Доброе слово о Нагибе Махфузе можно услышать в арабских странах от людей самых разных возрастов и профессий. Трудно найти мало-мальски образованного египтянина, суданца, сирийца или иракца, который не читал бы его романов, не смотрел бы фильмов, снятых по его произведениям. Вот уже много лет творчество Махфуза привлекает внимание арабской литературной критики.

Нагиб[1] Махфуз Абд аль-Азиз — коренной каирец. Он родился 11 декабря 1911 года в аль-Гамалийе — средневековом районе Каира — в многодетной семье мелкого чиновника.

Махфуз вспоминает юношеские годы как самый безоблачный, счастливый период своей жизни. Он и его друзья нередко посещали маленький магазин в старом Каире, которым владел их школьный учитель, проводили свободное время в беседах, попивая крепкий черный чай. Именно тогда Махфуз полюбил жизнь старых живописных кварталов Каира, ставших потом местом действия каирского цикла его романов.

Еще в средней школе Махфуз начал пробовать свои силы в литературе. Он писал детективные новеллы, подражал сентиментальным рассказам популярного в 20-е годы писателя аль-Манфалюти. Но особое влияние на юношу оказали литературные произведения Тахи Хусейна, прозванного «учителем поколений». В подражание знаменитой автобиографической хронике Хусейна «Дни» Махфуз даже написал повесть «Годы», которую, как и другие юношеские произведения, никогда не печатал.

Источником вдохновения для Нагиба Махфуза были и произведения таких выдающихся писателей, основоположников критического реализма в египетской литературе, как Тауфик аль-Хаким, аль-Аккад, аль-Мазини, Яхья Хакки и Махмуд Теймур.

Сильное влияние на молодого Махфуза оказал и Салама Муса — один из первых пропагандистов дарвинизма и социалистических идей в Египте. По словам Махфуза, он учился у Мусы «верить в науку и социализм, учился объективности».

Детские и юношеские годы Махфуза совпали с важными событиями в жизни Египта — с первой мировой войной и антиколониальной революцией 1919–1921 годов, проходившей под лозунгом «Египет — для египтян». Англия была вынуждена пойти на отмену режима протектората, и в 1922 году Египет был провозглашен независимым королевством. Однако «независимость» была призрачной: в стране оставались британские оккупационные войска, политикой фактически руководил английский посол. Патриотические силы, возглавляемые в ту пору буржуазно-националистической партией «Вафд», продолжали борьбу за подлинную самостоятельность страны.

Юный Махфуз, как и большинство его сверстников, принимал участие в антианглийских демонстрациях, симпатизируя вафдистам и их вождю Сааду Заглулу. Спустя много лет он отразил бурные события той эпохи в романе «Бейн аль-Касрейн».

В восемнадцатилетнем возрасте Махфуз поступил на философское отделение Каирского университета. В 1934 году он окончил его с отличием и начал писать диссертацию по эстетике. После нелегкой душевной борьбы Махфуз оставляет, однако, философию и избирает путь писателя.

В 30-е годы в каирских журналах, главным образом в журнале «Ар-Ривая», издававшемся прогрессивным писателем аз-Зайятом, появляются первые рассказы Махфуза. Они обнаруживают явное влияние на молодого писателя творчества Махмуда Теймура и Хакки. В них также преобладает социальная тематика. Однако интерес Махфуза к жизни каирской бедноты носит менее беспристрастный и более боевой характер. В таких рассказах, как «Голод», раскрывается вопиющий контраст между сытой, праздной жизнью капиталиста и полной лишений и тягот жизнью рабочего. В 1938 году рассказы Махфуза вышли отдельным сборником — «Шепот безумия».

В те годы среди египетской интеллигенции наблюдалось большое увлечение историей Древнего Египта. Рисуя картины славного прошлого, писатели будили чувство национальной гордости египтян, стремление покончить с зависимым, полуколониальным положением страны. Не избежал этого увлечения и Нагиб Махфуз: в 1939 году в журнале «Аль-Магялля аль-гедида», издававшемся Салямой Мусой, был опубликован его исторический роман «Насмешка судьбы» — об эпохе фараона Хуфу (Хеопса). Это был первый опыт писателя в романическом жанре. В начале 40-х годов вышли два других романа Махфуза из жизни Древнего Египта — «Радопис» и «Борьба Фив». Воссоздавая в этих произведениях события глубокого прошлого, писатель придает им современное звучание. Так, например, в романе «Радопис», рассказывающем о любви беспутного фараона Меренра к красавице танцовщице Радопис, критики видели намек на бездарное правление последнего египетского короля Фарука. Роман «Борьба Фив» — о борьбе египтян против древних завоевателей, гиксосов, — звал народ к объединению для борьбы против новых поработителей — англичан.

