— У вас же есть материал, который по удельной прочности превосходит все существующие материалы!!! И сталь, и дюраль, и дерево, не говоря уж об этом перкале! Так какого хрена вы сейчас повторяете конструкции, которые рассчитаны на этот мусор?!?

— Ну не такой уж он и мусор…

— Да, согласен, не мусор. Но те же деревянные конструкции — хотя они и сравнимы пока — пока! — со стеклопластиком по удельной прочности, но способы-то обработки у них разные!!! Ведь у стекловолокна отсутствует ярко выраженная слоистость! Его можно формовать и наматывать как угодно — в этом плане оно значительно превосходит металлические конструкции и при этом не требует термообработки!!! Ну то есть что захотели, то и слепили!!! А что захотели вы?

Я почему так разорялся? Я видел конструкцию крыла того же И-16. Не спорю, для тех материалов она скоре всего была наиболее подходяща. И честь и хвала и конструкторам, создавшим ее, и рабочим, кропотливо воплощавшим ее в жизнь в тысячах — тысячах!!! — самолетов. Но есть одно "но". То же крыло. Взять его лонжероны, проходящие вдоль крыла. Каждый из двух лонжеронов сделан так. Две трубы — верхняя и нижняя, диаметром, ну, в пару сантиметров — соединены между собой дюралюминиевыми вертикальными планками — передней и задней. Каждая планка крепится к трубе заклепками, штук сто на ряд. И таких рядов заклепок — четыре — два для верхней трубы на переднюю и заднюю планку по их верхнему краю, и на нижнюю трубу — тоже два — уже на нижние кромки передней и задней планок. Всего — четыре сотни заклепок. Только на один лонжерон. Да, трубы образуют верхнюю и нижнюю части, планки — соответственно переднюю и заднюю, все вместе — нормальный такой короб.

— Но четыреста заклепок на один лонжерон!!! А их два, и только в одном крыле!!! А крыльев — два!!! Для какого-то вшивого коробка!!! И что вы тут делаете? Вы делаете такие же детали для изготовления такого же коробка. То есть две трубы и две планки. Отлично. Скреплять наверное также будете заклепками, так?

— Ну… или шурупами…

— Еще лучше. У нас шурупов просто завались. Вам-же-ну-жен-ко-роб. У вас же есть лента. Так намотайте ее на оправку екарный бабай!!!

Тут до народа стало доходить. Просветление в глазах сменилось виноватым выражением и уже оно — недоумением и злостью. Ха-ты-ж-черт! А мы то тут… действительно глупо получилось.

И дело пошло. Хотя все-равно приходилось следить — теперь руководители групп сначала показывали планы разработок, и только после их одобрения или корректировки начинались работы.

— А вы зачем планируете делать столько нервюр? Сколько их в крыле?

— Одиннадцать.

— Так это количество ведь рассчитано на дюраль и обшивку наполовину из дюрали наполовину из перкали — такие материалы, особенно перкаль, естественно требуют частого набора, иначе будут проминаться и терять форму. У нас же в качестве обшивки гораздо более прочный материал. Он ведь наверное будет успешнее сопротивляться давлению, соответственно меньше потребуется и нервюр?

— Надо подумать.

Через некоторое время разработчик подходил:

— Да, действительно, можно обойтись и семью нервюрами.

— Ну вот, отлично. Покажите, какими они будут.

— Вот.

— Что? Опять?

— А что?

— Ну мы же уже разбирали это на примере лонжерона.

— Не понимаю.

— Вот смотрите, что Вы пытаетесь сделать. Вы опять пытаетесь повторить существующую конструкцию. А зачем? Она же сейчас что содержит? Во-первых — замкнутая планка, повторяющая профиль крыла в разрезе. Во-вторых — раскосы внутри этой планки, которые придают ей жесткость. А в-третьих— крепеж всех этих раскосов к планке!!! И на каждую точку крепления — пара пластин с каждой стороны и… сколько там?… девять клепок на одну планку? Это получается на одно крепление — восемнадцать заклепок, по девять на каждую сторону… а всего сколько креплений?

— По семь на каждую…

— То есть — семь нервюр, на каждую семь креплений, на каждое — две планки и восемнадцать заклепок… сколько же это будет… сорок девять на восемнадцать… Получается восемьсот… восемьдесят… две заклепки на крыло, два крыла — тысяча семьсот. Ну и планок там сколько-то сотню что-ли… Ну?

