Глаза дракона скрестились в одной точке и он неожиданно икнул.

Таблетка известняка шлепнулась со стуком о противоположную стену.

«Все вниз!»

Они прыгнули в укрытие из брезента и кирпичей. Дракон снова икнул и в недоумении оглянулся.

Затем он взорвался.

Они подняли головы после того, как рассеялся дым, и взглянули на маленький печальный кратер.

Леди Рэмкин вытащила из кармана кожаного комбинезона носовой платок и вытерла нос.

"Глупое маленькое создание! " — сказала она. — "Да-а.

Как ты, Сэм? Ты ходил навестить Хейвлока?"

Бодряк кивнул. Никогда в своей жизни, подумал он, не смог бы воспользоваться идеей Патриция Анк-Морпорка называться только по имени, так что любой незнакомый человек мог его называть таким образом.

«Я тут подумал о завтрашнем обеде.» — сказал он. — «И знаешь, мне кажется, что я вряд ли смогу …»

«Не будь глупцом.» — сказала леди Рэмкин. — «Ты будешь наслаждаться обществом. Во время обеда ты сможешь познакомиться с Нужными Людьми. Ты сам об этом знаешь.»

Он со скорбью кивнул.

«Мы ждем тебя дома в восемь часов.» — сказала она. — «И не надо такого вида. Это только заставит тебя сильнее нервничать. Ты слишком хороший человек, чтобы проводить вечера, шляясь по темным мокрым улицам. Настало время тебе появиться в свете.»

Бодряк хотел возразить, что ему нравится шляться по темным мокрым улицам, но это было бесполезно. Ему самому это не очень нравилось, но лишь потому что он поступал так всегда. Он припомнил свой значок, но совсем иначе, чем если бы он вспомнил о собственном носе. Впрочем нельзя сказать, что он не любил свой значок, но ненависти к нему он тоже вряд ли испытывал. Это был его значок.

«Вот почему ты сейчас уходишь от разговора. Там будет ужасно весело. У тебя есть носовой платок?»

Бодряк запаниковал.

«Что?»

«Дай его мне.» Она прижала платок ему к рту.

«Сплюнь…» — скомандовала она.

Она вытерла пятно у него на щеке. Одна из неизменных Эмм чуть слышно захихикала. Леди Рэмкин проигнорировала смех.

«Уходи.» — сказала она. — «Так лучше для тебя. Уходи и охраняй свои улицы для нашей безопасности. А если захочешь сделать что-нибудь по-настоящему полезное, то отыщи Пухляка.»

«Пухляка?»

«Вчера вечером он сбежал из загона.»

«Дракон?»

Бодряк вздохнул и вытащил из кармана дешевую сигару. Болотные драконы понемногу начинали надоедать городу. Леди Рэмкин за это очень сердилась на город. Люди покупали драконов, когда те были шести дюймов длиной и премилым образом разжигали с их помощью огонь, но после того, как те начинали сжигать мебель и оставлять пропалины на ковре, полу и по толке, их выпихивали на произвол судьбы.

«Мы вызволили его у кузнеца на Легкой улице.» — напомнила леди Рэмкин. — «Я обратилась к тому словами. — 'Добрый человек, вы можете пользоваться обычным горном, как все остальные люди.' Бедная крошка…»

«Пухляк.» — сказал Бодряк. — «Извергает огонь.»

«У него голубой воротник.» — добавила леди Рэмкин.

«Понятно.»

«Он пойдет за вами, как ягненок, если подумает, что у вас есть бисквит из древесного угля.»

«Понятно.» — Бодряк похлопал по карманам.

«Драконы чуть-чуть перевозбудились от этой жары.»

Бодряк просунул руку в загон с птенцами и вытащил маленького дракончика, возбужденно хлопавшего своими крохотными крылышками. Тот изверг короткий язык голубого пламени.

Бодряк сделал глубокий вдох.

«Сэм, я полагаю, что вы этим займетесь.»

«Простите…?»

«Вы могли бы взять юного Морковку и этого бравого капрала Валета, чтобы приглядеть за —»

«Без проблем.»

По какой-то причине леди Сибил, всегда внимательная в любом другом случае, утвердилась в мысли, что капрал Валет — наглый, бравый пострел. Это всегда удивляло Сэма Бодряка, а впрочем это было притяжение противоположностей. Род Рэмкинов был более высокороден, чем та высокогорная пекарня, из которой капрал Валет был изгнан, лишившись заодно и уважения человеческой расы.

