Однако всюду, отчасти перед городом, частью даже в самом городе, на уже вымощенных улицах были зажжены костры и около них расположились лагерем отдельные группы новоприбывших переселенцев; у многих не было палаток и они размещались прямо под открытым небом. Кое-где виднелись нагруженные ручные тележки; в другом месте - мулы, нагруженные всякого рода посудой. Эти маленькие отряды, все без исключения вооруженные, двигались со всех сторон, торопясь попасть как можно скорее к вожделенным приискам.

Около одной из палаток, где продавали съестные припасы, и остановились наши приятели, намереваясь купить корабельных сухарей и копченого мяса для обеда. Георг вынул свой маленький кошелек, наполненный золотом, полученным за медведя, и заплатил свою долю за купленное. В эту минуту он случайно встретился глазами с человеком, стоявшим близко от него и, по-видимому, внимательно его рассматривавшим.

Парень в старой коричневой шляпе, из-под которой высовывались пряди всклокоченных жестких волос выглядел свирепо. Правая рука его была на перевязи, сделанной из синего хлопчатобумажного платка, и взгляд, которым он окидывал мальчика, был далеко не дружелюбным. Но как только он встретился глазами со взглядом Георга, не выдержал и тотчас, отвернувшись, медленно побрел по улице.

Георг в первую минуту сильно испугался, так как в этом бледном, злобном лице сразу узнал того, кого он увидел ночью при свете костра. Он был уверен, что это тот самый разбойник, который подкрадывался к его старому другу; уверенность его поддерживалась еще тем, что он заметил, что злодей не в силах был выдержать его пристального взгляда.

Быстро схватил он за руку своего спутника и передал ему в кратких словах свои соображения. Старик, тотчас посмотрев вслед уходившему, сказал:

- Вероятно, Георг, что ты вполне прав; рука на перевязи это достаточно подтверждает.

- Да неужели же мы его выпустим совершенно безнаказанным?

- Да что же мы можем сделать? - сказал старик, пожав плечами. - Где у нас доказательства? Правильно организованной полиции здесь вовсе не существует, а потому лучше будет, если мы займемся чем-либо другим. Каждый защищает себя как может, и если этот негодяй наказан твоим выстрелом - не станем с ним связываться, пусть убирается куда хочет. Исправится он, - тем лучше, следовательно, удар пули послужил ему предостережением. Не исправится, - тоже хорошо; тогда он, рано или поздно, не избежит заслуженной им кары, потому что здесь, в Калифорнии, если поймают преступника на месте преступления, разделываются с ним немедленно; для него же будет лучше, если он образумится. Однако почему ты решил, что он узнал тебя?

- Наверное, - воскликнул Георг. - На незнакомого человека он не мог бы смотреть так мрачно и злобно.

- Гм… весьма возможно! - пробормотал старик задумчиво и глядя перед собою. - Однако мне это очень не нравится: такой негодяй на все способен и может спокойно застрелить человека из мести, если это ему удастся сделать из засады. Но пусть он только появится! Бояться такой дряни нет оснований, потому что все они трусы. Но, во всяком случае, хорошо, что ты его узнал и, так как это ему известно, - а иначе он бы не ушел так поспешно, - он наверное будет остерегаться и не пожелает снова попасться нам на глаза.

Тем временем злодей не спеша шел по улице, пока не скрылся за поворотом, а наши друзья вскоре забыли о нем, занятые совершенно иными заботами. Хотя и тщетно, но они обошли все лагеря, побывали во всех палатках, всюду расспрашивая о родителях Георга. Никто ничего о них сказать не мог и даже двое знакомых родителей мальчика, с которыми они встретились в пути, тоже ничего не могли сообщить. Однако все советовали им отправиться в Сан-Франциско, где они обязательно найдут их. Но старик безусловно был против этого. Он доказывал:

- Это чистейший вздор! Чепуха невообразимая! Люди болтают зря, ровно ничего в деле не понимая. Прежде всего сообрази, какая масса людей находится в Сан-Франциско, живя в таких же палатках и деревянных бараках, как здесь. Поди-ка поищи в этом омуте того, кто тебе нужен! Кроме того, а это самое важное, я не могу допустить мысли, чтобы твои родители прямо отправились в Сан-Франциско, зная, что ты их разыскиваешь в местности около гор. Они знают, что с тобою не было денег, так как никакого понятия не могли иметь о любезности гризли и потому знают, что тебе невозможно заплатить за дорогу в Сан-Франциско.