— Ну да. А как же тогда? Это же нервюра… плоский элемент с раскосами ее не намотаешь как лонжерон…

— А надо думать. Ведь можно сделать форму, в которой выложить полку, на которой будет лежать обшивка, и раскосы. Все ленты будут в форме торцами, и ширина ленты определит ширину нервюры… как-то так…

— Так это потребуется сдавливать все с боков… больно сложная пресс-форма, там части должны двигаться и вертикально — для полок, и горизонтально — для раскосов, причем в разные стороны.

— Да, сложновато. А что делать? Зато за один проход получим нервюру безо всякой клепки, одной деталью…

— Надо думать.

— Да, успехов.

Через три дня он пришел весь какой-то окрыленный.

— Я тут что подумал! Ведь материал у нас легче и прочнее дюраля, нервюр меньше, так зачем нам эти раскосы?!? Сделаем плоскую пластину, они и будет поддерживать полки нервюры…

— Оп-па!!! А ведь это мысль!!! И насколько нервюра будет тяжелее?

— На двести грамм.

— Делаем!!! Хотя… если получится сделать еще и ребра жесткости по пластине — будет совсем отлично — сделать там при укладке вертикальные или еще лучше косые защипы сверху донизу… или еще как — смять ткань и потом чем-то ее придавить не только сверху, но и вбок — чтобы сжать эти защипы. Ребра жесткости, думаю, никогда не помешают.

Еще через три дня я держал в руках коробку с изогнутыми краями, и меня переполняла радость от того, что народ наконец перестроил мозги и начал мыслить, отталкиваясь от того, что им надо сделать, а не от того, как делают сейчас. То, что это нервюра, я понял сразу, по характерным изгибам верхней и нижней граней. Но радовало меня не то, что я догадался о назначении предмета, а краткий рассказ, каким образом вообще пришли к этой конструкции:

— Ну Вы сказали, что хорошо бы сделать ребра жесткости, а я еще подумал — это же сколько мороки — прокладывать ленту, вести защип через всю боковую плоскость, промазывать смолой, прокатывать плоскость и сжимать защип… и так слоя три наверное… Иду значит, и вижу, как наматывают лонжерон. Вспомнил я, как Вы лихо расправились со всеми его деталями, и тут думаю: "Эге… а если и мне так же?".

— И? — мне даже не надо было играть радость.

— Ну и вот — полки для обшивки есть, коробчатая конструкция заменяет ребра и даже более того… — он принял загадочный вид.

— Что?

— Теперь потребуется только пять нервюр!!!

— Да ну?!?

— ДА!!! Эту коробчатую штуку и танк не раздавит! Так что ее жесткости хватит как раз на три-четыре старых нервюры, ну мы взяли с запасом — мало ли… да и мало получается точек поддержки.

— Не, это правильно. Ну… что сказать… от лица всего и всех объявляю благодарность, и подготовьте списки отличившихся… пока не знаю как будем награждать, но что-нибудь придумаем.

Придумывать-то было особо нечего — сделали пока наградные грамоты да ордена и медали для награждения ударников трудового фронта. Потом как-то надо будет выбивать для них нормальные медали или еще как-то донаграждать, если не получится. Дело-то сделали большое, да нет — просто огромное!!! По трудоемкости крыло сравнимо со всем остальным самолетом, а тут мы общими усилиями снизили количество деталей для сборки более чем вдвое, не говоря уже о том, что и сами детали были сборными и проще в изготовлении даже не на порядок, а больше — мы убрали более трех тысяч точек клепки, причем само крыло получилось и крепче, и легче. При этом технология позволяла распараллелить работы — если в старом крыле после сборки его еще обтягивали тканью, то в нашем этого не требовалось — листы обшивки крепились целиком.

И вот сейчас мы стояли в ангаре, смотрели на крыло, и я замечал на себе мимолетные взгляды… даже не знаю как на кого… на Бога что-ли… Хотя это мне казалось странным — я им и говорил, что этот материал очень легкий и прочный, да и делали крыло уже всем миром. Поэтому чего они удивлялись — мне было непонятно. А вот поди ж ты — видимо, только сейчас они прочувствовали ту задумку, в которую изначально скорее всего не верили, да и поверили наверняка только сейчас, пройдя весь тот путь, по которому я вел их почти три месяца, да и то скорее всего не до конца — слишком отличалась эта технология от всего того, к чему они привыкли. Ничего, то ли еще будет.