За всю историю на западноукраинских землях не было более страшного лихолетья, чем то, что наступило с немецко-фашистской оккупацией. Но лихая пора не закончилась вместе с ней, а продолжалась еще не один год в разгуле кровавой, братоубийственной, антинародной деятельности националистических банд. Хорошо вооруженные немцами, по указке гитлеровцев, они оставались в тылу победоносной Советской Армии с диверсионными и разведывательными целями.

На каком статусе у гитлеровцев находились оуновские[1] главари и разные возглавляемые ими «батальоны» и «дивизии» украинских эсэсовцев, свидетельствует кроме многих других известных и малоизвестных документов полного подчинения ОУН абверу и гестапо запись в воспоминаниях Пери Броада, палача из фашистского концлагеря: «Охранную службу в Освенциме несла также украинская воинская часть» (цитирую по книге «Освенцим глазами СС», изданной в Польше в 1979 году). Легенда о борьбе ОУН «за государственную самостийность Украины» превратилась в дым газовых камер, на страже которых стояли презренные холуи гитлеровцев — украинские националисты. Разве не знали они и их главари, что вместе с русскими, поляками, евреями и представителями других европейских народов в фашистских фабриках смерти гибнут тысячи украинцев, причем тех украинцев, которые не захотели стать рабами оккупантов и объявили им неустрашимую войну во имя освобождения родной земли и всей Европы? Знали! Знали и то, что победа фашистской Германии обернулась бы уничтожением всей украинской нации. Но, исполненные ненависти ко всему советскому, жаждой наживы, они до конца служили гестаповским хозяевам.

Ответственность за воспитание кровожадных и предательских инстинктов у галицийской и волынской молодежи, из которой преимущественно рекрутировались легионы наймитов Гитлера, ложится на украинскую буржуазно-националистическую элиту, на униатских фанатиков и мракобесов. Одним из трубадуров этой своры был Дмитро Донцов. Именно он еще в 20-х годах перевел и издал на украинском языке пресловутую «Майн кампф» Гитлера. Однако рукой Донцова из гитлеровской стряпни были вычеркнуты те абзацы, где говорилось о закабалении и истреблении славян, и в частности украинского народа. Прививая на пронизанном гнилью пне петлюровщины и немецко-украинского гетманата новую веру — веру в грубую силу, в инквизиторский волюнтаризм «сверхчеловека», который «не должен колебаться перед любым преступлением», донцовы, бандеры сознательно шли на любое сотрудничество — вплоть до освенцимского! — с «творцами нового порядка» в Европе.

На что рассчитывали вожаки ОУН, агенты абвера и гестапо, организовывая на только что освобожденной советскими войсками западноукраинскои земле банды УПА[2], силой загоняя в них молодежь, одурманенную националистическим угаром?

…Говорилось им, что Советский Союз — враг Украины, что США и Англия начнут войну против СССР, как только американские и английские солдаты сойдутся — лоб в лоб — с советскими воинами на территории разгромленного рейха. И тогда для «истинных» украинцев настанет время создания «свободной и вольной Украины». На самом же деле провод[3] ОУН, переходя в услужение американской и английской разведкам, хотел набить себе цену той кровью, которой обагрят руки подчиненные ему и им же из-за рубежа управляемые «повстанцы».

Правда, чувствуя социальную несовместимость с кулацкими и поповскими сынками, разочаровываясь в бесперспективной, народом проклятой политике своих невидимых руководителей, которые предпочли бы кататься на лыжах в Альпах, купаться в Средиземном море, нежели гнить в ямах на родной земле, ежеминутно ждать смерти, большинство рядовых «повстанцев» пришли с повинной, сложили оружие. Но были, конечно, и такие, которые не нашли в себе смелости выйти из тьмы, — на их совести десятки замученных людей.

