— И это называется предложением? Предложение можно отклонить, — запротестовала она.

— Это для твоей же пользы, поверь мне. Два года пролетят очень быстро, а потом ты станешь достаточно взрослой, чтобы принимать решения самостоятельно.

— Я и сейчас могу это делать. Ты просто надеешься, что за это время я забуду Малколма и выйду замуж за какого-нибудь глупого зануду.

Брэм беспомощно поднял руки.

— Я думал, мы уже обсудили эту тему.

— Ничего подобного! Ты лишь раз за разом повторял, что не попустишь, чтобы я загубила свою жизнь, хотя это тебя совсем не касается, и я не считаю, что что-то этим загублю. Как раз наоборот! Я обрету бессмертие. Чем не прекрасный подарок?

— Этот подарок оплачен человеческой кровью! Кровью невинных людей!

Однако Латона не собиралась выслушивать доводы Брэма. Они часто спорили об этом, и каждый раз безрезультатно, поскольку никто из них не собирался отступать от своих убеждений.

— Я думала, мы друзья! Я доверяла тебе. Как ты можешь так со мной поступить? — сказала Латона на прощание, и ее обиженный взгляд до сих пор жег Брэма изнутри.

И все же ирландец был убежден, что поступил правильно. Он не раз останавливал девушку, когда она с наступлением темноты пыталась незаметно выскользнуть из дома. Как еще он мог защитить Латону от вампира, оставившего на ней свой знак?

Однако, отправив воспитанницу в интернат, Брэм не смог окончательно разрешить возникшую проблему и вынужден был признаться себе в этом. Он всего лишь отодвинул ее на пару лет. Но вдруг к тому времени все изменится? Не стоило терять надежду.

Поэтому Брэм воспринял отъезд Латоны с облегчением, хотя несколько дней скучал по ней больше, чем мог себе в этом признаться. Он очень привык к ее компании. Брэм искренне любил свою жену и радовался успехам маленького сынишки, однако с Флоренс нельзя было поговорить о том, что так часто тревожило душу и занимало все помыслы ирландца. Она обеими ногами стояла на земле и слишком трезво смотрела на вещи. Мысли Флоренс были заняты тем, как бы экономнее вести хозяйство и воспитать сына хорошим человеком. В ее мире не было места вампирам и другим ночным существам. Поэтому Брэм любил вечерами сидеть с Латоной в своем кабинете, у камина, и размышлять о произведениях профессора Вамбери и других ученых. Ирландец знал, что Флоренс наблюдала за этими посиделками с тревогой и ревностью. Возможно, его жена чувствовала себя третьей лишней, хоть и пыталась этого не показывать.

Да, наверное, он принял правильное решение. До следующих каникул Латона будет находиться под надежным присмотром воспитательниц, и Брэм сможет позаботиться о своей семье.

Почему же тогда спустя несколько дней после отъезда Латоны он и сам умчался из Лондона, чтобы навестить своих родителей в Ирландии? К чему такая спешка?

Брэм посмотрел на свой багаж. Может быть, и хорошо, что лето закончилось и театр «Лицеум» снова открывал свои двери зрителям: ирландец мог с головой уйти в работу. Правда, владельцем «Лицеума» был Генри Ирвинг, но ведущий лондонский актер был слишком занят в драмах Шекспира и поэтому поручил руководство театром Стокеру.

— В дорогу, — сказал себе Брэм и взялся за ручки одной из своих кожаных сумок.

Внезапно он оцепенел. Сумка грохнулась на пол. У ирландца так закружилась голова, что ему пришлось схватиться за спинку высокого кресла, чтобы не упасть. Его трясло как в лихорадке, по всему телу прокатилась горячая волна, а сердце забилось в быстром неровном ритме.

— Иви, — недоверчиво выдохнул Брэм, когда ее необычайно четкий образ застыл перед его глазами. Словно она сама стояла перед ним.

Со стоном ирландец опустился в кресло.

— Я тебя напугала, Брэм Стокер? Мне жаль.

Воздушная фигурка вампирши беззвучно вплыла в комнату. Она снова была в струящемся серебристом наряде, который так гармонировал с длинными, ниспадавшими почти до колен волосами. Из-под платья виднелись босые ноги.

— Иви, — еще раз произнес Брэм и заморгал. — Я сплю или все происходит по-настоящему?

