— Хорошо… — Малгожата серьезно кивнула головой. — Больше не буду. О чем я вас спрашивала? Ага! Почему вы никогда не носите темных очков, пан Хенрик?

— Просто так. Не чувствую никакой потребности в них. Мир гораздо лучше выглядит, когда видишь его собственными, незатемненными глазами.

Она немного отодвинулась и испытующе на него поглядела.

— А жаль! Вам было бы в них, по–моему, очень, очень хорошо…

Неожиданным движением она сняла очки и надела их на него. Он не запротестовал. Сидел, глядя на нее, и улыбался.

Несколько минут девушка всматривалась в него, потом рассмеялась.

— Видимо, мне не так уж хорошо в них, — сказал Завадский. Также смеясь, он снял очки и подал их девушке.

— Ох, нет! — наклонилась она к нему. Глаза у нее блестели, с губ не сходила радостная, детская улыбка. — Вы выглядите в них замечательно! — Она вскочила на ноги. — Видите: солнце, вода, пляж, все для нас! Боже мой, как я проголодалась! Если бы вы знали, как я рада!

И, не отдавая себе отчета в том, что делает, не в состоянии удержать распирающей ее радости, неожиданно поцеловала его в щеку. Сразу придя в себя, она покраснела и опустила глаза.

— Ой, прошу прощения, пан доктор…

— За что? — Завадский начал быстро складывать полотенце. — Если речь об этом, то я день и ночь к вашим услугам!

Перебросив полотенце через плечо, он взял ее под руку и, чувствуя рядом с собой ее горячее, почти обнаженное тело, направился вместе с ней к кабинкам, где они оставили свои вещи.

Зентек осмотрелся, потом подошел к стоящему на стуле чемодану. Он был заперт. Зентек открыл его поспешно подобранным ключом и быстрыми умелыми движениями начал просматривать его содержимое. В какой–то момент он выпрямился, держа в руках маленький плоский футляр. Он нажал на кнопку, перед его глазами предстала самая красивая из всех, которые ему приходилось видеть, коллекция миниатюрных орудий взлома «ангельский волос» в стеклянных трубочках и других известных только специалистам печаток, служащих для крапления карт.

С минуту капитан приглядывался к коллекции с миной знатока, который напал на редкий и разыскиваемый экземпляр для своей коллекции. Потом закрыл футляр, вложил его обратно в чемодан. Повернулся и быстро вышел из комнаты.

В холле он задержался у телефонной кабины, но решил отказаться от ее услуг. Перед отелем была телефонная будка. Он вошел в нее, с облегчением увидел, что у него есть монета в пятьдесят грошей, и набрал номер.

Они возвращались с пляжа по аллее, поросшей хвойными деревьями, которые спускались до самого берега.

— А ваш брат, как я заметил, занят делами даже в отпуске. Пошел звонить по делам и пропал.

— С ним часто так бывает, — Малгожата говорила совершенно свободно, так свободно, что это удивляло ее. Никогда до этого она не умела хорошо врать. — Мы… то есть он… у нас небольшая фабрика пуговиц. Вы же знаете, как теперь с торговлей. Постоянно есть какие–то еще не улаженные сделки… О, вот и он нашелся!

Она ускорила шаг, махнув ему приветственно сумкой. Они встретились на перекрестке аллей.

— Ну что? Дозвонился?

— Да. — Он посмотрел на нее озабоченно, и ей показалось, что он старается передать ей взглядом что–то такое, чего не может сказать вслух. — Не только дозвонился, но, представь себе, что сразу после того, как вышел из отеля, встретил тетку Клару с маленькой Казей. Я был бы здесь на полчаса раньше, но ты же знаешь тетку…

— Заговорила тебя насмерть.

— Почти. Они шли к себе, и она сказала, что если немедленно ее не навестим, то… Она не видела тебя два года и сказала, что хочет с тобой встретиться. Думаю, что нам лучше сделать это сразу, еще до обеда. Поедим чуть позднее, зато спокойно. Тетка смертельно обидится, если мы к ней не приедем.

— Ну, раз должны… Только, умоляю тебя, не будем там задерживаться. Я просто умираю с голода! Пан доктор свидетель, что я говорила это уже на пляже.

Зентек повернулся к Завадскому.

