— Мы с ним уже встречались.

— Вы знали, кто он?

— Конечно! И вы тоже это знаете. Так что не спрашивайте меня, почему я его убил, вместо того чтобы связать. Это большая удача, что все произошло именно так... Я только осилил замок и вошел, как он появился из другой комнаты. Посмотрите на эту дверь... Нелегко ее одолеть, а? Но есть еще другой выход, вон там. Салви мог бы скрыться, если бы знал, что я тут... Подонок! Он прекрасно владел приемами борьбы с ножом, впрочем, как и другими видами оружия...

— За исключением одного удара, — заметил более молодой, из службы «Действие».

— Какого?

— Ведь вы его одолели, нет?

Рэндольф ухмыльнулся:

— Мне кажется, Куртим, вы недостаточно хорошо знаете нашего друга. Это — Тайгер Мэнн. Если вы заглянете в его досье, то кое-что узнаете. Враги поместили его на листе "А", что сделает из него в ближайшем будущем мертвеца. Он в рядах разведки со времени войны и до такой степени любит игру в шпионы, что просто заболеет, если ему помешают в нее играть. Вот почему под эгидой индустриальных миллиардеров, которые не слишком доверяют официальным службам, мы видим, как наш Тайгер Мэнн влезает во все дела, начиная с охоты за шпионами до сведения счетов на углу улицы из-за мелкой монеты... Я не знаю, как Мэнн сам себя называет, но он просто профессиональный истребитель, убийца гангстеров, и у него достаточно мощное «прикрытие», чтобы каждый раз быть оправданным. Правда, закончится все тем, что рано или поздно он совершит ошибку, и в этот день на двух континентах будет оглушительный шум.

Я возразил:

— На трех, Рэндольф, на трех... — и вскочил на ноги, потому что боль в боку стала невыносимой. — Я повидаю вас завтра утром, чтобы сделать заявление.

— А теперь что вы собираетесь делать?

Я нашел свою шляпу и забрал свое оружие.

— Повидать врача... Врача, который не докладывает о пулевых ранениях и других ранах. У вас есть возражения?

Наступило долгое молчание, потом Хэл Рэндольф кивнул. Он знал, что я приду. Ведь у меня тоже были вопросы.

Я вышел, спустился на улицу, и мне пришлось пройтись, прежде чем удалось поймать такси. Я назвал водителю адрес Рондины и повалился на подушки.

Когда я ее увижу в тысячный раз, ничего не изменится. Каждая встреча с этой женщиной, которую я так люблю, приводит меня в изумление. И не из-за классической британской красоты ее лица, обрамленного спадающими на плечи шикарными волосами цвета красного дерева, не из-за ее тела со столь совершенными линиями, что не верится глазам, а просто потому, что она есть.

Для меня в течение двадцати лет Рондина была мертва. Да, целых двадцать лет! Она пыталась меня убить, а потому, в свою очередь, была ликвидирована. Но я нашел ее снова, мою Рондину. Хотя на самом деле все не так уж таинственно... Первая Рондина, состоявшая на службе у нацистов, была старшей дочерью в семье, для которой она просто не существовала. Они давно ее забыли и вспоминали только по необходимости.

Но мои воспоминания не изгладились. В течение двадцати лет я мечтал ее задушить и почти достиг этого, когда нашел... ее младшую сестру, похожую на нее во всем как две капли воды. И я назвал ее Рондиной. Теперь это имя, навсегда оставшееся в моей памяти, принадлежало Эдит, потому что я так обратился к ней с самого начала, а она отозвалась на него со всей присущей ей серьезностью.

Она встала в полуоткрытой двери, закрывая мне вход, пока я не сказал:

— Добрый день, Рондина!

Тогда она улыбнулась, распахнула дверь, но не успел я переступить через порог, как ее что-то насторожило. Улыбка исчезла, уступив место испугу.

— Тайгер!.. Опять?.. — прошептала она.

Я знал, что улыбка придает мне идиотский вид, но ничего лучшего не придумал.

— Нечто вроде неудачного виража, и оказываешься лежащим среди ромашек, куколка...

Рондина, сделав усилие, поняла, и ее губы, такие мягкие в очертании, сомкнулись.

— Тебе скверно?

