— Почему не положили его на топчан?

— У нас есть подозрение, что это не несчастный случай, а преступление, — объяснил директор, — мы уже вызвали милицию. Они сейчас приедут. Нам казалось, что лучше оставить все так, как было тогда, когда мы его обнаружили.

— Правильно, — заметил врач, — милиция не любит, когда «уничтожаются вещественные доказательства». Только бы они поскорей приехали. Мне тут, собственно, делать нечего. Я сделаю ему укол для поддержания сердечной деятельности и позвоню в больницу, чтобы готовили операционную. Только бы эта милиция…

Как бы в ответ на этот призыв на лестнице послышались шаги, и на второй этаж поднялись трое мужчин в форме милиционеров.

— Подпоручник Анджей Климчак из Комендатуры милиции, — представился старший по чину. — Что случилось?

Директор объяснил ему происшедшее.

— Надеюсь, что никто не касался тела и ничего в комнате не трогал?

— Он жив, — пояснил врач, — его нужно немедленно оперировать. Я должен его сейчас же забрать в больницу.

— Я только наложила ему временную повязку и подложила подушку, — пояснила пани профессор.

— Хорошо, — сказал офицер. — Можно его допросить?

— Он без сознания. Даже если операция удастся и пациент выживет, то он еще несколько дней будет в бессознательном состоянии. Могло случиться и так, что мозг настолько поврежден, что сознание к нему никогда полностью не вернется.

— Ничего не поделаешь! Попробуем обойтись без потерпевшего.

Врач кивнул подпоручнику головой и пошел за водителем и санитаром. Они пришли с носилками, на которые осторожно уложили Доброзлоцкого, не менее осторожно снесли его вниз и положили в машину. Тем временем врач связался с больницей, чтобы предупредить, что везет больного, нуждающегося в немедленной операции.

— Минуточку, — задержал врача офицер милиции, — как вы думаете, каким образом было совершено преступление?

— У больного, — ответил врач после некоторого размышления, — обширная рана на затылке, нанесенная каким–то тупым орудием. Судя по положению тела, потерпевший, вероятно, стоял у стены, спиной к комнате. Может быть, он хотел включить свет и тогда споткнулся и ударился головой об угол топчана либо получил сильный удар по затылку.

— Если бы он мог сказать хотя бы три слова, — вздохнул директор.

— Это ничего бы не дало. Если он упал, то не будет помнить, как это произошло. А если его ударили, то он не мог видеть напавшего.

Врач простился с директором пансионата и офицером, и машина «скорой помощи» с включенной сиреной помчалась в сторону городской больницы.

— Если принять гипотезу о преступлении, — спросил подпоручник Климчак, — то каков мог быть его мотив?

— Пан Доброзлоцкий — ювелир. Но не простой. Это золотых дел мастер, работающий с дорогими металлами. Отправляясь в Закопане, он взял с собой ценные украшения, которые готовил к выставке в Италии. Они, вероятно, стоят несколько миллионов злотых.

— Где он их держал?

— В металлической шкатулке.

— В таком случае мы сделаем обыск в комнате и проверим, все ли находится на месте.

Трое милиционеров, которые до сих пор входили в комнату только для того, чтобы сделать фотографии и проверить содержимое карманов ювелира, теперь перешагнули порог, внимательно осматриваясь. Комната была хорошо обставлена, но, как это обычно бывает в такого рода пансионатах, достаточно шаблонно. В углу находился умывальник с лампой под полочкой. Дальше стоял большой туалетный столик с зеркалом, за ним шкаф, все из орехового дерева. У противоположной стены располагалась невысокая кровать, за ней топчан. Поскольку у стены имелся выступ, кровать стояла не вплотную к стене, а была немного отодвинута. Квадратный столик и два стула дополняли меблировку.

Подпоручник осторожно приоткрыл дверцу шкафа. Там висели костюм, ветровка и брюки. На полках находилось белье. Выше лежали, уложенные на фланельке, разные ювелирные инструменты. Шкатулки, однако, нигде не было.

— Пан подпоручник, — крикнул один из милиционеров, — в двери выбито стекло.