Однако эта «критика через историю» не удовлетворяла писателя. В годы второй мировой войны его уже полностью занимает современная действительность.

В эти годы Махфуз приступает к созданию так называемого каирского цикла романов, посвященного жизни обитателей старых кварталов египетской столицы: ремесленников, лавочников, мелких чиновников, студентов, нищих, проституток. Первый из этих романов — «Новый Каир» — был опубликован в 1945 году. В последующие годы вышли «Хан аль-Халили»[2], «Переулок аль-Мидакк», «Мираж» и «Начало и конец». Действие этих романов происходит либо во время второй мировой войны, либо в годы, непосредственно ей предшествующие.

В романе «Переулок аль-Мидакк» показано, как война калечит жизнь людей, принося дополнительные трудности и лишения беднякам и еще больше обогащая алчных торговцев и спекулянтов, мечтающих, чтобы она тянулась как можно дольше.

Роман «Начало и конец» повествует о горькой судьбе семьи мелкого чиновника, оставшейся без кормильца. Социальные рамки этого произведения шире, чем в романе «Переулок аль-Мидакк»: семейная драма рисуется на фоне общественно-политической жизни старого королевского Египта. «Начало и конец» звучит как гневный протест против социального неравенства и косных, бюрократических порядков.

Романы каирского цикла были хорошо приняты читателями и критиками как в Египте, так и в других арабских странах. Однако подлинное признание пришло к Нагибу Махфузу во второй половине 50-х годов, когда была опубликована монументальная трилогия «Бейн аль-Касрейн»[3] — его самое крупное и значительное произведение, не имеющее прецедентов в арабской литературе, попытка воспроизвести мир каирской средней и мелкой буржуазии периода между двумя мировыми войнами.

В центре трилогии — судьба трех поколений семьи богатого каирского торговца Абд аль-Гавада, история эволюции их мировоззрения и нравов на протяжении почти тридцати лет (1917–1944). За это время страна пережила две войны и антианглийскую революцию 1919 года, приблизившись вплотную к революции 1952 года, которая покончила с феодально-монархическим строем и колониальной зависимостью.

Глава купеческого дома Абд аль-Гавад чем-то напоминает героев пьес А. Н. Островского. Этот египетский купец — крутой и необузданный властелин в своем доме и веселый гуляка в кругу друзей и танцовщиц. Он далек от политики, хотя и не скрывает ненависти к англичанам.

Фахми, средний сын Абд аль-Гавада, — сторонник активных действий. Несмотря на запрет отца, он участвует в нелегальном распространении листовок, призывающих к «джихаду» — священной войне против иноземных угнетателей. Фахми погибает во время мирной демонстрации. Его гибелью завершается первый том — «Бейн аль-Касрейн», название которого стало названием трилогии.

В центре второго тома — «Каср аш-Шаук» — образ Кемаля, младшего сына Абд аль-Гавада, студента учительского института. В нем отразились искания молодого поколения 20-х годов, пережившего разочарование после неудачи революции 1919–1921 годов. Кемаль, пережив духовный кризис и потеряв веру в религию и любовь, приходит к глубокому скептицизму.

Действие последнего тома — «Ас-Суккарийя» — развертывается в Египте накануне и во время второй мировой войны. Представители третьего поколения семьи Гавада — активные участники политической борьбы, стоящие на диаметрально противоположных позициях, — коммунист Ахмад и член религиозно-националистической организации «Братья-мусульмане» Абд аль-Муним.

Верный исторической правде, писатель оставляет свою трилогию без развязки. Тем не менее ему удалось нарисовать в этом произведении яркую картину жизни египетского общества первой половины XX века, раскрыть его противоречия и показать неизбежность коренных перемен. Этим переменам положила начало революция 1952 года.

Завершенная накануне революции, трилогия «Бейн аль-Касрейн» была опубликована уже в 1956–1957 годах. Она имела огромный успех у читателей, а критики всего арабского мира нарекли ее «романом века». Положительные отзывы появились и за рубежом. Французский востоковед Гастон Виет писал, что с появлением этого произведения «египетский роман встал в один ряд с романом европейским». «Бейн аль-Касрейн» сравнивали даже с «Будденброками» Томаса Манна и «Сагой о Форсайтах» Голсуорси. В 1957 году Махфуз получил за трилогию Государственную поощрительную премию. Все три тома впоследствии неоднократно переиздавались и были экранизированы.

