—   Нет.

—   Вытягиваешь ноги, собираешься подремать... и вдруг уступаешь место совершенно незнакомой жен­щине. Почему? Может быть, я попросила тебя?

—   Нет.

—   Может быть, ты был единственным мужчиной, ко­торый сидел в этом троллейбусе, и тебе стало неловко?

—   Нет, там в основном сидели мужчины.

—   Может быть, место было неудобным? Знаешь, бывает, или сиденье вырвано с мясом, или припекает обогревателем, или, наоборот, из окна дует и капает.

—   Нет, кресло было удобным, в меру теплым и су­хим.

—   Значит, ты уступил мне место только по внут­реннему побуждению?

—   Да.

—   Очень хорошо. С этим вопросом покончено. Дальше. Просила я пробивать за меня абонемент?

—   Нет. Но вы долго рылись в сумочке и никак не могли найти... А у меня как раз было полно.

—   Может быть, я уцепилась за этот абонемент как за возможность познакомиться с тобой?

—   Нет. Вы его не хотели брать.

—   И что ты тогда сказал?

—   Сейчас вспомню.

—   Пожалуйста-пожалуйста, я жду.

—   Я сказал: «В следующий раз абонементы купите вы».

—   Значит, ты собирался ездить со мной вместе еще не раз и не два? Что и требовалось доказать. Пере­ходим к самому главному. Что произошло при выходе из троллейбуса? Только не ври.

—   Я помог вам сойти.

—   Каким образом?

—   Подал руку.

—   Может быть, это получилось вынужденно? Ве­роятно, у тебя не было возможности толкнуть меня, как это сделали другие мужчины, и выйти первым?

—   Нет, у меня была такая возможность.

—   В чем же дело? Или на этот раз я все-таки попросила тебя о помощи?

—   Нет.

—   Прекрасно! А что ты сказал мне при этом?

—   Не помню. Кажется: «Разрешите вам помочь».

—   Точнее.

—   Ну, может быть: «Разрешите вас поддержать».

—   Еще точнее.

—   Гм... Я сказал: «Разрешите предложить вам руку».

—   Да, именно так ты и сказал.— Она погладила мою руку, ту самую, которую я так неосмотрительно предложил ей позавчера.— Давай подводить итог. Три раза я ни о чем тебя не просила, и три раза ты ока­зывал мне из ряда вон выходящее внимание. В наше время такое количество внимания может оказывать толь­ко жених и только невесте.— Подумав, она добавила.— И только своей. Да еще эти слова насчет руки. Те­перь ты понимаешь, что натворил?

Я молчал.

—    Когда я ворвалась сюда, ты, наверное, принял меня за сумасшедшую,— улыбнулась она.— Дурачок, я же летела на крыльях, любви.

Спасительная идея пришла мне в голову.

—   Понимаете,— сказал я,— я от своих слов не от­казываюсь. Но дело в том, что вчера я уступил мес­то другой женщине в другом троллейбусе. А сегодня помог одной девушке пройти к вокзалу.

Едва я произнес последнюю фразу, как моя невеста перегнулась через стол и с криком: «Да ты, оказывает­ся, бабник!» — влепила мне пощечину.

После этого она принялась расхаживать по комнате.

-— Ладно,— наконец сказала она,— так и быть, раз­решаю тебе немножко пошалить до свадьбы. Но после — не вздумай обижать свою бедную мамочку.

—   Мамочку?! Что вы хотите этим сказать?!

—   Кажется, я уже объясняла,— ласково сказала она.— У нас обязательно будет ребенок. Семья без ре­бенка — это не семья.

—   Позвольте,— залепетал я,— но в троллейбусе между нами не произошло ничего такого, что могло бы привести к появлению ребенка. Это я помню совершенно точно, и не пытайтесь задурить мне голову!

—   Глупенький,— прошептала она с оглушительной нежностью.— Это делается не в троллейбусе.— И она крепко поцеловала меня в губы.

Больше я не сопротивлялся.

Волнующая весть пришла из скромного, малоизвест­ного доселе городка Нижнебаранска: местными энтузиас­тами организована первая в нашей стране брачная кон­тора, оснащенная электронно-вычислительной машиной!

—   Мы работаем уже несколько месяцев и пока не имеем ни одной рекламации на нашу деликатную про­дукцию,— сказали мне.