Дверь, выходящая на балкон, была не заперта, а стекло над ручкой было разбито. На балконе валялись его обломки.

Соблюдая осторожность, чтобы не затереть каких–либо следов, милиционеры вышли на балкон. Он был общим для всех комнат, расположенных по южной стороне здания. Окна были темные. Жильцы этих комнат находились в салоне на первом этаже.

— Здесь лестница, — сказал подпоручник, указывая на лестницу, прислоненную к балюстраде, — по ней залез бандит, выбил стекло и проник в комнату. Его, видимо, спугнул возвращающийся в комнату ювелир. Преступник, вероятно, стоял около умывальника и, когда Доброзлоцкий вошел в комнату, нанес ему удар по затылку. Потом он взял шкатулку и убежал той же самой дорогой.

— Поищем внизу, может быть, он оставил какие–нибудь следы.

— Сомневаюсь, — поморщился подпоручник, — с девяти часов идет дождь. Скорее, нужно искать их в комнате. Может быть, преступник оставил отпечатки пальцев?

Милиционеры вернулись в комнату. Один из них вынул из чемодана специальные приспособления для снятия отпечатков пальцев. Их было много на шкафу, туалетном столике и на ручках обеих дверей. Второй из подчиненных подпоручника Климчака накинул плащ и пошел «обследовать территорию».

— Пан подпоручник, — спросил директор, — гости могут вернуться в свои комнаты? Пока мы попросили всех посидеть в салоне.

— Дело уже почти выяснено, но пусть еще немного подождут, для порядка мы должны их допросить.

В эту минуту вернулся милиционер, который искал следы преступника снаружи. В руках он держал металлическую шкатулку.

— Лежала в каких–нибудь десяти метрах от дома, — объяснил он, — у сетки, окружающей виллу. По–видимому, бандит слез с лестницы, открыл шкатулку, забрал ее содержимое, а тяжелую металлическую коробку выбросил. Она открыта и пуста.

— Итак, мы уже знаем, что украшения были похищены. Знаем также, что преступник вошел и скрылся через балкон, на который залез по лестнице. Но чем он нанес удар? Все говорит о том, что вначале он собирался только совершить кражу.

— Может быть, он ударил этой шкатулкой, — предположил один из милиционеров, — она достаточно тяжелая, чтобы разбить ей кому–нибудь голову.

— Нет, — возразил второй, — шкатулка была бы очень неудобна для этой цели. Ее невозможно крепко ухватить, да и размахнуться тоже неудобно. Он должен был ударить чем–то другим. Может быть, ломом?

— Тот, кто идет красть, не берет с собой лом. А может быть, у ювелира был какой–нибудь молоток? Надо спросить горничную.

— В любом случае, мы должны будем допросить и прислугу, и гостей, и вас также, — подпоручник повернулся к директору, который все еще ассистировал милиции в ее поисках.

— Если я могу обратиться с просьбой, то я попросил бы, чтобы сначала допросили горничную, портье и меня. Несмотря на это несчастье, жизнь пансионата должна идти как обычно. Гости, как обычно, должны утром получить завтрак, а потом обед и ужин. Должна также быть произведена уборка. У нас очень много работы, поэтому было бы хорошо, если бы прислуга была освобождена от дачи показаний в первую очередь. Гости могут немного подождать. Если попозднее лягут, то утром смогут отоспаться, а мы должны быть на ногах чуть свет.

— Хорошо, — согласился подпоручник, — впрочем, это просто формальность. Мы и так уже знаем, что преступник проник в здание снаружи и сбежал через балкон. Пойдемте вниз. Допросы мы будем вести в столовой. Пусть гости ждут в салоне. Могут, если захотят, включить телевизор, послушать радио. Сначала мы допросим горничную, потом портье, а затем вас, пан директор.

— Большое спасибо.

Все четверо спустились по лестнице на первый этаж. В холле взгляд подпоручника пал на канапе.

— А это что? — спросил он.

На канапе лежал большой, тяжелый молоток.

Глава третья

Один из милиционеров подошел к канапе, осторожно, через тряпочку, взял молоток и стал его внимательно осматривать.