Она взяла меня за руки, провела в гостиную и почти толкнула на кушетку.

— Не беспокойся, девочка... Я выживу. Ты помнишь доктора Киркленда?

— Того самого?

Я кивнул:

— Да, позови его.

Не задавая лишних вопросов, она взяла телефонный справочник, перелистала его и набрала нужный номер. Состоялся короткий разговор. Повесив трубку, Рондина направилась к бару. В три часа утра она манипулировала бутылками (довольно непривычное время для женщины), наливая мне виски.

Я проглотил довольно солидную порцию, потом, откинувшись на подушки, закрыл глаза.

— Могу я еще что-нибудь сделать для тебя?

— Ничего, детка... Надеюсь, Киркленд быстро приедет, а я слишком измучен, и все вокруг как в тумане.

— Говорить тебе тоже больно?

— Нет.

— Тогда, может, расскажешь мне, что случилось?

Я поднял голову и посмотрел на нее. Озабоченное лицо Рондины выражало больше чем простое беспокойство о моем состоянии.

Между нами нет недомолвок, потому что для меня она не просто переводчица ООН, кем является для всех, а квалифицированный агент, имеющий солидное прикрытие. И Рондина знает больше, чем кто-либо из тех, кто имеет право знать о моей работе. Ведь бывают моменты, когда очень трудно сохранить свою броню и просто необходимо кому-то довериться. Хочется все же допускать, что и другие придерживаются тех же принципов, что и ты.

Я пропустил ее вопрос мимо ушей и попросил:

— Позвони Чарли Корбинету, скажи ему, чтобы пришел.

Ее глаза сузились. Она поняла, что на этот раз речь идет не о тумаке, полученном во время драки в кабаке... Начинается интернациональная игра, и коррида еще впереди.

Снова, не задавая вопросов, Рондина направилась к телефону и выполнила мою просьбу. Потом взяла мой стакан и нашла новую порцию виски. А возвращая мне бокал коснулась губами моей руки. По ее щекам текли слезы.

— Почему? — спросила она наконец.

— Судьба!

Доктор Киркленд, как всегда, продемонстрировал высокий профессионализм. Пуля пробила кобуру моего пистолета, что погасило ее силу и изменило траекторию: она пролетела вдоль бока и застряла под кожей в синеватом ореоле. Вито Салви дважды пытался пригвоздить меня ножом, но я увернулся, кончик ножа лишь задел меня, оставив порезы.

Залатав меня, доктор оставил флакон с пилюлями, а на случай, если я почувствую себя хуже, порекомендовал через разумные промежутки времени посещать его и назвал цену лечения. Мартин Грейди оплатит все.

Рондина дала мне время одеться, прежде чем снова вошла в комнату. Остановившись около меня, укоризненно покачала головой, как перед ребенком, который никак не научится вести себя правильно:

— Не воображаешь ли ты, что сможешь сегодня уйти отсюда?

— Есть вещи, которые не могут ждать.

— Нет ничего достаточно важного.

— Нет?

— Тайгер... — Она сжала мою руку.

— Все приключения, в которых я был замешан, все дела, в которых ты участвовала, — все это ноль в сравнении с этим! Если они осилят нас, мы погрязнем по самые уши... — Я бросил взгляд на часы. Скоро должен появиться Чарли Корбинет. — Побудь еще разок моей доброй секретаршей — набери еще один номер.

Сообщив его, я увидел, как вздрогнула ее рука и напряглись мышцы.

Раньше Рондина уже видела меня набирающим этот номер и знала, что это означает.

На секунду она замерла, потом взяла телефон. Набрав номер, молча протянула мне аппарат и направилась к двери, но я ее остановил:

— Останься.

— Ты на самом деле хочешь, чтобы я осталась?

— Я видел, как ты убивала, ты видела, как убивал я. А сейчас у меня нет необходимости оставаться с ним один на один.

— Хорошо. — Она села в кресло.

После третьего звонка на другом конце провода сняли трубку, но никто ничего не сказал. Я назвал пароль и тогда услышал:

— Валяйте, Тайгер.

Мартин Грейди говорил так спокойно, будто он обсуждал погоду, хотя ему было прекрасно известно, что только очень важное дело заставит меня соединиться с ним.