Рианна онемела. Она зажала руками рот, чтобы не было слышно ее дыхание. Убийства. Этот кошмар начался в прошлом году, но всегда был вдали: тела находили на ветхих улицах в бедных районах Тамриллина. Мастер Гелван скрывал бы это от нее, если бы мог, но слуги болтали. Убийства совершались в схожем стиле: рана от ножа на горле, крови в жертве не было. Пока таких жертв было шесть.

Дан Бейлинт, седьмой, был похож на ее отца — торговец со связями с королем и двором. И его нашли не на улицах. В саду.

— Я завтра отправлюсь сам и выражу соболезнования семье, — сказал мастер Гелван. — Спасибо, Кэллам, за хорошую работу. Насчет остального — приглашения разослать завтра. Думаю, нужно добавить в список несколько имен.

Рианна быстро пробралась мимо кабинета к главной комнате. Приглашения. Ее отец, конечно, говорил Бале Середины лета, который он проводил в этом году, каждый год. Все в Тамриллине, обладающие хоть какой-то значимостью, приходили туда, включая короля и его Придворного поэте, Никона Геррарда, самого мощного человека в Эйваре. Для развлечений позвали самых умелых исполнителей, прибывших на фестиваль. Так было каждое лето, сколько Рианна помнила.

Этот год был другим. Тут будет Дариен, исполнять со своим другом Марленом. В этом году ей нужно скрывать секрет от мира… пока не закончится состязание.

Она повернула ручку второй двери, которую она смазывала сегодня, которая вела в сад. Рианна думала о том, как спокойно отец говорил о ранах и крови. И Кэл…? Его тяжелая форма и печальные глаза часто напоминали Рианне гончую. Если гончие говорили о внутренностях животных, редисе и урожае.

Как слуга с кухни мастера Гелвана был связан с убийствами? Почему они так поздно не спали?

А потом она ощутила запах роз в летнем теплом воздухе, и Рианна почти забыла свои тревоги, увидев их у основания вишневого дерева.

* * *

Дариен Элдемур давно уже не нарушал закон. В прошлый раз тоже было из-за девушки. Марлен тоже был с ним, его друг был выше, и это пригодилось, чтобы дотянуться до неудобно расположенного засова ворот.

Дариен улыбнулся от воспоминания. Их с Марленом успех той ночью сделал их легендой среди учеников Академии, это все затевалось ради потрясающей дамы, вдохновившей его на одну из лучших песен. Она вскоре после этого вышла замуж за богатого лорда, как и делали потрясающие существа. Но Дариен уже сделал ее известной, хоть прославив внешность, а не имя, от Кровавого моря на юге Эйвара до голых гор на севере.

— Чего улыбаешься, безумец? — прорычал Марлен. Его темные волосы прикрывали глаза от лунного света.

— Из-за тебя, — сказал Дариен. — Тихо. Нас могут остановить стражи, — улица была тихой, пропитанной ароматами лета. Жасмин и жимолость укрывали стены, скрывая поместья Тамриллина от улиц. Дариен ощущал в этих запахах печаль, несмотря на их сладость, ведь они существовали недолго.

Странно думать об этом, пробираясь в дом богача. Но такие мысли хранились в разуме Дариена, в месте, где рождались песни. А потом женщины поражались, откуда он знал о печали, потере и несчастной любви, когда он казался самым веселым человеком.

Человеком, который теперь собирался весело совершить преступление.

Дариен благодарно помолился Киаре за то, что луна была тонкой. А потом:

— За мной, — сказал он и прошел к другому дереву. Шелест сообщал, что Марлен шел за ним, тихо ворча. — Хватит жаловаться, — пробормотал Дариен. — Потом споем об этом.

— Это точно, — сказал Марлен. — В тюрьме. Трагическую балладу. Или фарс.

— Ты слишком циничен, — возмутился Дариен. Он помнил, что идти нужно дальше. Искать нужную стену.

Они шли по переулку у поместья, добрались до площади, куда выходили сады. Каждый был окружен высокой стеной, чтобы богатые обитатели были скрыты.

Но в основании стены торговца камень сидел неплотно. Дариен пошевелил камень руками, пыхтя из-за его тяжести, и проем оказался достаточным, чтобы они пролезли.

Марлен недовольно отряхивался, Дариен озирался. Розы поприветствовали его, они казались белыми в свете луны, острова в темном море шипов и листьев. Каменный фонтан журчал в центре, обрамленный деревьями в цвету. Каменные скамейки стояли под деревьями с намеренной простотой.

Дариен заметил розу, что отличалась от остальных: в ночи она выглядела почти черной. Так выглядела в лунном свете кровь, он выхватил нож, чтобы срезать ее со стебля.

— Понадеемся, что торговец не заметит пропажу ценной красной розы, — сказал Марлен. — Единственной.

Дариен улыбнулся. Только выпускник Академии так подобрал бы слова, ссылаясь не только на цветок, но и на предполагаемого слушателя.

— За мной, — сказал он. Он не знал, почему вынужден делить этот опыт с Марленом, который, хоть и был его лучшим другом, вряд ли понял бы. Но было поздно что-то менять. Они подошли к вишневому дереву, где он должен был встретиться с Рианной.

— Долго нам ждать? — спросил Марлен. Он говорил тихо, хотя вряд ли его слова были бы слышны в доме с такого расстояния. И музыка фонтана скрывала их голоса.

Дариен покачал головой.

— У тебя есть другие планы на ночь?

— Возможно.

