— Введена специальная повинность, — вставил комит священных щедрот, продолжая пить и жевать, в то время как все остальные приостановили трапезу.

— Такова система наших укреплений на Истре, — заключил военачальник. — Всех цитаделей и постов шесть сотен и восемь десятков, поставлены они в три линии. Князь, если пожелает, сможет увидеть нее это своими глазами и еще раз убедиться, как мы ему доверяем.

— Более того, — снова вступил в разговор Император. — Я склонен оказать сильнейшему из антских князей еще большее доверие. Я готов доверить ему и его антам охрану своей северной границы. За это имперская казна четыре раза ежегодно будет выплачивать князю достаточно золота, чтобы он мог содержать свою сильную дружину и сделать ее еще сильнее…

Кий вздрогнул.

Откуда выведал Император его заветную мечту о самой сильной собственной дружине?

А Император говорил:

— …Опираясь на помощь могущественного Второго Рима и на наши неприступные крепости, антский князь легче и скорее разобьет и, если пожелает, покорит этих дикарей-склавинов, которые в безумии своем не только нападают на Империю, но, насколько мне известно, вероломно выступают против своих сородичей-антов. Коли их не наказать, они не дадут тебе покоя, князь! Надеюсь, мой друг Кий понимает, что склавины не простят ему отказа участвовать в совместном грабеже моих владений? Я не хочу вспоминать то, что было прежде. Как это говорится у антов, кто давнее припомнит, того ослепить? Так говорят у вас, да? Я предлагаю всем нам глядеть вперед, а не назад…

Кий, Хорив и Горазд слушали речь Императора, напряженно выпрямившись, понимая, что сейчас, здесь вот, решается завтрашний день каждого, решается доля всех полян.

— …А впереди, — продолжал Император, — еще одна опасность. Аба-ры! Они набирают силу и надвигаются с востока, откуда прежде шли гунны. Они дойдут до вашего Самбатаса на Борисфене, до ваших селений, там ничто не остановит их. Их смогут остановить только наши пограничные крепости. Мы остановим и разобьем их, если будем сражаться вместе, рядом. Мы справимся и с абарами, и с остатками гуннов, и с неразумными склавинами, если вместе, плечом к плечу, встанем на Истре. Под защитой крепостей Второго Рима тебе и твоим антам никто не будет страшен. Подумай, князь! Ведь ты разумный вождь, ты не можешь не видеть своей выгоды и упустить ее.

— Я разумею, — сказал Кий. — В чем моя выгода, вижу и разумею. Но хочу уразуметь, в чем же тут выгода ромеев?

— Похвально! — Император весело рассмеялся. — Люблю, когда говорят прямо и откровенно. Друзья только так и должны говорить между собой. Ты прямо и откровенно спросил. Я прямо и откровенно отвечу. У тебя в Самбатасе и вокруг него нет таких неприступных крепостей, как мои, а у меня сегодня нету стольких славных воинов, как твои анты. У меня немало гвардейцев и федератов, но моя Империя растет, мне нужно завтра иметь больше войска, больше союзников, чем я имел вчера. Видишь, я не скрываю от тебя своей выгоды. Мне нужен такой разумный, сильный и надежный военный союзник, как ты, князь. Что тебе еще невдомек? Спрашивай — отвечу, не таясь.

— Мне надобно поразмыслить, — сказал Кий.

— Разумеется! — воскликнул Император. — Какой же истинный вождь принимает необдуманные решения? Подумай и скажешь мне, что и как сам решил. И заодно подумай еще вот о чем. Я знаю, твои дружины остались на Истре, ждут тебя. А зачем им после уходить оттуда обратно к далекому Борисфену? Твоя жена и твой брат здесь, с тобой. Другой твой брат и другие твои ближние, если верны тебе, придут по первому зову. А не придут — значит, неверны…

— Не разумею. — Кий снова насторожился.

— А ты дослушай, князь. Есть на Истре земли, тебе их покажут. Они не хуже твоих прежних. Там еще теплее, еще больше урожая могут собрать земледельцы. И пресной воды в Истре немало. И коням корма хватит. А под боком — наши крепости. Уразумел? Оставайся на этих землях, князь. И, если пожелаешь, ставь свой город. Я помогу, дам мастеров, рабов, золото дам. Ставь свой город и живи на новой своей земле.

— И моя земля войдет в состав твоей Империи?

