— Говорите истину, — вступил Эреб, — даже когда ваш голос дрожит.

Лоргар уронил свое вымазанное в пепле лицо на грязные руки. В этот миг Эреб и Кор Фаэрон встретились глазами. Младший кивнул старшему, и Первый капитан вновь заговорил.

— Это правда, Лоргар. Я бы ни за что не солгал тебе. Есть то, что мы все должны признать. Мы должны искупить этот грех.

— Капелланы с вами, сир, — голос Эреба добавился к голосу Кор Фаэрона, — сердце каждого жреца-воина в Легионе бьется в унисон с вашим. Мы готовы действовать по вашему слову.

Лоргар отмахнулся от их слов, сбрасывая с плеча ободряющую руку приемного отца. От этого движения заживающие рубцы на его лопатках разошлись, и по золотой спине побежали ручейки темной крови.

— Вы называете всю мою жизнь ложью.

— Я говорю, что ты заблуждался, сын мой. Только и всего. — Кор Фаэрон погрузил свою узловатую руку в кучу пепла возле Лоргара. Прах Монархии потек между его скрюченных пальцев, источая запах обожженного камня и поражения. — Мы молились ложному богу из благих побуждений, и Монархия поплатилась за нашу ошибку. Но никогда не поздно искупить свою вину. Мы очистили наш родной мир от Старой Веры, и теперь ты напуган, как и все мы: что, если Колхида процветала, следуя старыми путями и их легендами, пока мы не разорили их во имя лжи?

— Это ересь, — Лоргар дрожал, едва сдерживая эмоции.

— Это искупление, сын мой, — покачал головой Кор Фаэрон, — мы ошибались столь долго. Мы должны очистить самые корни наших заблуждений. Средство находится на Колхиде.

— Довольно, — слезы пробивали себе дорогу сквозь пепел на лице Лоргара. — Вы оба… оставьте меня…

Эреб поднялся, повинуясь, но Кор Фаэрон снова положил руку на плечо примарха.

— Я разочарован, мальчик мой. Так гордиться своей неспособностью признать ошибку и исправить ее.

Лоргар стиснул безупречные зубы, на его губах заблестела слюна.

— Ты хочешь вернуться на Колхиду, колыбель нашего Легиона, и извиниться за два миллиона смертей, за шесть лет войны и за обращение целого мира в поклонение ложному богу почти на столетие?!

— Да, — ответил Кор Фаэрон, — ибо искупить свои ошибки способен лишь великий. Мы перестроим Колхиду, как и все миры, которые мы покорили с начала Великого крестового похода.

— И каждый мир, который мы покорим в будущем, — добавил Эреб, — должен следовать новой вере, а не поклоняться Императору.

— Нет никакой новой веры! Вы оба обезумели. Вы думаете, что стоявший на коленях Легион покрыл меня позором? Монархия ничто по сравнению с осквернением ложью моего родного мира?

— Правде нет дела до наших желаний, сир, — сказал Эреб. — Правда просто есть.

— Ты изучал Старую Веру, — произнес Кор Фаэрон, — ты следовал ей, когда был юношей, до того, как тебя посетили видения о приходе Императора. Ты знаешь способ выяснить, была ли та вера ложной, или нет.

Лоргар вытер с лица высыхающие серебристые слезы.

— Ты хочешь, чтобы мы гонялись за мифом среди звезд, — его глаза метались между ними обоими, яркие и сосредоточенные. — Давай говорить прямо, искреннее, чем когда-либо раньше. Ты хочешь, чтобы мы отправились в дурацкую одиссею по галактике в поисках тех самых богов, которых отрицали десятилетиями.

Лоргар расхохотался, и смех был наполнен отвращением.

— Я прав, не так ли? Ты хочешь, чтобы мы предприняли Паломничество.

— Мы — ничто без веры, сир — ответил Эреб.

— Человечество, — ладони Кор Фаэрона сложились в молитвенном жесте, — должно иметь веру. Ничто так не объединяет людей, как единство веры. Ни один конфликт не сравнится по ярости с религиозной войной. Ни один воин не убивает с убежденностью крестоносца. Ничто в жизни не порождает обязательств и амбиций больших, чем узы и мечты, выкованные верой.

Религия несет с собой надежду, единство, закон и цель. Сами основы цивилизации. Вера не менее, чем столп для разумных существ, возвышающий их над зверями, машинами и чужими.