— Прошу извинить нас, пан доктор. Но семейные дела… — он развел руками. — Даже здесь они преследуют человека. Кто–то сказал, что Бог дал нам наших родственников, но слава Богу, что мы можем сами выбирать своих приятелей? Не помню… — Он повернулся к Малгожате. — Она снимает комнату у какого–то рыбака. Адрес я записал. Прошу тебя, пойдем, а потом отправимся обедать. Мы должны еще раз извиниться перед вами, пан доктор. Но мы можем встретиться после обеда? В парке должны быть какие–то выступления в шесть часов. Что вы об этом думаете?

— Превосходно! — Завадский поклонился Малгожате. — Буду ждать в парке. — Он подал Зентеку сумку. — Здесь вещи вашей сестрички. Благодарю вас, панна Малгожата, за такую прекрасную прогулку.

Одаренный самой красивой из улыбок, он пошел к отелю.

Когда он уже достаточно удалился, Малгожата взглянула на идущего рядом с ней капитана.

— Когда увидишь тетку, кланяйся ей… — тихо прошептала она. Потом рассмеялась. — Совсем как в криминальном романе. А что это еще за тетка?

— К сожалению… У меня нет теток. И уж наверняка, нет общих теток с тобой. — Он посерьезнел. — Ну что?

— Я сама надела на него темные очки.

Она была такой сияющей, когда говорила это, что он остановился, глядя на нее с надеждой.

— Продолжай!

— Голову даю на отсечение, что это не он!

— Ты уверена?

— Абсолютно. Насколько человек вообще может быть в чем–то уверен.

— Посмотрим… — неохотно проворчал капитан. — Посмотрим.

Он полез в карман и вынул оттуда листок бумаги.

— Это что, адрес тетки?

Он покачал головой. После секундного колебания капитан подал листок девушке.

Она взяла его в руки и, сняв очки, начала читать, отстранив листок от себя.

«Хенрик Завадский — врач, проживающий, согласно вашей информации, в г. Лодзи по улице Гданьской, 4–44, не прописан по этому адресу и никогда там не проживал, так же как и никто другой с такой фамилией.

ДОКТОР Завадский также не зарегистрирован ни в г. Лодзь, ни в воеводстве.

Паспорт ВГА № 846788, который, по вашим данным, выдан был у нас, выдан не был.

Подпись: Маевский, комендант НМ, г. Лодзь».

Малгожата молча отдала капитану листок и пошла вперед, наклонив голову.

— Что с тобой? — спросил он, догоняя ее. — Ты переживаешь, что его не узнала? Но ведь это теперь уже неважно.

Она остановилась.

— Я переживаю, что если… каким–то чудом… это окажется он… то… то…

— То что?

— То мы находимся здесь в последний раз этим летом…

И снова пошла вперед. А Зентек пошел за ней, удивленный и полный противоречивых мыслей.

Хенрик Завадский быстро шел по аллее, стараясь как можно быстрее дойти до отеля. Он был голоден.

Он улыбался про себя, тихо напевал и помахивал мокрым полотенцем.

Еще один поворот аллеи, и он увидел впереди отель.

Увидев в лесу легковой автомобиль, он удивился, но не обратил на него особого внимания. Вздрогнул только тогда, когда передняя и задняя его дверки открылись одновременно, и оттуда вышли два человека в милицейских мундирах.

Они спокойно стояли, ожидая, когда он приблизится к ним. Молча смотрели на него и не двигались,

Завадский сделал безразличное лицо и немного свернул влево, чтобы обойти автомобиль, стоящий посередине аллеи.

Он прошел мимо стоящих, ни один не двинулся с места. Сделал еще два шага.

— Пан Завадский…

Голос был спокойный, уверенным, но в нем чувствовался приказ.

Завадский остановился. Он стоял, не оборачиваясь, ожидая, идут ли к нему. Бегающие глаза осматривали лес. Но это было бесполезно. Двое вооруженных людей находились в двух шагах от него.

Они тихо приблизились и встали по бокам. Он по–прежнему не поворачивался.

— Пан Завадский, просим вас в машину… — это сказал третий человек, который, по–видимому, до этого времени сидел в машине.

Завадский обернулся.

— Я врач, — неуверенно сказал он. — Вы, наверное, ошиблись…