Дальше в статье говорилось о том, какая у Сарры была кипучая натура, как она любила развлекаться, пока не связала свою жизнь с Филом. Далее приводились якобы слова самой Сарры о том, что творец монстров мало чем отличался от своих произведений, будучи сам настоящим чудовищем.

Черт бы побрал эту газету! Шерон была вне себя от гнева, и еще она была очень обеспокоена за Фила. Она кипела от негодования.

Клиф. Почему он никогда не говорил ей, что был в таких близких отношениях с Саррой?

Размышления Шерон прервал появившийся в дверях Тэд Граут. Он пересек комнату, присел на край стола и указал пальцем на фотографию.

— Неплохой снимок Стэнли, не правда ли?

Шерон ничего не ответила. Пальцы ее дрожали. Неожиданно до нее дошло, кому принадлежал голос той женщины в телефоне. Это был голос Сарры.

Шерон понимала, что какое бы тяжелое впечатление на нее ни произвела эта газета, теперь, когда информация просочилась в прессу, от нее требовалось немало выдержки и самообладания.

Первое, что ей необходимо сделать, это избавиться от Тэда Граута.

— Так ты и теперь пойдешь обедать со Стэнли, а не со мной? — спросил он.

— Тэд, я пообедаю с тобой… когда-нибудь.

Он придвинулся ближе к Шерон.

— А почему бы не сегодня?

— Ты же видишь, у меня дел по горло.

— Но почему бы просто не пообедать! Я уверен, Стэнли хотел от тебя гораздо большего и, судя по всему, добился немалого!

Шерон стоило больших усилий удержаться от того, чтобы не влепить ему пощечину.

— Слушай, если ты не уберешься отсюда через пять секунд, я позову брата.

Граут улыбнулся.

— Ну и что он сделает — убьет меня?

— Убирайся! Нам не о чем больше говорить!

Тэд погрозил ей пальцем.

— Ты пожалеешь об этом, — сказал он и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Шерон села и схватилась руками за голову: за что ей послано столько мучений?

Впрочем, Тэд не сильно занимал ее. Он добивался ее уже несколько лет, так же как добивался каждой молодой привлекательной женщины, которая попадала в его поле зрения. Клиф, Клиф был с Саррой! Это занимало ее куда больше.

Проглотив гнев и обиду, Шерон взялась за телефон. Она сжала зубы, услышав голос на другом конце провода:

— Эдриан Киз слушает.

Шерон попыталась представить его себе: среднего роста, около сорока лет, выражение лица хищное. Он ассоциировался у нее с волком, злобным и опасным.

— Мистер Киз, это Шерон Вулф, мне очень интересно, откуда вы черпаете сведения о привидениях в нашем парке?

В трубке раздался негромкий смешок.

— А неплохая история, правда?

— Я всегда считала, что газетные репортеры должны иметь дело с фактами, — сказала Шерон.

— Я подаю факты через призму собственного восприятия, — ответил Киз.

— Но вы полностью исказили их. Вам придется отвечать за это, — негромко предупредила Шерон.

— Бросьте, Шерон, еще больше людей придут в ваш парк.

Шерон поморщилась, услышав, как этот писака назвал ее по имени. Похоже, Киз был не менее отвратителен, чем Тэд Граут.

— Вы смешали моего брата с грязью без всяких доказательств, — заявила она. — Вы пытаетесь уничтожить парк, который дарит настоящий праздник тысячам детей. Вы…

— А вы никогда не удосуживались подкинуть мне информации и на пол-абзаца, мисс Вулф. Вы считаете, что вы и ваш великий братец выше…

— Да, мы выше той грязи, что разлита на страницах вашей газеты, — гневно воскликнула Шерон, но очередной смешок на том конце провода заставил ее прикусить язык.

— Так вы же, милочка, сами заставляете меня печатать эту, как вы говорите, грязь. Вы еще подождите завтрашнего номера! А кстати, Шерон, как вам понравилась фотография? Выходит, вы подбираете то, что бросила Сарра.

— Какого черта…

— О-о! Такая красивая, такая талантливая, просто любимица нации, а ругается, как последняя молочница из штата Луизиана. — Киз залился смехом.

Шерон заговорила ледяным голосом, четко выговаривая каждое слово:

— Клянусь, мистер Киз, мы встретимся с вами в суде.