Когда капитан Бодряк шел по улице в своей потертой кожаной рубашке и ржавой кольчуге, с облупившимся шлемом, водруженным на голове, ощущая сквозь протертые подошвы сапог булыжники Аллеи Божьих Полей, то никто бы не поверил, что перед ними человек, который вскоре собирается жениться на самой богатой женщине Анк-Морпорка.

Пухляк был несчастлив. Да-да, он утратил свой горн. Ему так нравилось быть вместо горна. Он получал весь уголь, который только мог съесть, а кузнец был отнюдь не злым человеком. Пухляку от жизни требовалось немного, и он это имел. А потом эта большая женщина забрала у кузнеца и заточила в загон. В загоне были другие драконы. Пухляку они не понравились. А люди давали ему непривычный уголь. Он уже совсем привык, когда в полночь кто-то вытащил его из загона. Он думал, что его возвращают к кузнецу, но этого не произошло, что приводило его в ярость. Его заточили в ящик, он был весь в шишках, и он приходил во все большую ярость…

Сержант Двоеточие обмахивался планшетом, свирепо поглядывая на собравшихся стражников. Он откашлялся.

"Все сюда! " — сказал он. — «Рассаживайтесь.»

«Мы уже сели, Фред.» — ответил капрал Валет.

«Это относится ко всем, Валет.» — сказал сержант Двоеточие.

«Зачем нам рассаживаться, если мы так ничего и не сделали. Я впадаю в бешенство, когда слышу, чем мы собираемся заняться…»

«Мы постараемся выполнить это получше… Сейчас здесь присутствует большинство из нас.» — сказал сержант Двоеточие. — «Направо! Гм-м. Направо! Ладно. Сегодня в наши ряды вступает младший констебль Осколок, — не салютовать! младший констебль Жвачка, а также младший констебль Любимица. Мы надеемся, что у вас будет долгая и… Что там еще у вас, Жвачка?»

"Что? " — невинно переспросил Жвачка.

«Я не могу не помочь вам, заметив, что вы по-прежнему находитесь здесь, что приводит к появлению обоюдоострой алебарды, младший констебль, впрочем с учетом того, что я соизволил вам ранее сообщить об уставе Стражи…»

"Личное оружие, сержант? " — с надеждой спросил Жвачка.

«Вы может оставить его в раздевалке, в шкафу. Стражники вооружены только коротким мечом и дубинкой.»

Впрочем если не принимать во внимание Осколка, мысленно добавил он. Во-первых, потому что самый длинный меч ютился в его руке как зубочистка, а во-вторых, потому что пока новобранцы не научатся отдавать честь, он будет вынужден видеть стражника, прикладывающего руку к уху. Впрочем у Осколка есть дубинка, которая ему нравится. Вполне возможно, что тот наставит ею сам себе шишек.

Тролли и гномы! Гномы и тролли! Он не заслужил этого, по крайней мере именно сейчас. Впрочем это было еще не самым худшим.

Он еще раз откашлялся. Когда он зачитывал с листа на планшете, то голос у него звенел как у школьника, заучившего наизусть свое публичное выступление.

«Ладно.» — повторил он, немного неопределенно. — «Итак, здесь сказано …»

«Сержант?»

«Сейчас … Ах, это вы, капрал Морковка. Да?»

"Вы ничего не забыли, сержант? " — спросил Морковка.

«Не забыл.» — осторожно сказал Двоеточие. — «Вряд ли?»

«О новобранцах, сержант. О том, что они должны получить.» — подсказал Морковка.

Сержант Двоеточие почесал нос. Посмотрим… Итак, они получили, согласно установленным нормам, и расписались за одну рубашку (кольчугу), один шлем, медный или железный, один нагрудник, медный (за исключением младшего констебля Любимицы, для которой пришлось соорудить особый, и младшего констебля Осколка, который расписался за наскоро подогнанные доспехи, предназначавшиеся для боевого слона), одну дубинку, одну пику или алебарду на экстренный случай, один самострел, одни песочные часы, один короткий меч (исключая младшего констебля Осколка), и один нагрудный знак члена Ночного Дозора, медный.

«Я думаю, что они получили полный комплект, Морковка.»

— сказал он. — «Все предписанное. Даже Осколок упросил кого-то сделать ему доспехи большого размера.»

«Сержант, они должны принести присягу.»