"Куда нам направляться? " — сказала миссис Торт, все еще по другую сторону двери. "

Вы ведь только что сказали, — 'Я не знаю. Попросить его удалиться?', миссис Торт." — сказал Любимица. Одежда! С ней всегда были неприятности! В конце-концов оборотень-мужчина должен был беспокоиться только о паре трусов и изображать, что он занимался спортивным бегом.

«Хорошо.» Миссис Торт кашлянула. «Там внизу вас спрашивает молодой человек.» — сказала она.

"Кто это? " — спросила Любимица. На миг стихло.

«Я думаю, что со всем надо разобраться.» — сказала миссис Торт.

«Прости, дорогая. Я испытываю ужасную головную боль, если люди не занимают правильных объемов. Вы человек, дорогая? [11]Вы можете войти, миссис Торт.»

Комната была не очень велика. Все было в основном коричневого цвета. Коричневая клеенка на полу, коричневые стены, над коричневой кроватью картина, изображавшая коричневого рогача, атакуемого коричневыми псами на коричневой пустоши под небом, которое, вопреки установленным метеорологическим знаниям, было коричневым. Там стоял коричневый платяной шкаф. Возможно, если бы вы пробились сквозь загадочные старые одежды (коричневые), висящие в нем, то попали в волшебную страну сказок, полную говорящих животных и гоблинов, но возможно этого не стоило делать.

Миссис Торт вошла. Она была маленькой толстой женщиной, скрывавшей недостаток роста, одев громадную черную шляпу, но не остроконечную как у ведьм, а покрытую чучелами птиц, восковыми фруктами и другими разнообразными декоративными предметами, все выкрашенные в черное. Любимице она очень нравилась. Комнаты были чистыми (и коричневыми), цены умеренными, а у миссис Торт было понимание людей, живущих совершенно необычной жизнью и имевшим, к примеру, отвращение к чесноку.

Ее дочь была оборотнем, и она знала все о необходимости окон на первом этаже и дверей с длинными ручками, которые могла открыть лапа.

«На нем кольчуга.» — сказала миссис Торт. Она держала в обеих руках по ведру с гравием. — «У него мыло в ушах.»

«Ой. Э-э. Хорошо.»

«Я могу сказать ему убираться, если вам так хочется.» сказала миссис Торт. — «Я так всегда поступаю, когда вокруг крутится кто-нибудь неподходящий. В особенности когда у него в руках кол. Я не могу обращаться с такими вещами, людьми, пачкающими в коридорах, размахивающими факелами и прочим хламом.»

«Думаю, что знаю кто это.» — сказал Любимица. — «Я позабочусь об этом.» Она подоткнула рубашку.

«Прикройте дверь, если уходите.» — миссис Торт позвала ее, когда та вышла в прихожую. — «Я только освободилась, чтобы поменять землю в гробу мистера Виккинса, принимая во внимание, что его спине это доставляет неприятности.»

«Мне казалось, что это походит на гравий, миссис Торт.»

«Ортопедический, понимаете?»

Морковка стоял у двери, со шлемом под мышкой и весьма смущенным выражением лица.

"Ну? " — сказала Любимица, не очень дружественно.

«Э-э. Доброе утро. Я подумал, понимаете, возможно вы очень мало знакомы с городом. Я мог бы, если вам хочется, если вы не возражаете, если вам не нужно сейчас идти на дежурство …показать вам кое-что…?»

На миг Любимица подумала, что получила от миссис Торт дар предвидения. В ее воображении нарисовались различные варианты будущего.

«Я не завтракала.» — сказала она.

«В кулинарии гнома Гамлета на улице Провода делают прекрасные завтраки.»

«Но сейчас время для ланча.»

«Для Ночного Дозора это время завтрака.»

«Я практически вегетарианка.»

«Он подает крысу из сои.»

Она уступила. — «Я накину куртку.»

«Ха, ха, ха…» — раздался голос, полный уничижительного цинизма.

Она посмотрела вниз. Гаспод сидел за Морковкой, пытаясь выглядеть свирепо и одновременно бешено почесываясь.

«Вчера ночью мы загнали кота на дерево.» — сказал Гаспод. — «Ты и я, э-э? Мы могли бы это сделать. Судьба швырнула нас в объятия друг друга, окончательно и бесповоротно.»