— В суде! Вы можете подать в суд только в том случае, если докажете, что то, что я пишу, — клевета. А в моей статье вы не подкопаетесь ни к одному слову… Однако послушайте, почему бы нам с вами не пообедать? Мы могли бы все обсудить.

— Киз, у меня случится несварение желудка, если я стану есть в вашем присутствии! — язвительно бросила Шерон.

— Не обязательно есть в моем присутствии, — Киз стал серьезен. — Подкиньте мне фактиков. Может, тогда вам будут больше нравиться мои статьи…

Шерон поколебалась. Киз был ей противен. Но в конце концов именно он первым обнаружил исчезновение Сарры. Правда, сейчас Шерон была почти уверена, что на самом деле та никуда не исчезала. И Клиф знал это.

— Встретимся сегодня в восемь, — услышала Шерон свой голос. — Бутербродная «У Харри», на шоссе.

Пожалуй, бутербродная была не самым лучшим местом для такой встречи. Шерон почувствовала себя отвратительно. Впрочем, какая разница? Кизу нужна была информация от нее. Ей нужна была информация от него.

Весь день Шерон бросало то в жар, то в холод. Клиф и его фотография не выходили у нее из головы. Она чувствовала себя преданной. В ней боролись два чувства — любовь и ненависть.

Наверняка тут есть какое-то объяснение, говорила она себе. Хотя какое еще могло тут быть объяснение? Что может быть красноречивее фотографии, на которой был изображен Клиф — красивый, обворожительный, неотразимый — под ручку с Саррой? Черт!

В этот день играть динозавра было сущим мучением.

Она старалась убедить себя, что во всей этой истории есть и положительный момент. По крайней мере раз Сарра жива, то с Фила автоматически снимаются обвинения в убийстве. Это было великолепно.

Но зато Клиф выступал в ужасной роли. При одной мысли о нем Шерон бросало в дрожь. Как он мог так предать ее? Ее и Фила? Что вообще происходило вокруг?

Она закрыла глаза, вспоминая его слова: «Единственное, что имеет значение, — это любовь…»

Но и дети тоже значили многое. Шерон хорошо знала это, она так мечтала о собственных детях. Об их с Кэлебом собственных детях. Но Клиф, по его словам, был уверен, что можно любить приемного ребенка не меньше, чем своего собственного.

«Единственное, что имеет значение, — это любовь…» Как будто она существует на самом деле!..

В начале представления Клиф сел на один из последних рядов. Он не хотел, чтобы Шерон сразу заметила его.

По левую руку от него расположился Джо. Этому мальчугану шел девятый год. У него были небесно-голубые глаза и русые, торчащие в разные стороны волосы.

У Джо был непростой характер — таким сделала его жизнь, — но в нем было столько тепла, обаяния! Когда Клиф сказал ему, что они пойдут в парк на целый день, глаза мальчика загорелись от радости. Он все еще верил в сказку, несмотря на суровую жизнь, выпавшую на его долю. Наверное, именно это и привлекло к нему внимание Клифа.

На самом деле ему сейчас практически некогда было заниматься подобными делами — надо было наконец разобраться с Саррой и всей этой историей. Сарра наотрез отказалась сообщить ему хоть что-то по телефону, повторяя, что ее жизнь в опасности и он — единственный человек, которому она может довериться.

Просматривая документы в офисе Фила, он наткнулся на фотографию Джо. Она заинтересовала Клифа, что-то было необычное в этих голубых глазах.

— Кто это? — спросил он у Фила.

— А, это особый гость нашего парка. Ты знаешь, мы с Шерон принимаем участие в деятельности нескольких благотворительных фондов — помогаем детям-инвалидам, сиротам и тому подобное. Это Джозеф Бреннан, он сирота. Это грустная история. Его хотели усыновить сразу после рождения, но семья захотела взять только девочку. Можешь себе представить — такой красивый ребенок, а от него отказались? В конце концов он попал сначала в один детский дом, потом в другой, а потом оказался уже слишком большим, и никто не захотел усыновить его. Несколько лет он прожил со своей престарелой тетей, но она стала слишком слаба, чтобы содержать его. Короче, женщина в приюте знала, как мы с Шерон относимся к таким детям, и прислала мне папку с его документами и фотографию. Я уже собирался показать ее Шерон, но тут началась вся эта история, и нам стало не до этого.