- Готово? – сердито крикнула княжна через плечо.

- Готово! – крикнул Кит. – А на ф… Зачем он?!

- На всякий случай! – крикнула княжна, словно продолжая испытывать сообразительность Кита.

Она вдруг приподнялась и, насколько можно, повернулась к Киту.

- Если покажу такой знак… - она подняла над головой кулак и дважды резко разжала и сжала его, - постарайся завести! То есть заведи во что бы то ни стало! Держи прямо, отпусти пластинку – и заводи!

- А зачем? – не выдержал Кит.

Губки княжны сжались.

- Много будешь знать, скоро состаришься! – пригрозила она.

В положении Кита угроза звучала чересчур многозначительно!

- Ого! – Княжна вдруг стала смотреть куда-то через плечо. – Вот этого мы и опасались!

Она тут же развернулась вперед – и уже спустя несколько секунд мотор затрещал живее, а скорость явно прибавилась.

Кит развернулся, как мог – граммофон мешал! – и посмотрел назад… Точно! Погоня! Позади в небе летели две «птички» с растопыренными, неподвижными крылышками. Пока еще далеко.

Кит повертел головой. «Петровна» продолжала лететь вместе с ними – метров на пятьдесят выше, чуть правее и чуть позади.

А если догонят?! Может, «Петровна» защитит?! Этими самыми «молыньями»-разрядами посбивает всех…

Вспомнилось и страшное, почти сказочное предупреждение князя: ничего ему, Киту, в прошлом не опасно, кроме резких «отрицательных ускорений», то есть падения. «…если моя неуемная сестренка предложит вам пролетаться на нашем «Фармане», то нужно будет хорошо подумать, стоит ли…» А кто его тут спрашивал?

Кит стал слегка мерзнуть. То ли от ветра, то ли… сами знаете от чего.

Наши российские, но в эти минуты самые что ни на есть вражеские самолеты догоняли… А «Петровна» летела себе, как ни в чем ни бывало, не обращая внимания на опасность… Нет… Стала снижаться с явным видом «сматывайтесь, я прикрою».

Погоня, надо признать, была долгой… Княжна больше никаких команд не отдавала. Мотор истошно тарахтел, ветер в лицо жутко дул, граммофон уже отдавил Киту колени, а сам он весь задубел и больше ничего не соображал толком… Смысл происшедших событий он осознал всерьез примерно через час… а точнее через час и сто лет.

Их догоняли-догоняли – и наконец, догнали! «Петровна» болталась позади из стороны в сторону, как тяжеленный маятник или огромная железная болванка, которую строители называют «бабой» и которой, подвесив ее к крану, разбивают стены.. Так вроде и «Петровна» пыталась разбить летевшие вдогонку самолеты или хотя бы распугать их, но маневренности ей явно не хватало. Шустрые самолетики уворачивались от нее, как от страшенной лапы Кинг-Конга, и продолжали гонку. Почему она их не поражала «молыньями», которыми грохнула все электричество и телефонную связь в доме Льва Константиновича, можно было только гадать.

И догнали их, когда до усадьбы и посадочной площадки на лугу оставалось рукой подать. Как будто так и было задумано?.. А может, так и было задумано тем же Львом Константиновичем…

Один из вражеских самолетов резко прибавил лету и оказался сбоку.

Кит увидел пулемет, уложенный в специальную выемку на борту и направленный… куда? Ясно куда!

В этот миг Кита вжало в спинку кресла – княжна задрала нос аэроплана-трансформера прямо в небо…

Зажмурившись, Кит услышал треск позади…

…и тут Кит провалился вниз, так что кишки у него подпрыгнули под самое горло… Снова где-то затрещало… раздался хлопок, будто что-то лопнуло… и вдруг завоняло густой машинной гарью.

- Заводи граммофон! – вдруг услышал Кит истошный, срывающийся голосок княжны. – Заводи!

Кит рискнул открыть глаза – и тут же вновь зажмурился. Дышать было нечем! В лицо били клубы горячего темного дыма… В промежутках между накатами темных клубов Кит резко вздохнул, задержал дыхание и открыл глаза во всю ширь…

Было на что посмотреть! Аэроплан-трансформер еще летел по прямой, но мотор горел, облизываясь пламенем и дымя, как паровоз.