— Тебе бы лучше отточить «Джентльмена и его любовь». Я заметил, что ты ошибаешься в одном и том же месте.

Марлен вскинул голову.

— Я играю так, как нужно, Элдемур, — сказал он. — А тебе нужно научиться не ухмыляться, когда мы поем это. Зрители не знают, что это сатир, до третьего куплета.

— У меня это выходит невольно из-за твоей плохой игры, — сказал Дариен. Он улыбался, говоря это.

Они коротали время, оскорбляя друг друга, пока дверь дома не открылась, на ступенях появилась тонкая белая фигурка. Луна была серебром в ее длинных волосах. А потом она побежала, платье и волосы развевались за ней, она бросилась в его объятия. Она была в ночной рубашке, как понял Дариен, ее бы отругали. Но она не знала, ведь мать не могла научить ее.

— Вот и ты, — выдохнул он в ее волосы. Они были нежными и пахли жасмином, пахли летом. Через миг он отпустил ее и подарил розу. Она улыбнулась, и даже в лунном свете он видел ее румянец. Он знал, что Марлен это заметит, как и целомудренную краткость их объятий, и захочет объяснений. Дариен не хотел раскрывать эту часть для насмешек своего друга.

— Где мы можем поговорить? — спросил он.

Она опустила взгляд, надув губы.

— Планы отца изменились в последний миг. Он дома. Я видела, что он не спит и в кабинете.

— Не спит? Сейчас?

— Ночью… произошло убийство, — сказала она. — Торговца, как мой отец, убили в саду.

— В его же саду? — резко сказал Марлен. — Это странно.

— О, вы не знакомы, извиняюсь, — сказал Дариен. — Рианна Гелван, это Марлен Хамбрелэй… прицепился ко мне еще с Академии.

— Рад знакомству, — лениво сказал Марлен и поцеловал ее ладонь. Рианна была испугана, но кивнула и убрала руку, ее спокойствие было проявлением ее безупречного воспитания. Почти безупречного. Ее ночная рубашка была с высоким воротником и длинными рукавами, так что она считала ее достаточно закрытой. Эти подробности не проникали за высокие стены сада.

Но убийца как-то смог проникнуть в эту ночь в другой сад.

Дариен покачал головой. В столице происходили странные вещи. Он слишком долго жил отдаленно на острове Академии, порой уходя в ближайшую деревню, и даже это было против правил. Они с Марленом обошли много городов за прошлый год, но они не могли сравниться в сложности и размере с Тамриллином, столицей и королевой их всех.

— Думаете, это помешает Ярмарке? — спросила Рианна. Ее глаза были круглыми.

— Смерть торговца? Конечно, нет, — сказал Дариен. — Похоже, кто-то затаил на него обиду, — он сжал ее ладонь. — Не переживай, любовь. Состязание будет. Мы с Марленом лучшие, мы точно победим.

— Скромность в Академии не приветствуют, — отметил Марлен.

— О, молчи, — сказал Дариен и рассмеялся. — Зачем отрицать правду?

— Но состязание серьезное, — отметил Марлен. — На состязание прибыли лучшие люди со всей страны. Многие будут из Академии, но возможны сюрпризы.

— Если придет Валанир Окун, — сказала Рианна с искрой, и Дариен с трудом сдержался от гордой улыбки. Он обхватил рукой ее плечи, словно забирал приз, и она прижалась к нему, хрупкая, как пташка.

— Это будет нечестно, — возразил Марлен. — К счастью, по слухам, он где-то в Кахиши. Быть величайшим Пророком мира сложно.

— Он когда-нибудь выигрывал Серебряную ветвь? — спросила Рианна, ее голова была на плече Дариена.

— Нет… Валанир не участвовал в состязании, — сказал Марлен. — Говорили, он не хотел Ветвь, не хотел становиться Придворным поэтом. Конечно, было бы обидно, ведь они с Придворным поэтом Геррардом соперники.

Рианна покачала головой.

— Вряд ли у Валанира Окуна есть время на обиды, — сказала она, словно он нес чушь.

Дариен улыбнулся.

— Ты будешь удивлена тому, на что ему может хватать времени.

— Это видно по нашему присутствию здесь в такое время, — Марлен поклонился. — Я хочу попасть в дом и посмотреть, где мы будем исполнять на балу.

— Но ты видел это, — сказал Дариен. — Мы уже исполняли там.

— Да, но мне нужно увидеть снова, — сказал Марлен. — Твой отец мог уже уснуть?

— Не знаю, — растерялась Рианна. Она прислонилась к руке Дариена для поддержки. — Это… рискованно.

— Тем лучше, — сказал Марлен.

Они договорились, что Рианна вернется в дом и посмотрит, спят ли отец и слуги. Тишина внутри была абсолютной. Она проверила кабинет и поднялась наверх, чтобы убедиться, что дверь спальни отца закрыта.

— Спасибо, — сказал Марлен, когда она вернулась. — Я на минутку.

Дариен покачал головой.

— Не знаю, когда ты стал одним из тех поэтов, — сказал он. — Это просто пространство.

— Это важно, — сказал Марлен и пропал в доме.

— Мы можем побыть одни минутку, — сказал Дариен и поцеловал Рианну в щеку. — Хотел бы я оказаться с тобой наедине. Я бы пел для тебя.

— Скоро? — сказала она, прижав голову к его груди. Дариен не в первый раз понял, что он был первым мужчиной, которого она полюбила. Порой он поражался этому. — Ты же будешь на балу? — сказала она. — Даже если никто не знает, что это для меня.