— И я бы мог купить большую лодку! — воскликнул Робин.

— Смотри-ка, губа у тебя не дура, — вставил Джеймс. — Извини, дедушка, продолжай.

— Джеймс прав. Этак ты скоро станешь маленьким мальчиком с огромным тщеславием — это помешает тебе устроить свою жизнь, а возможно — ты и человеком не сможешь стать. Твой отец никогда мне не простит, если я начну поощрять в тебе такое. Робин Хупер, мальчик мой, никакой рекламы быть не должно, никакого телевидения, никаких корреспондентов и агентов, никаких денег. И если ты мне твердо не пообещаешь этого, я вынужден буду попросить у Пег фотографию назад…

— Ой, нет, пожалуйста, дедушка! — почти простонала Пег. — Я ее не покажу даже своим лучшим подругам!

— Кто бы они ни были на этот раз? — спросил Джеймс, который всегда насмехался над тем, что она часто меняет лучших подруг.

Но дед все еще пристально смотрел на Робина поверх очков, физиономия у того сначала вытянулась, а потом стала беспокойной.

— Так ты обещаешь, Робин? Это серьезно, мой мальчик.

— Да, обещаю — по-честному, дедушка.

— Тогда Пег может оставить фотографию у себя.

— Но когда она отдаст ее увеличить, — озабоченно сказал Робин, — что скажут в ателье?

— Да ничего не скажут, — возразил Джеймс. — Они же не будут знать, что увеличивают, им это неважно.

— Я им скажу, что это фототрюк, — сказала Пег.

Но то, что они затем услышали, заставило их считать, что со всеми трюками и шутками покончено. Мальчики помчались в сад. Даже дедушка заторопился по мере сил. Пег вышла из дому не торопясь. Усидеть дома было невозможно, но вместе с тем, ее страшило то, что ей предстояло увидеть. Однако определить сразу, что же происходит, она не смогла. Раздавалась довольно громкая пальба, и Пег слышала, как Джеймс объясняет дедушке и Робину, что пущены в ход пушки и противотанковые орудия. Она пришла в негодование:

— Проклятые, мерзкие свиньи! Корабль ведь им никакого вреда не причинил!

— Именно так, Пег, — вздохнул дедушка. — А не могут ли снаряды повредить корабль? Как ты думаешь, Джеймс?

— Думаю — не могут, — вмешался Робин не без гордости. — У них же совсем другой уровень развития.

— Дедушка меня спросил, а не тебя. — Джеймс подождал минутку или две. — Мы, конечно, ничего не можем точно знать, но мне кажется, что вокруг корабля образовался какой-то плотный туман, которого раньше не было.

— Да, да! — закричала Пег. — А солнце еще не садится. Что-то там такое случилось.

— Что ж, возможно, пилоты этого корабля уже поняли, что они сделали посадку в сумасшедшем мире, — предположил дедушка. — И они, наверно, включили защиту. Кажется, темнеет — или это у меня что-то с глазами?

— Нет, дедушка, не с глазами, — поспешно успокоил его Джеймс. — Это тьма надвигается и надвигается.

— Послушайте! — пронзительно закричал Робин. — Пальба прекратилась! Они поняли, что это бесполезно.

— Так им и надо, подлым свиньям! — крикнула Пег. — Корабль, скорей — улетай, улетай!

— Они это и собираются делать, — Робин в возбуждении приплясывал. — Помните? Когда они прилетели, было темно, а мы думали, что это из-за грозы. Теперь-то я хоть на что спорю, что это не так. Это они каким-то образом сделали так, что стемнело.

— Я считаю, что ты прав, — медленно произнес Джеймс.

— И я, — на этот раз дедушка был тоже взволнован.

— Смотрите! Смотрите! Смотрите! — вскричала Пег. — Они улетают!

Она снова услышала тот странный высокий, режущий уши звук и снова увидела яркую вспышку.

Все кончилось в какие-то несколько секунд, и они вчетвером молча смотрели, как вечерние краски сменяют внезапно наступившую искусственную темноту. Дед нежно положил руку на плечо Пег:

— Пег, дорогая, вот Сноггл и улетел домой.