«Убирайся прочь!»

"Простите? " — сказал Морковка.

«Не вам. Этому псу.»

Морковка обернулся.

«Ему? Он что вас беспокоит? Это милое создание.»

«Тяв, тяв, бисквит.»

Морковка автоматически полез в карман.

"Видишь? " — сказал Гаспод. — «Этот парень — мистер Простак, разве не так?»

"В магазины гномов пускают собак? " — спросила Любимица.

«Нет.» — сказал Морковка.

«На крючке.» — сказал Гаспод.

«Да ну? Это интересно.» — сказала Любимица. — «Идем.»

"Вегетарианка? " — бурчал Гаспод, плетясь за ними. «Ох, мой боже…»

«Заткнись.»

«Простите.» — сказал Морковка.

«Я просто подумала вслух.»

Подушка Бодряка была холодной и твердой. Он осторожно положил на нее голову. Подушка была холодной и твердой, ибо это была вовсе не подушка, а стол. Его щека опиралась на него, и его совсем не интересовало строить из-за этого догадки.

Он даже не смог себя заставить снять доспехи.

Но он смог заставить себя не высовывать один глаз.

Он сделал в своем блокноте записи, пытаясь найти во всем этом смысл. А затем отправился спать.

Сколько было времени?

Не было времени оглянуться.

Он наметил очертания.

Украдено в Гильдии Убийц : гоннилда — убит Заложи-Молоток. Запах фейерверка. Свинцовый диск. Алхимические символы. Второе тело в реке. Где его красный нос? Гоннилда.

Он перечитал сделанные наброски. Я уже на верном пути, подумал он. Я не могу узнать, куда он приведет. Я только могу ему следовать. Там всегда присутствует преступление, если вы тщательно поищете. И где-то там присутствуют Убийцы.

Следуй за каждым намеком и указанием. Проверь каждую деталь. Отбрось все лишнее.

Я голоден.

Он, шатаясь, поднялся и взглянул в разбитое зеркало, висевшее над умывальником.

События предыдущего дня фильтровались на сите памяти.

В центре произошедшего виднелось лицо лорда Ветинари.

Бодряк начинал сердиться только при одной мысли об этом. То ледяное обхождение, проявленное в беседе с Бодряком и тон приказа, которым он сообщил, чтобы тот не должен проявлять интереса к краже, из…

Бодряк уставился на свое отражение — что-то укусило его за ухо и врезалось в зеркало.

Бодряк глядел на дыру в штукатурке, вокруг валялись обломки рамы зеркала, стекло со звоном вылетело и полетело на пол. Остолбенев он стоял так еще долго.

Затем его ноги, придя к заключению, что голова все еще где-то витает, швырнула его бренные останки на пол.

Послышался еще звон, и полбутылки Медвежьего Объятия взорвалось на столе. Бодряк даже не мог вспомнить, когда он ее покупал.

Он подтянулся на руках и коленях и бросился прямо вдоль стены под окно.

Воспоминания теснились в его голове. Мертвый гном. Дыра в стене…

Малюсенькая мысль, казалось, появилась ниоткуда и властно ворвалась ему в голову. Стены были сделаны из планок, покрытых штукатуркой, они были старыми ; вы могли проткнуть их пальцем совсем небольшим усилием. А для куска металла…

Он бросился на пол в тот же миг, когда звук «чпок» совпал с дырой, появившейся в стене рядом с окном. Пыль взлетела в воздух.

Его самострел был прислонен к стене. Он не был асом в стрельбе, но черт, кто им тогда был? Вы наводите и стреляете. Он подтащил к себе самострел, перевернулся на спину, поставил ногу на стремя и натягивал тетиву до тех пор, пока она с щелчком не встала на место.

Затем он перевернулся обратно, встав на одно колено, и вложил стрелу в желобок.

Катапульта — вот что это такое. Или должно быть ею.

Кто-то поднялся на крышу оперного театра или еще куда-то повыше…

Обозначь их огневую точку, обозначь их огневую точку…

Он поднял свой шлем, балансируя им на конце стрелы.

Нужно было присесть под окном и …

Он раздумывал лишь миг. Затем метнулся по полу в угол, где стоял шест с крючком на конце. Когда-то его использовали, чтобы открывать окна, давно закрытые и заржавевшие.