— Слушаю, сэр Майкл. Мистер Натт, пройдемте в мою комнату, там мы все обсудим.

Через час, когда эта уже неразлучная пара заглянула проститься с ним, сэр Майкл, который клевал носом над новым французским романом — из тех, где описывается мебель и всякая всячина, но ничего не происходит, — услышал робкий стук в дверь. Это была подруга мисс Тилни, мисс Бэри, заведующая машинным бюро, через которую проходила вся переписка и копии с документов. Это была очень тощая и очень энергичная особа, и в ее присутствии сэру Майклу всегда казалось, что здание Комси осаждено какой-то грозной армией. Он и не подозревал, что она до смерти боится его.

— Мисс Тилни сказала, что, может быть, мне придется сегодня заменить ее.

Но он был во всеоружии.

— Конечно, мисс Бэри, но, к сожалению, это невозможно. Я как раз собирался позвонить вам и все объяснить. Видите эти доклады доктора Эдит Фробишер, мистера Тарлтона, мистера Берда и остальных? Вот, держите. Прошу вас побывать сегодня же у каждого и узнать от моего имени, нет ли у него, или у нее, каких-либо дополнений. А потом в теперешнем виде или же соответствующим образом дополненные их нужно переписать и размножить — очень прошу вас сделать это лично, мисс Бэри. В результате этого нововведения каждый отдел будет знать планы остальных отделов. Пора нам наконец начать работать более упорядоченно, — добавил он строго.

— Вы совершенно правы, сэр Майкл, — пробормотала, запинаясь, бедная женщина, которая отлично знала, что разговаривает с единственным неупорядоченным человеком в учреждении. — И если вы находите нужным, я, конечно, все сделаю сама.

— Непременно, мисс Бэри, непременно.

— Но вам же понадобится кто-нибудь…

Сэр Майкл жестом остановил ее. Вид у него все еще был суровый, но тон стал доверительным.

— Я сегодня беседовал с мисс Эссекс, которая перешла к нам из Дискуса. Попросите ее завтра с утра зайти ко мне.

— Мисс Эссекс? Но мне кажется, у нас есть девушки…

Он снова остановил ее.

— Да, я знаю, более опытные. Но они не перешли из Дискуса, как она. — Он понизил голос почти до шепота. — Мисс Бэри, вам это может показаться пустяком. Но для меня это важно. В высшей степени важно.

— Ах, так… ну, тогда конечно… я ей скажу…

Тогда он спросил громче и непринужденней:

— Может быть, она еще здесь?

— Нет, сэр Майкл. Все ушли домой.

— Ах да. Вечно забываю, что у вас у всех есть дом, не то что у меня. Скверная привычка. А теперь вы свободны, мисс Бэри. До свидания!

Воображение, не дававшее ему покоя с того самого мига, как он в первый раз взглянул на эту девушку, теперь взялось за него с новой силой и страстью, словно был уже час ночи. Он не мог вспомнить ее лицо, перед ним вставало лишь неясное, грустное сияние, темно-золотая комета, уносящаяся куда-то в лондонское предместье, недостойное ее, — и почему он не спросил, где она живет? — оставляя и здание Комси, и Принсес-плейс, и Мейфэр, и весь Вест-Энд в темноте, которая стала еще непроницаемей в сгустившемся тумане скуки. И как убить сегодняшний вечер? Он собирался пообедать с Кларисой Эсборн, очень неглупой писательницей, которая печаталась под псевдонимом в дамском журнале и всякий раз надеялась, что он сделает для нее нечто большее, чем тискать ее и страстно стонать на своей или на ее кровати. Это давняя и надежная привязанность, она ему почти друг, и к тому же красива, но всегда ненасытна, всегда и всего жаждет — еды, в которой она себе отказывает, похвал, славы, любви, триумфа, так и не выпавшего на ее долю. Ему бывало хорошо с Кларисой, которая щадила его самолюбие, она помогла бы ему скоротать этот длинный темный вечер. Но сможет ли он теперь ее вынести?

— Клариса, дорогая, никак не мог тебе дозвониться.

— Я делала массаж лица. И кроме того, купила пару дуврских палтусов…

— Сегодня я никак не могу с тобой встретиться, Клариса. Давай как-нибудь в другой раз. — Он прервал ее слезливый протест. — Знаю, знаю. Мне ужасно жаль, дорогая, но это служебное дело, и я никак не могу его отложить. Нет, боюсь, что и позже ничего не выйдет. Поверь, дорогая, мне тоже жаль, даже больше, чем тебе.