С кем же дрались полуночные упыри, вурдалаки, присвоившие себе гордые казацкие имена из украинского героического былого и нарекшие себя «борцами за Украину»? С беззащитными семьями советских активистов, с матерями и детьми первых колхозных организаторов, с молодежью, которой Советская власть открыла двери школ и институтов. Заревами ночных пожаров осветилась земля от Збруча до Сана. Из пламени доносились до слуха перепуганных насмерть мирных людей стоны и вопли. А вокруг стояли озверевшие преступники, чтобы не выпустить из огня ни одной жертвы. На похоронах удушенных и сожженных, сброшенных еще полуживыми в колодцы женщин и детей слышались плач и рыдания. Но, пройдя сквозь отчаяние и печаль националистической Голгофы, народ вынес жгучую ненависть к бандеровским убийцам и еще раз твердо убедился в том, что настоящие борцы за новую жизнь и за Украину — коммунисты, что Советская власть — это его власть, а Советский Союз — это его свободная и многонациональная держава.

Приходит время, и зло неминуемо себя разоблачает. И чем страшнее это саморазоблачение, тем сильнее захлебывается оно в своей собственной злобе. Но, к сожалению, при этом погибает немало невинных, и немало уродства оно оставляет после себя. Так было с нищенским, но жестоким, ориентированным на итальянские и германские фашистские образцы украинским буржуазным национализмом — он сам себя разоблачил и до некоторой степени, как показывает книжка Владимира Орленко «Операция без выстрела», подготовил свое уничтожение. Конечно же это случилось при самом активном участии народа, партийных организаций и советских органов.

Собственно говоря, эта книжка натолкнула меня на горестные раздумья о тех временах, когда и мне в студенческие годы пришлось идти на Лычаковское кладбище во Львове за гробом Ярослава Галана, которого топором зарубили националистические изуверы. От того удара навеки закалилось каждое слово писателя, как бессмертное оружие в руках украинского народа. От того удара сотряслись глубины многих молодых галицийских душ, и остатки романтической дымки, сквозь которую они привыкли видеть «самостийников», развеялись — перед глазами открылось естество бандита и душегуба, который ничего общего с интересами украинской нации не имел и не мог иметь.

Владимир Орленко написал «Операцию без выстрела» на документальном материале. Это был особенный автор. После огненных дорог, пройденных от Сталинграда до Берлина, ему не отдыхать пришлось, а дальше воевать, дабы окончательно очистить украинскую землю от нацистского отребья. Он, Орленко, ничего не выдумал, а лишь пересказал эпизоды борьбы с бандеровскими головорезами. Он досконально знал людей, о которых писал, местность, где разворачивались события. Он прекрасно передал колорит языка и полно раскрыл внутренний мир своих персонажей.

Любовно очерчены живые портреты активистов, борцов против буржуазно-националистического бандитизма. Среди них секретарь райкома Ермолай Паливода, которого я знал и уважал за неповторимый, по-настоящему запорожский характер и смелую душу. Не изменил его фамилии автор, как не изменил имени и многих других положительных и отрицательных героев своей книги. Да дело не в именах. Заслуга Владимира Орленко в том, что он показал, почему националистам не удалось страхом сковать народ, пулей отпугнуть от строительства новой жизни, петлей остановить дыхание ленинской правды. Судьба Миколы Мамчура дает ответ на этот вопрос. Член ОУН, Мамчур в конце войны попадает в ряды Красной Армии с заданием перебраться на Запад и установить контакт с центральным проводом националистов. Но, став советским солдатом вначале лишь для видимости, он постепенно становится им в самом деле. Фронтовые будни, пребывание в среде честных и опаленных в боях солдат, радость людей, встречавших и Мамчура как своего освободителя, — все это благотворно влияет на него, обращает бывшего националиста в борца против обитателей бандитских схронов и логовищ. Меняются и его политические взгляды. Оказывается, при столкновении с мужественными носителями ленинской правды мыслящий человек, даже если он и заблуждался, занимал прежде враждебные по отношению к советскому обществу позиции, способен перемениться, наполнить свою жизнь светом неподдельной истины.