Пег поняла, что дедушкины слова на самом деле означали конец всему приключению со Сногглом, не считая, конечно, всех разговоров, которые еще будут после. Сноггл улетел домой — так оно и было. Теперь надо было думать об ужине — очередь была ее и Робина, поэтому она загнала брата на кухню. По очереди ребята заказывали и основное блюдо на ужин. Сегодня был черед за Джеймсом, и он, разыгрывая из себя американца, потребовал мясную тушенку с картофельным пюре. Дед считал, что это блюдо не очень подходит, для вечерней еды, Пег тоже была против, потому что на его приготовление требовалось больше времени, чем на то, что они ели обычно. Но Джеймс, который мог быть крайне упрямым, не желал ничего, кроме тушенки с пюре, а он всегда мог уговорить Робина стать на его сторону. Вот почему Пег так быстро выпроводила Робина из комнаты. Раз он желает картофельное пюре, так пусть и начинает чистить картошку.

— Нам надо поторопиться, — сказала она ему. — Не то мы сегодня не дождемся ужина. Ведь картофельное пюре — только самое начало.

— Есть такая машинка, которая чистит картошку, — вздохнул Робин.

— Но у нас дома ее нет. А нам надо начистить все это. — Она высыпала картошку в миску и поставила ее под кран. — Лучше всего сделаем так: ты начнешь чистить, а я проверю, смогу ли открыть банку тушенки, а потом помогу тебе чистить картошку.

Все это было, конечно, крайне занудной работой после того, как они пережили приключение с космическим кораблем и Сногглом. Робин сказал ей об этом еще до того, как Пег, управившись с другими мелкими делами, присоединилась к нему.

— И все-таки, Пег, — продолжил он, как только она села с ним рядом, — эти космонавты меня разочаровали.

— Почему же? Ты же как раз ими восхищался: «Вот это да! Ну и ну!» Забыл?

— О'кей, о'кей, я так и думаю. Все-таки, мне кажется, они могли бы что-нибудь с этим сделать.

— С чем с этим?

Пег сражалась с особенно ужасной картофелиной, которая чуть ли не гримасы ей строила. И хотя Пег не возражала, чтобы Робин болтал, самой ей говорить не очень-то хотелось.

— С мысленными образами, — задумчиво пояснил он. — Как ты думаешь, почему они смогли спасти Сноггла и Снаггера? Да потому что у деда появилась эта роскошная идея — сообщить им посредством мысленных образов, где находятся Сноггл и Снаггер. Ты в это веришь, да, Пег?

Вообще-то она верила. Но считала, что должна быть справедливой к космонавтам, и не хотела, чтобы Робин имел что-то против них.

— Мы не можем быть в этом уверены, понимаешь, Робин! Мы все-таки знаем, что Сноггл и Снаггер — особенно Сноггл — могли иметь сообщение с кораблем при помощи антенн на голове, они время от времени загорались. Может, Сноггл вовсе не нуждался в нашей помощи. Хотя, конечно, я почти все время говорила, что Сноггл каким-то образом понимал наше отношение к нему. Он знал, что мы ему друзья, а другие люди — нет.

— Ладно, с этим я согласен. Но я уверен, что мы помогли — все четверо, когда посылали на корабль мысленные образы. И все-таки я разочарован. Пусть эти космонавты слишком выше нас, чтобы послать и нам какие-то мысленные образы, вроде «спасибо», — ладно, они, может быть, заняты управлением корабля. Но разве в этом случае сам Сноггл не мог сделать что-нибудь — хотя бы попрощаться? Но ты видишь — ничего, совсем ничего! Вот почему я говорю, что я в них разочаровался.

— Минутку, Робин, — она пыталась говорить спокойно и не горячиться, хотя мысли у нее так и прыгали. — Мы достаточно начистили, а кастрюлю я уже приготовила. Ты ведь знаешь, как долго картошка будет вариться. Давай, кидай ее сюда!

Но даже после этого она не решилась сказать Робину то, что придумала.

— Сначала накроем на стол, — предложила она.

— Что значит — сначала?

— А потом я объясню. Давай, мы это за две минуты сделаем.

И она засуетилась, делая большую часть работы, не потому, что Робин ленился или не хотел ей помогать, просто все ее мысли были связаны с космонавтами. Когда они сделали все, что можно было, в столовой и вернулись на кухню, она сказала: