— Что за тип? — Дежурный равнодушно оглядел Джонни без всякого выражения.

— Ну… Скажем, употребление наркотических средств в общественном месте… Придумай что-нибудь поизящней. Пусть отдохнет паренек.

— Постараюсь. Как жизнь, Макдональд?

— О’кей!

— Ну да, ты же всегда в порядке. Чуть не забыл — шеф тобой интересовался.

— Шеф? Я же сегодня у него был.

— Да спрашивал что-то. Сейчас он уехал уже домой. Это только ты у нас круглосуточно пашешь, покоя людям не даешь.

— Волк должен бегать быстро, — ответил Клещ почти, русской поговоркой. — До завтра.

Бандиты никуда от него не денутся. Сами за ним бегают — сами к нему и придут. Хорошо бы не сегодня. Нужен тайм-аут. Надо все обдумать спокойно, слишком уж много событий для одного дня. В машине он поднял трубку радиотелефона и набрал номер Сэнди.

— Алло, Сэнди? Я так соскучился… Да, хочу… И я тебя люблю… Дорогая, такси будет оплачено…

Сэнди работала в одном из баров Сорок второй. Клещ в свое время хотел ее засадить за торговлю наркотиками, но пожалел — на этот раз без всякой для себя выгоды. Если не считать, конечно, выгодой то, что Сэнди стала «неотложной сексуальной помощью». Кажется, она всерьез в него втюрилась. Клещ подозревал, что крошка имеет виды на совместную семейную жизнь. В принципе он был не против. Сэнди была женщиной надежной, Клещ разбирался в людях и после полутора лет их знакомства мог с уверенностью заявить, что не подведет и не продаст. Кроме того, она была необычайно сексуальна, а это для Клеща являлось решающим моментом в отношениях с женщинами. Но в ближайшее время женитьба не входила в его планы, и он маневрировал, держа Сэнди, что называется, на коротком поводке и в то же время не давая подкрасться к себе слишком близко.

Вечер, вернее, ночь обещала быть достойной наградой за сумасшествие дня. А что до размышлений — ими лучше всего заняться после хорошего, настоящего секса. Клещ предпочитал именно такой способ работы — совмещение приятного с полезным. Давая свободу плоти, он освобождался от лишних мыслей, от целых напластований мелких и чаще всего ошибочных версий. Ночью, выйдя на кухню и аккуратно закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить утомленную Сэнди, он чувствовал себя словно заново родившимся. Голова свежела, и мысли выстраивались аккуратно, в нужном порядке, версии классифицировались и размещались в голове словно в картотеке…

Подъехав к дому и загнав машину в гараж, Клещ окончательно пришел в прекрасное расположение духа. До приезда Сэнди он успеет принять ванну — раньше чем через час она не приедет — шоу-программа в баре заканчивается поздно. К этому времени он будет свежим, чистым и бодрым — таким, каким она привыкла его видеть. Он вошел в дом через внутреннюю гаражную дверь, включил свет и направился на кухню, когда раздался телефонный звонок.

— Алло, — сказал незнакомый мужской баритон, — Алло, мистер Макдональд? Мне хотелось бы с вами встретиться. Речь идет об одном очень важном деле.

— Я дома не занимаюсь делами. Приходите в контору, — ответил Клещ и посмотрел на определитель номера. На табло творилось что-то непонятное: цифры бежали по экранчику прерывистой лентой, и ни одна из них не устраивала прибор, сделанный по специальному заказу. Определитель, обошедшийся в кругленькую сумму, раньше никогда не подводил Клеща.

— Если вам удобно, — настаивал голос, в котором сквозило уважение, — я мог бы к вам заглянуть. Не беспокойтесь, я нахожусь рядом…

— С чего вы взяли, что я беспокоюсь?

Он рассчитывал на встречу с преследователями сегодня, но не хотел признаться даже себе, что не готов говорить с ними сейчас. В том, что это звонил один из них, он был уверен процентов на восемьдесят. На сто Клещ был уверен лишь в том, что его зовут Брюс.

— Нет, принять вас я не смогу. Нарушение устава и служебной этики. Приходите завтра в управление.