— Нет, князь, нет! Ты будешь единым хозяином на своей земле. Я дарю ее тебе. Уразумел, князь? Да-рю! Наши земли будут рядом, наши войска будут рядом, плечом к плечу. Кто тогда одолеет нас? Ни-кто! Есть у антов свой город на Борисфене? Сам знаешь, Самбатас — еще не город. А здесь, на Истре, в самый короткий срок вырастет город — твой город! Будет у тебя, у детей и внуков твоих, у всех антов свой город, своя цитадель. Не на Борисфене — на Истре! Подумай, князь, крепко подумай, другого такого случая у тебя не будет.

— Подумаю, — сказал Кий. — Дареному коню в зубы не смотрят, то так. Но на коне том ездить. А посему погляжу я ту землю, про которую ты говоришь, поразмыслю и после того дам свой ответ.

— Мудрые слова твои, князь. На том и порешим. Покажем тебе ту землю и будем ждать твоего ответа. А теперь неплохо бы запить такой разговор. Даже у меня, непьющего, в горле пересохло. Какого вина налить гостям, фалернского или критского?

— Разреши послать за нашим медом, — улыбнулся Кий.

Это предложение явно оживило всех остальных, особенно комита священных щедрот. Принесли темно-золотистый антский мед и наполнили им золотые ромейские кубки. Подняв свой кубок, но не собираясь его осушать, Император сказал:

— Выпьем за новый город на Истре, город нашего друга, сильнейшего и мудрейшего из антских князей. Всем известно, сколько городов я построил. В одной только Африке полторы сотни… Всем известно, что многие новые города были названы моим именем либо именем моей Императрицы. Так отчего бы не назвать новый город на Истре именем его основателя, строителя и первого государя — именем антского князя Кия? Выпьем же за город Кия!

— За город Киевсц! — возбужденно выкрикнул нетерпеливый Хорив и разом осушил свой кубок.

— За Киевец на Истре, — уточнил безбородый военачальник, неторопливо смакуя крепкий антский мед.

«Кажется, удалось, — подумал Император, едва коснувшись губами края своего кубка. — Теперь граница вдоль Истра наконец-то будет надежно защищена. Пускай там анты и склавины грызут друг дружку. Кстати, и сильнейшие из них, анты, расколются: половина останется на берегах Борисфена, другая же осядет на берегах Истра. Разъединенные не страшны Империи. И пускай примут на себя первый удар абарской грозы…»

«Я еще погляжу, — рассуждал Кий, молча потягивая знакомый напиток. — Погляжу да поразмыслю… А ведь быть мне наисильнейшим среди антов!»

Бревенчатые стены со сторожевыми башнями по углам, курени для дружины, конюшни, амбары для провизии, загоны для скота и прочие постройки возводили сами поляне. Все прочие анты, пока ждали Кия, поуходили в свои земли…

Вырубали поляне боевыми секирами прибрежный лес. Бревен недоставало — пять сотен ушли вверх по Истру, где лесу было больше, валили его там, вязали в плоты и сплавляли по течению. Невеликое число взятых в полон окрестных славинов под надзором сторожи также участвовали в тех работах.

На месте каких-то развалин незапамятной давности ставилась над самой рекой каменная башня, высокая, круглая, с зубцами и бойницами для стрелков. Как у ромеев… Из камня же клали основу под княжий терем и под четырехугольную надвратную башню, которую ставили лицом к берегу, супротив круглой, глядевшей на Истр. Мастеров-каменщиков и при них несколько сотен рабов-каменотесов дал Император.

Поглядывать за ними Кий поручил Хориву. Тот ничего не смыслил в укладке камня и прочих строительных премудростях, да оно и не требовалось — ромейские мастера и рабы свое дело знали. Зато молодший брат князя с приданными ему Полянскими отроками не проглядит и не выпустит ни одного беглеца, ежели такой объявится. Каждый день трижды — утром, в полдень и вечером — Хорив в сопровождении полусотни отроков объезжал участок, где находились ромеи со своими рабами, любовался их слаженной работой и поглядывал, нет ли какого-либо непорядка. Те уже привыкли к молодому антскому всаднику, черноусому, на злющем вороном коне, в выгоревшем черном плаще поверх легкой кольчуги и в надвинутом на серые глаза вороненом с золотой насечкой шеломе. Делали свое дело, не обращая на него особого внимания.