С улыбкой, которая лишала ирландца остатков здравого смысла, Иви подошла еще ближе.

— Настолько по-настоящему, насколько это возможно в случае с вампиршей, — сказала Иви, опускаясь на краешек второго кресла.

Брэм постепенно начинал верить в реальность происходящего. Вампирша действительно находилась в гостиной его родителей!

— Откуда ты узнала, что я здесь? Я хочу сказать, как ты меня нашла?

Иви пожала плечами.

— О, это было совсем не сложно. Несколько дней назад я прочитала в дублинской газете одну из твоих статей. Поэтому я предположила, что ты сейчас в Ирландии. А поскольку ты отказался от своей квартиры в Дублине, сама собой напрашивалась мысль о том, чтобы поискать тебя в Клонтарфе, в доме твоих родителей. Я заметила, что Бэлкамы — ваши соседи, — как ни в чем не бытию продолжила она.

— Да, я познакомился с Флоренс, когда она была маленькой девочкой, — кивнул Брэм.

— И все же она выбрала тебя и отказала Оскару Уайльду, окруженному мрачной таинственной аурой, — в свою очередь кивнула Иви. — Это свидетельствует о хорошем чутье и рассудительности.

— Не знаю, — немного жалобно пожал плечами Брэм. — Возможно, теперь Флоренс жалеет о своем выборе. Может быть, с Оскаром она чувствовала бы себя более счастливой. В последнее время я был не очень хорошим мужем и, приняв в нашу семью Латону, взвалил на плечи Флоренс тяжелый груз, который она мужественно помогает мне нести, а ведь я даже не посоветовался с ней.

— Позаботиться о Латоне было таким же правильным решением, как и решение Флоренс выйти за тебя замуж. Не забивай себе голову подобными мыслями. Флоренс поступила мудро. Твой друг Оскар Уайльд приятный человек, и все же он принесет много горя женщине, на которой женится, потому что его сущность разрывается между двумя мирами. Он будет любить свою жену и станет хорошим отцом своим детям, но страсть увлечет его по узкой запретной тропе. И предметом этой губительной, неукротимой страсти будут вовсе не женщины.

Брэм удивленно посмотрел на вампиршу.

— Как ты можешь это утверждать? Ты же практически не знакома с ним.

Иви пожала плечами.

— Я чувствую это. Можешь мне не верить, но я не сомневаюсь, что жизненный путь Оскара будет вымощен его гениальными произведениями и скандалами, связанными с запретным влечением поэта.

Какое-то время Брэм раздумывал над словами вампирши. Потом он вспомнил, что так и не знает, зачем Иви разыскала его. Но прежде чем ирландец успел спросить ее об этом, вампирша продолжила. Вероятно, она все это время следила за ходом его мыслей.

— Ты прав. Я покинула безлюдные горы и болота не для того, чтобы болтать с тобой о твоем браке и об Оскаре Уайльде. Я подумала, что ты, возможно, планируешь вернуться в Лондон, и, очевидно, пришла вовремя, — улыбнулась Иви, обведя рукой стоявшие на полу чемоданы и сумки.

— Да, я собирался вызвать карету, которая отвезет меня в порт.

— Хорошо, — кивнула Иви. — Когда отходит корабль?

— Пассажиры должны быть на борту к часу, чтобы капитан не пропустил прилив, — сообщил Брэм, все еще не понимая, зачем Иви нужно это знать.

— Это хорошо. Можно мне поехать с тобой?

Брэм моргнул. Может быть, он ослышался?

— Ты хочешь поехать со мной в Лондон?

— Да. А ты имеешь что-то против?

— Нет, — ничего не понимая, затряс головой Брэм. — Я лишь хочу спросить, зачем тебе туда? И почему ты хочешь поехать именно со мной?

На лице Иви появилось задумчивое выражение.

— Интересный вопрос, вернее даже два вопроса. Ответ на первый из них довольно прост: потому что в Лондоне находятся остальные наследники. А вот второй заставляет меня задуматься, и ответить на него нелегко. Скажем так, мне было бы приятно твое общество.

Брэм снова задумался.

— Значит, остальные наследники в Лондоне, — повторил он. — Но это не объясняет тот факт, что ты предпочитаешь мою компанию обществу вампиров собственного клана. Ведь ты не единственная из Лицана, кто едет в Лондон, не так ли?