Клещ повесил трубку, вернулся к гаражной двери и запер ее на ключ. Потом проверил парадную, задвинул внутренний засов — теперь никакому взломщику не проникнуть сюда без его ведома. Ванна, похоже, откладывалась. Сэнди… Черт, с нею могут возникнуть проблемы… Он проверил кольт, сунул его в карман. Вытащил из ящика стола револьвер, зарядил и, сняв с предохранителя, положил на каминную полку за пузатую вазу. Потом проверил вмонтированную в стене видеокамеру, которая включалась на запись либо от дверного звонка, либо в случае взлома от специальной сигнализации. Теперь в общем и целом он был готов к встрече с преследователями. Хотя что-то подсказывало ему, что до стрельбы не дойдет.

Глава 6

…Алексей шел по серой мокрой улице, мимо черных высоких домов с толстыми старыми стенами, с блестящими слепыми пятнами окон. Впереди — настолько, насколько просматривалась улица, — не было ни души. Несколько раз он оборачивался, но тротуары были пусты. Он невероятно устал. Ломило, ноги, кололо в левом боку — словно он не шел, а бежал стайерскую дистанцию. Со лба на глаза капал пот, по щекам катились капли и щекотали губы, Дыхание было хриплым… «Уж не заболел ли?» — подумал он, но мысль исчезла, не успев оформиться. Только одно прочно сидело в голове — его ждут. Ждут давно, и надо спешить, иначе будет поздно. Что будет, если он опоздает, и куда он идет, Алексей не знал. Странно, но он даже не мог сказать, какой по счету дом на этой улице ему нужен, не знал ни его номера, ни того, как он выглядит, но был уверен, что идет туда, где его ждут. Не вызывало удивления и то, что на улице было жарко, даже душно. Ноги скользили по бугристой наледи, что замедляло шаг, как ни стремился он его ускорить.

Он пробуксовывал на одном месте, едва не падал в воду, тонким слоем покрывающую лед, — обычное дело, питерская весенняя оттепель, несущая травмы горожанам, — но упорно продолжал двигаться вперед.

Преодолев последние ледяные ухабы мостовой, Алексей поднялся по щербатым ступенькам в гулкий подъезд старого дома. Лифт, зияющий черной дырой открытых дверей, естественно, не работал. Он не разозлился, не выругался даже, просто пошел наверх по крутым ступеням широкой грязной лестницы. Ему нужен был последний, седьмой этаж. Только теперь он понял, что находится на Большом проспекте Петроградской стороны, неподалеку от пересечения его с Каменноостровским.

На последней, верхней площадке была всего одна дверь. И эта дверь была открыта. Алексей вошел в квартиру. «Коммуналка», — отметил машинально. Ободранные обои, неподвластные уже электрикам сплетения открытой проводки под потолком, гроздь электрических предохранителей и словно грибы-паразиты на дереве — бугры счетчиков — пять или шесть, лоснящихся, каких-то жирных с виду, стертый линолеум на полу неопределенного цвета, старинный черный телефонный аппарат, привинченный к стене… Он прошел по длинному коридору и толкнул последнюю в череде дверей, ведущих в секции-комнаты. Он знал, что, кроме этой последней, все комнаты пусты.

Дверь открылась бесшумно. Он шагнул и увидел то, что ожидал, — все здесь несло на себе тот домашний отпечаток, который с большим трудом удается придать вещам, выпущенным в последние годы, имеющим вид казенный, какими бы интимными завитушками и кренделечками ни украшал их дизайнер. Здесь же каждый предмет был теплым, обласканным любящей хозяйской рукой, домашним.

На диване сидела незнакомая женщина, но именно к ней он бежал по льду, именно сюда стремился, не зная зачем.

— Здравствуй, Алексей, — тихо сказала она. — Иди сюда, садись.

Он подошел и опустился на диван рядом с ней. Внутри не было ничего, кроме желания — настолько сильного, что оно заслоняло все вопросы — зачем, кто она, почему он здесь? Только желание обладать этой женщиной бушевало в нем. Никогда еще за свою довольно бурную в этом смысле жизнь Алексей не хотел женщину так сильно, как сейчас.

— Ну что, будешь и дальше меня слушаться?

— Кто вы? — спросил он. — Я вас не знаю…

Он протянул руку и дотронулся до светлых, коротко остриженных волос.