Нет, ему положительно нравилась эта бедняжка Клариса — она и внешне, и внутренне больше в его духе, чем все эти чужие жены, вроде Элисон Дрейк, которые начинают упрекать себя и его, едва прикрыв простыней наготу, — и он представил себе, как она сидит в своей квартире на Мейда-Вейл, напрасно сделав массаж и купив палтусов, плачет от жалости к себе, а может быть, отчаявшись, уже звонит какому-нибудь старому и верному своему поклоннику: «Дорогой, я понимаю, что должна была позвонить раньше…» Может быть, не следовало бы так поступать. И как теперь самому скоротать вечер? Машинистка, девчонка, больше чем вдвое его моложе, наверно, глупая, как пробка, да еще помолвлена с каким-нибудь смешливым кретином! Он и не заметил, носит ли она обручальное кольцо. В сущности, он вообще ничего о ней не знает. Но тут он вспомнил. В этом деле замешан Тим Кемп. Мысль о Кемпе была омрачена неприятной тенью, но сейчас он предпочел отмахнуться от этого: Кемп мог бы кое-что про нее рассказать. Он позвонил в Дискус.

Никто не ответил. Только без четверти шесть, а там все уже разбежались. Черт знает, что там делается.

В Дискусе шло очередное еженедельное заседание. Сэр Джордж окинул собравшихся растерянным взглядом. Он высказался, старательно выбрав соответствующий момент, соответствующим тоном и надеялся, что это будет подобно взрыву бомбы, а вместо этого почувствовал себя освистанным и оплеванным. Видно, им это было безразлично — всем, кроме Джоан Дрейтон, а она узнала эту новость от него гораздо раньше и теперь выражала сочувствие только из верности ему. Спенсер и Хьюго Хейвуд заговорили о чем-то явно постороннем. Кемп, который, видимо, был под мухой, ухмылялся. Никола Пемброук любовалась ниткой крупного жемчуга, вечно красовавшейся у нее на шее. Нейл Джонсон что-то черкал в записной книжке.

— Ну-с, может быть, вы соблаговолите меня выслушать? — Сэр Джордж постучал по столу. Все притихли и молча воззрились на него. — Кажется, вы не слышали, что я сказал. А ведь речь идет не о каком-нибудь пустом слухе. Сведения получены непосредственно из министерства. — Он оглядел всех и поднял палец. — Итак, в парламенте будет сделан запрос. — Теперь уже никто не переговаривался, не любовался жемчугами, не черкал в записной книжке, только Кемп, видимо спьяну, все так же ухмылялся. — Разумеется, это неизбежно должно было случиться. Я и не говорю, что это полная неожиданность. Но факт налицо — предстоит запрос в парламенте.

Джун Уолсингем, которая все время листала блокнот, хотела что-то сказать. И вид у нее, как всегда, был такой, словно она собирается внести самое что ни на есть неуместное предложение: устроить соревнование, кто больше выпьет джина с лимонадом, а потом сыграть партию в покер с раздеванием или еще что-нибудь в том же духе.

— Ну и что же, сэр Джордж! — воскликнула она весело. — Это будет для нас отличной рекламой. Что вы поручаете мне?

— Попросите своих друзей с Флит-стрит пощадить нас, мисс Уолсингем. — Сэр Джордж покачал головой. — Когда побудете с мое на государственной службе, поймете, что запросы в парламенте обычно имеют целью дискредитировать учреждение. Вам, Нейл, это отлично известно, — обратился он к единственному из присутствующих, кроме него самого, кто занимал ответственный государственный пост.

Но сэру Джорджу следовало бы помнить, что Нейл Джонсон стал теперь ответственным авантюристом, постоянным бунтовщиком.

— Я не против запросов, — сказал он мрачно, — я против идиотских возражений снизу. Когда это ожидается, господин председатель?

— Еще не решено. Но в самом ближайшем времени. Не знаю, коснется ли это также и Комси…

— Коснется, — ввернул Тим Кемп все с той же ухмылкой.

— Я не стану спрашивать, откуда у вас эти сведения, Кемп, — сказал сэр Джордж. — Но мне хотелось бы думать, что именно мысль о Комси приводит вас в такое… м-м… веселое настроение.