Княжна сжимала и разжимала кулак, а Кит все еще не соображал… Он посмотрел направо: злобный враг летел в стороне, на параллельном курсе, больше не стреляя. Словно наслаждался своим удачным злодейством.

Второго врага не было видно. Как и «Петровны»… Где же эта долбаная «Петровна»? Кит повертел головой – не было ее нигде!

- Заводи! Убьешься! – истошно закричала княжна.

Закоченевшими пальцами Кит стал выполнять приказ… Стал вертеть ручку, придерживая граммофон на коленях… потом снял «язычок»-предохранитель… как мог, осторожно опустил иглу на вращающийся черный кружок… Все Кит делал, как настоящий холодный зомби – Дум бы позавидовал, - потому как мозги его в эту минуту мало чем отличались от квадратного, тяжелого и немого граммофона.

- Готово?! – как будто из последних сил крикнула княжна.

Кит прислушался к рожку… Музыка шумела в нем, как вода в водосточной трубе.

- Готово! – крикнул Кит и зверски закашлялся, сглотнув целое черное облако.

- Держись! - едва расслышал он сквозь кашель и дурацкое бульканье баритона, так своевременно, к месту запевшего грустный романс про «Последний рейс».

- За что?! – нет, не крикнул, а только подумал Кит и невольно обхватил граммофон, будто он был брошен ему, как спасательный круг.

Синие круги поплыли перед глазами Кита…

А потом еще и фиолетовые.

И – бах! – Кит вместе с граммофоном грохнулся на что-то очень твердое.

Но не разбился… Руки отбил, колени отбил, но они были такие холодные и онемевшие, что боли не почувствовал. Главное было спасти граммофон – эта мысль фиолетовым пламенем теперь горела в мозгу, - и он спас древний гаджет, не дал ему опрокинуться и удариться…

«Что, уже?!» - со страхом и надеждой подумал Кит, когда его накрыла глухая тишина…

Честное слово, он поверил, что упал вместе с аэропланом с неба на землю – и остался жив вопреки предупреждению князя и законам нормальной, школьной физики.

И он действительно упал! И действительно с неба на землю!

Только вообще без аэроплана!

Первое, что увидел Кит, когда беспомощно лежал на боку, был ящик граммофона. Он аккуратненько так стоял себе рядом с Китом на асфальте… На асфальте?!

Кит отжался на локте – и увидел, что черная пластинка на граммофоне продолжает крутиться под иглой… А еще он кое-что услышал. Короткий рожок, этот остаток роскошного раструба-цветка, всё тужился услаждать слух Кита старинным романсом… тихо так. Хриплым шепотом.

Кит вскочил на ноги… Но они, ноги, вдруг разом так ослабли и занемели, что Кит рухнул и снова отбил руки и колени. Больно ударился, но боль помогла прийти в себя.

Рассевшись на асфальте, Кит уже осмысленно огляделся… Все вокруг плыло в сиреневой дымке. Впереди была темная стена, над головой нависал темный свод. Неужели снова какой-то большой подвал?!

Кит повертел головой. Нет, не подвал… Справа открывался знакомый двор, заполненный фиолетовым туманом, а слева – выезд из него… ну да, на Старомосковскую улицу! Там, на выезде, в таком же сиреневом тумане, совершенно неподвижно, как в стоп-кадре, торчала пара прохожих. Оба с удивлением смотрели на что-то невидимое, находившееся между ними перед выездом из арки… или перед въездом в нее, это уж с какой стороны посмотреть.

Романс вдруг закончился. В тот же момент сиреневый туман начал мерцать, а прохожие – двигаться. Только очень-очень медленно, как в предельно замедленной съемке… И тут Кита осенило!

Он рванулся к граммофону, вернул иглу в начало пластинки и еще покрутил ручку… Все правильно! Сиреневый туман снова стал сгущаться, а прохожие опять застыли в стоп-кадре.

Время! Пока этот расчудесный граммофон играл, время в двадцать первом веке стояло! Или текло очень-очень медленно - для всего окружающего мира… но только не для самого граммофона и находившегося рядом с ним Кита.