В это время важные изменения произошли также в личной жизни Махфуза. Он обзавелся семьей и перешел с прежней скромной должности в министерстве вакуфов[4] на ответственный пост в Высшем совете по делам литературы и искусств. (Впоследствии, уже в 60-е годы, Махфуз возглавлял Государственную организацию кино, еще позже стал советником министра культуры.)

Завершив трилогию, Нагиб Махфуз в течение пяти лет — с 1952 по 1957 год — ничего не писал и даже намеревался совсем оставить литературу. Впоследствии он объяснял этот перерыв в своем творчестве тем, что после революции 1952 года он не испытывал больше острой потребности критиковать старое общество. Однако многие египетские и зарубежные критики видят главную причину долгого молчания Махфуза в другом. Дело в том, что значительная часть египетской интеллигенции, воспитанной на буржуазно-демократических принципах революции 1919–1921 годов, в том числе многие писатели старшего и среднего поколения, были застигнуты событиями июля 1952 года врасплох. Эти писатели, беспощадно критиковавшие старое общество и тем самым объективно способствовавшие его гибели, не сразу поняли смысл и характер новой революции, ее огромное значение для судеб Египта и заняли по отношению к ней позицию молчаливых наблюдателей.

Нагиб Махфуз вернулся в литературу только в конце 1959 года, опубликовав отдельными главами в газете «Аль-Ахрам» большой роман «Дети нашего квартала». Этот роман резко отличается от прежних произведений писателя и свидетельствует о его идейных и творческих исканиях. «Дети нашего квартала» — аллегорическое произведение. Хотя его действие как будто происходит на окраине Каира в не столь отдаленное время, на самом деле «квартал» символизирует весь мир, а «дети» — все человечество. Сюжет романа — вольная интерпретация священных книг иудаизма, христианства и ислама, а в его героях легко узнать Иисуса, Магомета, Моисея, Сатану, Адама (Человека). Рассказывая историю жизни нескольких поколений обитателей квартала, писатель аллегорически изображает разные этапы борьбы человечества за лучшее будущее, его ошибки и блуждания. Роман выражает глубокие раздумья о смысле жизни, о добре и зле, о социальной революции и ее взаимоотношениях с наукой и религией.

Реакция на это произведение Махфуза была противоречивой. Почитателей реалистического таланта писателя удивило, что социалист и поклонник науки обратился к религии. С другой стороны, в кругах, близких к мусульманскому университету «Аль-Азхар», Махфуза обвинили в «ереси» и «безбожии» и даже потребовали предания его суду. Сам писатель назвал эту новую систему своих взглядов «суфийским социализмом»[5].

Тяготение к аллегории и символике проявляется и в последующих произведениях Махфуза, особенно в рассказах, к которым он обратился в начале 60-х годов после многолетнего перерыва (сборники «Мир аллаха» и «Дом с дурной репутацией»).

С 1961 по 1967 год Нагиб Махфуз опубликовал шесть романов: «Вор и собаки», «Осенние перепела», «Путь», «Нищий», «Болтовня над Нилом» и «Пансионат «Мирамар». В них он возвращается к теме современного Египта, проявляя внимание к актуальным общественным и политическим проблемам и трудностям послереволюционного египетского общества. В то же время эти произведения обладают рядом особенностей по сравнению с трилогией «Бейн аль-Касрейн» и другими романами Махфуза 40-х и 50-х годов, знаменуя качественно новый этап в его творчестве. Для этих произведений характерен углубленный психологизм, часто сочетающийся с элементами иррационального и мистического. Отличаются они и по форме. Это короткие романы с быстро развивающимся, динамичным сюжетом, написанные лаконичным, емким языком. Концентрированный, сжатый диалог заступает в них место развернутых и детализированных авторских описаний. Заметно стремление к поэтической организации речи.

Романы эти далеко не равноценны. Такие произведения, как «Путь», «Нищий» и «Болтовня над Нилом», перегружены мрачной символикой, часто заслоняющей реальную действительность. Чрезвычайно мрачные краски характерны и для романа «Вор и собаки», представляющего собой острую критику некоторых сторон египетской жизни — таких, как социальное неравенство и порождаемая им преступность.

