

— Ты не виновата в том, что у твоего папы инфаркт, детка.

— А ты не виноват в смерти Тони, детка.

Это его заткнуло.

Мы лежали лицом друг к другу, но его лицо скрывалось в тени, видно было только его плечо и руку, лежавшую поверх одеяла и освещенную светом из окон.

— Засыпай, Тейт, со мной все будет в порядке, — прошептала я.

Он снова проигнорировал меня.

— Что не дает тебе заснуть?

— Что не дает мне заснуть?

— Да, когда мысли, которые крутятся у тебя в голове, будят тебя, что не дает тебе заснуть опять?

— Они продолжают крутиться у меня в голове.

— Ты не можешь отвлечься?

— Нет.

Он замолчал.

— Тейт, — сказала я, — я пробовала все. Снотворное. Считала овец. Релаксационные техники. Ничего не помогает, но я привыкла.

— Разум мощная штука.

— Да, — мягко сказала я.

— С твоим папой все будет хорошо, Крутышка.

— Надеюсь, — прошептала я.

Мы оба замолчали и лежали так некоторое время.

Потом тихонько, на случай если он заснул, я сказала:

— Ты сегодня сделал столько хорошего.

— Детка, — буркнул он.

— Я опять тебя разбудила?

— Нет.

Слава Богу.

— Спасибо, что приехал со мной сюда, — продолжила я.

— Это всего один день.

— Все равно, — сказала я, — ты не обязан был этого делать.

— В таком состоянии ты бы в итоге оказалась на Аляске.

Это заставило меня хихикнуть.

— Не оказалась бы, — возразила я.

— Детка, серьезно, ты вела себя как робот без какой-либо программы.

Мне пришлось признать, что в некоторой степени так оно и было.

— Я же говорила тебе, что папа наша опора, — напомнила я ему.

Он не ответил.

— Я верну тебе деньги за билеты, — прошептала я.

— Поговорим об этом потом.

На этот раз я его проигнорировала.

— И за твои тоже.

— Лорен, мы поговорим об этом потом.

— Они, должно быть, стоили очень дорого.

— Ты же понимаешь английский, но просто не слышишь, — заявил он.

— Хорошо, поговорим об этом потом, — сдалась я.

Мы снова замолчали. На этот раз прошло больше времени, настолько больше, что я услышала, как дыхание Тейта стало ровнее, и поняла, по опыту жизни с Брэдом, что он заснул.

Я перекатилась на другой бок, и как только я это сделала, Тейт обнял меня рукой за талию и притянул к себе.

— Тейт, — супертихо окликнула я.

— М-м?

— Ты спишь?

— Нет.

Если он не спит, то почему притянул меня к себе?

— Эм... — промямлила я.

— Твои волосы вкусно пахнут.

— Да?

— Да.

Ого. Он считает, что мои волосы вкусно пахнут. Это приятно.

Я решила не обращать внимания на то, насколько это приятно.

— Почему ты не спишь? — спросила я.

— Потому что у меня в кровати женщина, которая никак не заткнется, — ответил он.

— Ой, — прошептала я, но потом заметила: — Но я молчала.

— И правда, — пробормотал он.

— Тогда почему ты не спишь?

Он молчал.

— Тейт?

Он вздохнул и сказал:

— Ты вкусно пахнешь, детка.

— Да?

— И с тобой хорошо.

Ой.

— Тейт...

— Просто помолчи, Лорен.

Я решила удовлетвориться этим и прошептала:

— Хорошо.

Мы оба надолго замолчали, и я уже готова была заснуть под его рукой, с его теплым телом, прижатым к моей спине, когда он окликнул меня:

— Лори?

— Что? — сонно пробормотала я.

— Вчера вечером я был зол.

— Я знаю.

— Ты хорошо выглядишь.

— Что, прости?

— Ты ни за что не можешь выглядеть как все.

Я распахнула глаза.

Он крепче прижал меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

— Ты всегда светишься, — тихо сказал он, и теперь его голос звучал сонно, зато у меня сон как рукой сняло. — Что-то особенное, — закончил он.

О.

Мой.

Бог.

В следующую секунду он уснул, я поняла это, когда он привалился к моей спине, его дыхание стало ровным, а его сильная рука сильнее сжалась вокруг меня, так что у меня не получилось бы выскользнуть из-под нее, не получилось бы отодвинуться. Мне придется остаться здесь, крепко прижатой к Тейту.

Я долго не могла заснуть, но мне было наплевать. Я просто лежала там и думала, что, если бы все эти годы Брэд так меня обнимал, может быть, я бы не вертелась и не крутилась, сводя его с ума. Может быть, меня вполне устраивала бы моя бессонница.

Если бы Брэд обнимал меня так каждую ночь, я бы только радовалась ей.

Зазвонил телефон, и я открыла глаза.

Я лежала одна в кровати в нашем с Тейтом гостиничном номере.

Несмотря на огромный размер кровати я поняла, что одна, потому что не чувствовала Тейта рядом и не слышала его. На самом деле я не ощущала его присутствия нигде, душ не работал. Тейта не было.

Я развернулась к его половине кровати, потому что с той стороны стоял телефон, и увидела записку. Я села, взяла трубку и записку и приложила трубку к уху, одновременно читая записку.

«Крутышка, я на пробежке. Скоро вернусь».

Немногословный мужчина.

— Алло, — сказала я в телефон.

— Привет, милая, — отозвалась мама.

— Привет, мам.

— Я тебя разбудила?

— Все в порядке.

— Ты хорошо спала?

— Не очень, а ты?

— Нет, — ответила она. — Послушай, солнышко, мы встречаемся за завтраком, а потом едем в больницу. Мак сказал, что вернется и заберет тебя, если...

Я посмотрела на часы. Половина седьмого. Из этого я сделала два вывода: мама не сомкнула глаз, а Тейт был очень ранней пташкой.

— Тейт на пробежке, но я спущусь, — сказала я ей.

— Он на пробежке? — спросила мама.

— Да.

— В незнакомом городе?

— Ну, он охотник за головами, разберется, — предположила я. — Вряд ли его напрягают незнакомые места. Он будет в порядке. — Это не было предположением. Думаю, Тейт мог бы пробежать сквозь адское пламя и выйти невредимым.

— Мы подождем, пока он вернется. Нам не разрешают приходить надолго, а посещения начинаются в десять, — сказала мне мама. — Я уже звонила в больницу, и мне сказали, что его состояние без изменений, но это...

Она замолчала, и я услышала, как она глубоко дышит, стараясь сдержать эмоции.

— Не торопись, мамочка, — прошептала я.

Она вдохнула и сказала:

— Они сказали, то, что он пережил ночь, — уже хорошо.

Проклятье, это ужасно.

— Это хорошо, — мягко сказала я.

— Да.

— Я приму душ и спущусь, а Тейту оставлю записку. Все равно он сегодня возвращается в Карнэл, может, у него ранний вылет и ему придется пропустить завтрак и поймать такси.