Эреб плавным движением обнажил свой гладий, развернув его рукоятью вперед и протягивая меч Лоргару.

— Сир, если вы и впрямь похоронили свои убеждения, возьмите этот меч и прервите мою жизнь сейчас же. Если вы верите, что в старых путях не было истины, если верите, что человечество расцветет без веры, вырежьте оба сердца из моей груди. Я не желаю жить, если каждый из принципов, направлявших наш Легион, лежит разрушенным под вашими ногами.

Лоргар взял меч дрожащей рукой. Крутя его туда-сюда, он вглядывался в свое озаренное свечами отражение: золотое видение в блестящей стали.

— Эреб, — промолвил он, — мудрейший и благороднейший из моих сынов. Моя вера уязвлена, но мои убеждения неизменны. Поднимись с коленей. Все в порядке.

Капеллан повиновался, невозмутимый, как всегда, и вновь занял свое место напротив Лоргара.

— Человечество нуждается в вере, — произнес примарх, — но вера должна быть истинной, иначе она ведет к опустошению, как уже продемонстрировали столь омерзительным образом наши братья из Тринадцатого легиона. И так же, как мы познали себя за шесть лет ненужной войны до того, как Император прибыл на Колхиду… Время учиться на наших ошибках. В этот раз я учусь на ошибках.

— Есть еще один, к кому ты можешь обратиться. — добавил Кор Фаэрон, поддерживая растущую решимость своего примарха, — брат, с которым ты обсуждал природу вселенной. Вы часто разговаривали по ночам во дворце Императора, обсуждая веру и философию. Ты знаешь, о ком я.

Эреб кивнул, соглашаясь со словами Первого капитана:

— Он может обладать ключом к истине, сир. Если Старые Пути истинны в своей сути, он может знать, откуда начать странствие.

— Магнус, — Лоргар произнес имя с задумчивой мягкостью. В этом был смысл. Его брат, чьи психическая сила и неудержимый ум могли посрамить любого. Они часто беседовали в Зале Ленга — холодных и величественных покоях на далекой Терре — споря о природе вселенной со свитками в руках и улыбками на лицах.

— Да будет так. Я встречусь с Магнусом.

Кор Фаэрон наконец улыбнулся. Эреб склонил голову, в то время как Лоргар продолжил:

— И если наши подозрения подтвердятся, мы предпримем Паломничество. Мы должны узнать, были ли правы наши колхидские предки, когда закладывали фундамент своей веры. Но в то же время мы должны быть осторожны. Гончие Императора кружат вокруг нас. А мой отец, при всей своей мудрости, показал себя слепым к потаенным тайнам мироздания.

Теперь и Кор Фаэрон склонил голову, повторяя жест Эреба.

— Лоргар, сын мой. Это станет нашим искуплением. Мы можем озарить человечество нашей истиной и смыть позор прошлого. Честно говоря… я опасался, что этот миг когда-нибудь наступит.

Лоргар облизнул потрескавшиеся губы. Он ощутил вкус пепла.

— Но если так, зачем ты ждал столь долго прежде, чем поделиться своими опасениями? Непредусмотрительность дорого нам обошлась, друг мой, но никто из нас не мог предвидеть подобного. Ни ты, ни я.

Глаза Кор Фаэрона вспыхнули. Старик подался вперед, словно его влек аромат славной охоты.

— Мне нужно кое в чем признаться, владыка, — сказал он, — правда заслуживает достичь ваших ушей теперь, когда время настало.

Лоргар повернулся к приемному отцу с угрожающей медлительностью.

— Мне не нравится твой тон, — проговорил он.

— Сир, мой примарх, я не лгал, когда сказал, что опасался прихода этого дня. Я предпринял крохотные, самые скромные меры, готовясь к нему, и…

Слова умерли у него в горле под хваткой его господина. Лоргар сжал тонкую и слабую шею старика, оборвав способность говорить и дышать одним лишь слабым усилием. Эреб напрягся, его глаза метались между двумя фигурами.

Лоргар подтянул Кор Фаэрона ближе, словно насмехаясь своим глубоким дыханием над судорожными попытками вдохнуть.

— Довольно признаний, Кор Фаэрон. Разве не достаточно мы исповедовались в своих прегрешениях за эту ночь?

Хватка ослабла достаточно, чтобы позволить Кор Фаэрону прохрипеть слова.

— Давин, семнадцать лет назад… — шептал старик, — Коросса, двадцать девять лет назад… Увандер, восемь лет назад…