Эти тенденции проявились в 60-е годы не только в творчестве Нагиба Махфуза. Многие писатели отходят от реалистического изображения действительности, отдавая дань привнесенным с Запада модернистским направлениям. Это объяснялось сложным и неустойчивым внутренним и внешнеполитическим положением в странах Арабского Востока, замедленными темпами социальных преобразований в Египте, Сирии и Ираке, оживлением деятельности реакционных сил. Смятение и растерянность части арабской интеллигенции, поддерживающей революционные преобразования, но не представляющей себе всей их сложности и трудности, отразились и в литературе.

После арабо-израильской войны 1967 года Нагиб Махфуз выпустил несколько сборников рассказов, которые принадлежат к числу его самых мрачных и фаталистических произведений. В то же время в них чувствуется стремление найти ответы на мучительные вопросы, которые поставила перед египтянами действительность. Для таких рассказов, как «Под навесом», при всей усложненности формы характерна острая критическая направленность.

Всего Нагибом Махфузом опубликовано свыше 20 крупных произведений (20 романов и книга автобиографических эссе) и 8 сборников рассказов. Его произведения составляют своеобразную художественную летопись жизни Египта на протяжении последних шестидесяти лет, столь богатых важными событиями.

В арабских странах Нагибу Махфузу посвящено множество критических статей и несколько монографий. Творчеству писателя уделяют внимание и за пределами арабского мира. О нем пишут ученые Советского Союза, США, Франции, Голландии и других стран.

Произведения Нагиба Махфуза переводились на английский, французский, испанский, венгерский, румынский, японский, норвежский, иврит и другие языки.

На русском языке ранее были опубликованы его романы «Вор и собаки» (дважды: в 1964 и 1965 годах) и «Осенние перепела» (1965). Кроме того, на русском и других языках нашей страны вышли некоторые его рассказы.

Предлагаемая вниманию читателя книга включает два романа Нагиба Махфуза — «Пансионат «Мирамар» и «Любовь под дождем». Всего шесть лет отделяет их друг от друга: первый был опубликован в 1967, второй — в 1973 году. Тем не менее они представляют два разных периода истории современного Египта, между которыми рубежом пролегла война с Израилем в июне 1967 года.

«Пансионат «Мирамар» в отличие от предшествующих романов Махфуза (таких, как «Нищий» и «Болтовня над Нилом») — произведение большого общественного звучания. В нем отразилось отношение различных слоев египетского общества к революции, к социальным преобразованиям, происходившим в стране в начале 60-х годов, обнажены противоречия общественно-политической жизни Египта того периода.

Незадолго до событий, описываемых в романе — в июле 1961 года, — правительством президента Насера были приняты исторические декреты о национализации банков и многих частных промышленных и торговых компаний. Дальнейшее развитие получила аграрная реформа — максимум земельной собственности был сокращен до 100 федданов[6]. Июльские декреты знаменовали переход национально-освободительной антиимпериалистической революции в Египте к революции социальной. Преобразования социалистического характера, начавшиеся в Египте, всколыхнули и привели в движение все классы общества. Каждый египтянин должен был определить свое место и роль в жизни страны в новых условиях, расстаться со старым и привычным. Этот процесс, однако, протекал в Египте сложно и противоречиво. Хотя господству крупных помещиков и монополий был положен конец, в стране сохранились условия для безмятежной, легкой жизни различных эксплуататорских элементов. Мало изменился и бюрократический аппарат, ставший питательной средой для возникновения новой обуржуазившейся прослойки — так называемых «неокапиталистов». Эти люди, которые нередко сами были выходцами из демократических слоев, использовали занимаемые ими посты в административном и хозяйственном аппарате для личного обогащения и всеми силами старались подражать в образе жизни «старым» капиталистам и аристократам. «Неокапиталисты», на словах ратовавшие за социальный прогресс, представляли даже большую опасность для нового общества, чем отстраненные от власти старые эксплуататорские классы, продолжавшие яростно сопротивляться новым порядкам.

Нагиб Махфуз чутко уловил эти явления общественной жизни Египта. Действие романа развертывается в когда-то очень богатом и фешенебельном, а ныне пришедшем в запустение и упадок пансионате со звучным испанским названием «Мирамар»[7]. Этот пансионат играет в романе роль современного Ноева ковчега, в котором находят прибежище герои произведения — люди разных судеб и убеждений, представляющие различные слои современного египетского общества. Однако в отличие от библейских героев, спасавшихся от всемирного потопа, они стремятся укрыться от свежих ветров новой жизни, переждать в тепле и уюте социальную бурю, сотрясающую Египет.