С разрешения работников конторы я взял наугад несколько адресов, чтобы проверить, как в действитель­ности живут супруги, сведенные могучим замыслом электроники.

Начал с неких Грустноватовых. Разыскав квартиру, уже собирался позвонить, но в этот момент дверь рас­пахнулась, и меня едва не сбила с ног молодая кра­сивая женщина. Она унеслась по лестнице, бормоча ру­гательства. Я вошел. Между Грустноватовыми шла крупная перепалка.

—   Еще одна невеста, и я подаю на развод!— кри­чала жена.

Муж намеревался произнести ответную резкость, но увидел меня.

—   Ага!— обрадовался он.— А вот и к тебе очеред­ной женишок. Милости просим!— язвительно пригла­сил он.

Пришлось долго объяснять, что я не жених.

—   Что вам сказать о брачной конторе?— задумался Грустноватов.— С одной стороны, мы искренне благо­дарны ее работникам. Но с другой... Их проклятая ма­шина никак не может запомнить, что наш брак уже состоялся, и продолжает присылать нам все новые и но­вые кандидатуры. Причем все более и более удачные. Это подвергает нас постоянному соблазну и делает жизнь невыносимой.

—   В первую очередь страдаю я,— сказала Грустноватова.— Сами видели, какие красотки к нему приходят.

—   Тебе тоже не на что жаловаться,— ответил Груст­новатов и выразительно посмотрел на меня. Мне стало неловко — я выглядел несколько симпатичнее и значи­тельно моложе, чем он.

—   Позвольте еще раз напомнить: я не жених. Прос­то любопытный.

—   Кто вас знает,— неприязненно произнес Грустно­ватое.— Сюда просто любопытные не ходят.

—   Ну, что ты пристал к молодому человеку?

—   Ага! Он тебе нравится!— прорычал Грустнова­тов, и их ссора вспыхнула с новой силой.

Я поспешно отправился по следующему адресу.

В квартире Раздвояцких удалось застать только супругу.

—   Сначала расскажу о муже,— поведала Раздвояцкая.— Перед ним стояла нелегкая проблема. Он выска­зал желание иметь красивую и умную жену. В тот мо­мент такой кандидатки не нашлось, и ему предложили на выбор: умную или красивую. Он выбрал меня и по­началу был очень доволен, потому что я действительно ничего себе. Но вскоре он стал говорить, что ему не хватает внутреннего содержания. Теперь он все чаще покидает меня на часок-другой и отправляется к той, содержательной. Хочется верить, что он набирается там ума.

Теперь о себе. Я тоже стояла перед выбором: Раздвояцкий, который умеет зарабатывать, и Феноменов, который умеет тратить. Хоть я и дура, но, подумав, выбрала Раздвояцкого и поначалу не ошиблась. Он действительно прекрасно зарабатывает. Но постепенно мне стало ясно, что уметь зарабатывать — это еще не все, и

мне

стало недоставать

Феноменова.

В настоящее время наши отношения полностью уравновешены: Раздвояцкий умнеет, я хорошею, Раздвояцкий зарабаты­вает, Феноменов тратит.

—   Все же, мне кажется, ваш брак трудно назвать образцовым.

—   А где вы видели образцовые браки? Из всех, кого соединила машина, по-настоящему повезло разве что старухе Бомбовозовой.

Я помчался к Бомбовозовым.

—   Да, я очень довольна,— подтвердила старуха.

—   Прошу вас, познакомьте меня с вашим супру­гом.

—   Пожалуйста. Он перед вами.

—   Позвольте! Но это книжный шкаф?!

—   Я тоже сначала удивилась, когда его внесли с квитанцией от брачной конторы. Оказывается, машина кроме брачной конторы обслуживает заказы Мебель- торга. В сущности, она не виновата в своей ошибке. Ведь в моей карточке, в графе «Пожелания», было за­писано: «Непьющий, некурящий, неболтливый, домо­сед» — а все это абсолютно справедливо по отношению к шкафу. Кстати, он предназначался совсем другой даме, которой вместо него прислали моего жениха. Хо­дила я на него поглядеть. Неплохой старичок, но мой лучше. Он хоть и старше, но куда крепче, чем тот. Я очень, очень довольна работой нашей брачной кон­торы!