- Да разве это стоит так дорого? - спросил Георг.

- Да что тут не дорого? Что здесь не стоит громадных денег? - пробурчал старик. - Дешевле тридцати долларов за каждого ни одно судно нас не примет на борт, и все-таки мы должны еще оставить здесь наших животных.

- Тридцать долларов! - с изумлением воскликнул Георг. - Но как долго приходится ехать?

- Всего от шестнадцати до восемнадцати часов и притом питаться мы должны за свой счет. Ну, да продовольствие дело не важное. Деньги у нас есть, и если бы была какая-либо надежда разыскать твоих родителей в Сан-Франциско, я бы ни слова не сказал и тотчас же сел с тобой на корабль. Во всяком случае, твои родители неизбежно находятся еще где-то рядом, или на приисках, или в одном из маленьких городков, поджидают тебя и, наверное, только тогда решатся отправиться в Сан-Франциско, когда окончательно потеряют всякую надежду найти тебя здесь.

- Ну так что же нам делать? - спросил Георг каким-то нерешительным тоном. - Если мы здесь, на возвышенности, встретимся с ними, так это все-таки будет чистейшей случайностью.

- Это совершенно верно, - возразил его старый друг. - Конечно, нам не следовало и не следует слишком много метаться туда и сюда, так как мы всегда их опередим, или свернем с их пути. Я советую следующее: мы отсюда снова поедем в сторону гор и даже той самой дорогой, которой прибыли сюда. Если мы их не встретим по дороге, что весьма возможно, то по крайней мере, во всякой торговой палатке мы будем оставлять записку с нашими именами и указанием того направления, по которому мы поехали дальше, и тогда, если твой отец будет кого-либо расспрашивать о тебе, он будет знать, где надо тебя искать. Если мы их теперь не встретим, чего я опасаюсь, то, приехав туда, из какого-либо маленького городка на приисках, я напишу письмо одному приятелю в Сан-Франциско, который там вместо нас будет собирать справки. Пока придет от моего приятеля ответ, мы отыщем себе на приисках какое-либо подходящее местечко для работы и будем промывать золото, как делают это все другие. Нам необходимо подумать о том, что надо зарабатывать деньги, а иначе мы проедим последнее, что имеем, и окажемся в скверном положении. Вот таков мой план. Ну, а ты что на это скажешь?

- Я? Господи, Боже мой! - возразил Георг. - Все, что я в состоянии сказать, это то, что от всей души благодарю вас за то, что вы так сердечно заботитесь обо мне.

- Та-та-та! - рассмеявшись, воскликнул старик. - Да разве ты забыл, что спас мне жизнь? В конце концов, это большего стоит, чем ты полагаешь! Кроме того, у меня имеются свои особые планы и намерения, о которых ты, может быть, со временем узнаешь и тогда убедишься, что не столько тебе, сколько самому себе я принес пользу, говоря относительно нашей поездки на золотые прииски. Теперь, если мы решились так поступить, то полагаю, мы лучше всего сделаем, если не будем попусту терять время, а двинемся в путь. А потому погуляй с часик по городу и присмотрись, что делается и как здесь живут, а я тем временем позабочусь о животных, так как я предпочитаю провести ночь в лесу, чем здесь в городе, где трудно найти даже двор для порядочного костра. Ну, как, по сердцу тебе это?

- Как и все, что вы прикажете!

- Хорошо; в таком случае, через час будь здесь у берега, около Слоновой гостиницы; ты, вероятно, заметил вывеску?

- Еще бы!

- Туда я приду за тобой и приведу животных. - С этими словами старик повернулся и зашагал вдоль по улице, к тому месту, где они, доехав до Сакраменто, оставили своих животных.

Георг, предоставленный на час самому себе, бродил медленно по наиболее оживленной части города. Сначала он наблюдал за выгрузкой и погрузкой на берегу, а потом пошел вдоль широкой улицы, проходившей через весь город.