«Капитан» этого современного Ноева ковчега — хозяйка пансионата пожилая гречанка Марианна. Ее первый муж, офицер английских колониальных войск, был убит повстанцами во время революции 1919 года, второго мужа и капиталы она потеряла в революцию 1952 года. Марианна живет воспоминаниями о прошлом, однако это не мешает ей расчетливо вести хозяйство.

В роли «пассажиров» ковчега выступают пять постояльцев пансионата.

Это, во-первых, друг молодости Марианны, удалившийся на покой восьмидесятилетний журналист, бывший член партии «Вафд» Амер Вагди. В прошлые времена он был звездой первой величины в мире либеральной прессы, к его мнению прислушивались в правительственных кругах. Однако к новой жизни он не сумел приспособиться и был выброшен ею за борт. Теперь единственная цель Вагди — прожить в мире и покое остаток дней возле женщины, которую он когда-то любил, а его единственное утешение — чтение Корана. Образ старого журналиста, окрашенный в мягкие элегические тона, — один из самых удачных в романе.

Другой постоялец — бывший сановник королевского Египта, крупный землевладелец, лишившийся власти и богатства в результате революции, — Талаба Марзук. Это ярый враг нового строя. Марзук сожалеет, что США не установили своего господства над миром в то время, когда монопольно владели атомной бомбой, и мечтает, чтобы американцы правили Египтом через «умеренное» правительство. Образ Марзука нарисован писателем резкими, сатирическими красками.

Третий обитатель «Мирамара» — отпрыск знатного феодального рода, землевладелец Хусни Алям. Революция не затронула его непосредственно, однако он чувствует, что дни класса, к которому он принадлежит, сочтены, и поэтому живет по принципу «после нас — хоть потоп», проводя время в кутежах, оргиях и бешеной езде на автомобиле. Он, как и Талаба Марзук, ненавидит новый строй, который дает преимущества не выходцам из знати, а, по его словам, «всяким подонкам, обладателям дипломов».

Противоречивы образы еще двух постояльцев пансионата — Сархана аль-Бухейри и Мансура Бахи.

Сархан аль-Бухейри — молодой бухгалтер национализированного предприятия, выходец из крестьян-середняков — принадлежит к людям, которых выдвинула на первый план революция. Он член административного совета на своем предприятии, активист правящей партии — Арабского социалистического союза. Сархан гордится своим крестьянским происхождением, одобрительно отзывается о внутренней и внешней политике правительства. Он искренне любит служанку пансионата Зухру. Однако стремление разбогатеть и выдвинуться в «верхи» общества постепенно приводит его к нравственному перерождению. Он предает Зухру, чтобы жениться на девушке из «приличной», обеспеченной семьи. Под влиянием своего товарища — инженера Сархан совершает мошенничество на предприятии. Все его поведение отмечено двоедушием и лживостью. В образе Сархана аль-Бухейри Махфуз заклеймил отступников от дела народа и революции.

Двадцатипятилетний диктор александрийского радио Мансур Бахи — бывший член одной из левых организаций. Он единственный из этой организации избежал ареста благодаря помощи старшего брата — высокопоставленного полицейского чиновника. Мансура все время мучают угрызения совести, чувство, что он совершил предательство по отношению к своим товарищам. Душевные терзания Мансура усугубляет любовь к Дарии — жене друга, томящегося в тюрьме. В образе Мансура Бахи писатель отразил нерешительность и колебания, свойственные определенной части радикально настроенной египетской интеллигенции.

К числу главных действующих лиц романа принадлежит и Зухра — простая деревенская девушка, отличающаяся необыкновенной красотой и сильным характером. Она бросает вызов старым традициям, отказываясь выйти замуж за старика, которого ей навязывает семья, и бежит из деревни. Зухра решительно отвергает ухаживания постояльцев пансионата. Полюбив Сархана, она стремится быть во всем ему равной и тратит свое скромное жалованье на оплату частных уроков. Образ Зухры — центральный в романе. Эта девушка из народа вызывает к себе интерес и невольное уважение всех обитателей пансионата, и через отношение к ней проявляется их подлинная сущность. Зухра — единственная положительная героиня романа, она — будущее Египта, его надежда.

Раскрытию характеров героев помогает и своеобразная форма произведения. Роман состоит из пяти частей — исповедей-монологов каждого из постояльцев «Мирамара». Они рассказывают об одних и тех же событиях, но каждый — со своей точки зрения, добавляя детали, ускользнувшие от взгляда других рассказчиков. Поэтому напряженность повествования все время нарастает, достигая кульминации в заключительном монологе Амера. Каждому рассказчику свойственны отличительные тон и стиль речи.

Роман «Пансионат «Мирамар» имел большой резонанс как в Египте, так и в других арабских странах. Многие критики расслышали в этом произведении пророческий голос, предупреждающий страну о грядущих испытаниях. Роман пользуется заслуженным успехом среди арабских читателей. По его мотивам была поставлена пьеса и снят кинофильм.

Действие романа «Любовь под дождем» происходит в конце 60-х — начале 70-х годов, в тяжелое для Египта военное время. В тот период, несмотря на объявленное после июньской войны перемирие, в зоне Суэцкого канала то и дело происходили перестрелки между египетскими и израильскими войсками. Египет подвергался жестоким налетам вражеской авиации, его прифронтовые города, покинутые жителями, лежали в развалинах. Хотя в романе нет описания боевых действий, он весь проникнут грозовой, тревожной военной атмосферой.

Роман ставит моральные и этические проблемы — верности и долга, любви и измены, — вытекающие из взаимоотношений героев, но его основная внутренняя задача — показать, как относятся различные слои египетского общества к войне, к своим обязанностям перед родиной в час тяжелых испытаний, выпавших на ее долю.

Масштаб действия в этом романе шире, чем в «Пансионате «Мирамар». С его страниц доносится шумное многоголосье залитых жарким солнцем каирских улиц. Мы попадаем то в скромную квартирку труженика, то переезжаем из оживленного Каира в мертвый, покинутый жителями прифронтовой Порт-Саид. Роман, несмотря на свой небольшой объем (некоторые критики называют его повестью), густо населен персонажами. В этом отношении он напоминает прежние романы Махфуза, относящиеся к каирскому циклу.

В центре романа — судьбы простых каирцев. Это старый официант Бадран, его дети — недавняя студентка Алият и солдат-фронтовик Ибрагим, подруга Алият Сания и ее брат Марзук. По ходу действия романа они сталкиваются со множеством людей, представителей самых различных слоев населения Каира.

Герои из народа в этом произведении Махфуза мало похожи на героев его старых романов. Это не прежние забитые, униженные парии, а люди с высокоразвитым чувством собственного достоинства, осознающие себя полноправными гражданами страны и остро переживающие обрушившуюся на нее беду. Выходцам из простого народа, а также их друзьям из числа передовой интеллигенции — таким, как мягкий и самоотверженный в любви и борьбе Хамед, перенесший тюрьму по обвинению в причастности к коммунистической деятельности, или подруга Алият, благородная гордая Мона, — принадлежит в романе решающий голос.

Героям, олицетворяющим в романе «Любовь под дождем» новый, послереволюционный Египет, противостоят представители старой буржуазной интеллигенции, наглые дельцы и паразитирующие элементы. Среди них наиболее колоритно выписан кинооператор Хусни Хигази — пожилой бонвиван и циник, почитатель тонких вин и хорошеньких женщин, считающий себя патриотом, но более всего ценящий свое собственное спокойствие. Под стать ему и богатый адвокат Хамуда, которого интересует лишь обеспеченная жизнь, даже если путь к ней лежит через поражение в войне.

Пораженческим настроениям этих буржуа в романе противостоит активный патриотизм народных масс, представителей подлинной демократии.

Роман «Любовь под дождем» не получил столь единодушного одобрения критиков арабских стран, как «Пансионат Мирамар». Некоторые из них не без оснований отмечали, что чрезмерное внимание автора к второстепенным любовным коллизиям несколько заслонило главную задачу — показать отношение египтян к войне со всеми ее последствиями для страны. Тем не менее этот роман — правдивое свидетельство эпохи. Он вселяет надежду, что силы, борющиеся за высокие идеалы египетской революции, за новый демократический Египет, одержат в конечном итоге победу над теми, кто желает возврата к старому.

Как этот роман, так и предыдущий — «Пансионат «Мирамар», — свидетельствуют о том, что искренний поборник социалистических преобразований и прогресса, талантливый писатель-реалист Нагиб Махфуз остается верен светлым благородным идеалам своей молодости.