— Он не причинит тебе боль, — сказала Мия. — Ты — особенная, Кэт. Он не ненавидит тебя так, как ненавидит меня. И если ты захочешь переехать и пойти в художественную школу, ты всегда сможешь остановиться у меня.

— Я не могу оставить маму наедине с ним. Он обращается с ней лучше, когда я поблизости, и думаю, что ей стало бы слишком одиноко.

Мия почувствовала укол вины, что у нее с матерью никогда не было тех отношений, какие были у Кэт. Хотя ее мать всегда была ей матерью во всех отношениях, но не защищала ее от постоянных издевательств, поэтому они никогда не были близки. Мия просто списала это на то, что они были слишком разными. Она никогда не наслаждалась походами по магазинам, прическами, или маникюрами. Ее не волновали развлечения, показы мод, чем занимались кинозвезды или что надевали знаменитости. А ее мать не интересовалась компьютерами, интернетом, равенством мужчин и женщин в политике или феминистским панк-роком.

Они разговаривали, пока не пришла мать Мии, чтобы сообщить, что прибыл Данте, и ей было необходимо пройти в кабинет отца. Мия поцеловала Кэт в щеку и прошла к главной лестнице, чтобы спуститься вниз и пройти по мраморному коридору, украшенному столами с золотой окантовкой, греческими статуями и огромными вазами с цветами, в задней части дома. Альфио шел за ней по пятам, он шагал удивительно тихо для такого крупного человека. Он был главным телохранителем отца так долго, сколько она себя помнила и ни разу не видела, как он улыбается.

Мия постучалась в дверь кабинета отца. Через некоторое время, ее отец позволил ей войти. Глубоко вздохнув, Мия вошла в комнату, которая была свидетелем ее наказаний и несла всю тяжесть ее страха. Темная и мрачная, с панелями из дорого темного дерева и висящими плотными зелеными шторами. Этот кабинет напоминал ей что-то из викторианской эпохи. Он сидел за массивным письменным столом, в кресле похожем на трон, который он доставил из дома своего дедушки в Италии, наряду с остальной мебелью кабинета. Его советник, известный как Вулф, за его своеобразное угловатое лицо с длинным носом, стройным телом и густой копной седых волос, стоял рядом с огромным мускулистым телохранителем Данте, Ревом, который был в семье почти десять лет.

— Отец, — Мия склонила голову в знак уважения, не желая начинать встречу с ударов или пощечин, что означало, что она была больше сосредоточена на боли, чем на настоящей причине того, почему она была вызвана в дом.

— Привет, Данте, — она заметила Данте, стоящего у окна, и поприветствовала его с улыбкой.

Высокий и стройный, с вытянутым худым лицом и точеными скулами, Данте нес тяжелое бремя, будучи наследником семьи. Хотя, он и не унаследовал порочного нрава своего отца, или его жестокую жилку, Данте никогда не колебался, выполняя приказы отца, и никогда не оспаривал их, даже когда Мия была вынуждена нести на себе всю тяжесть гнева их отца. Будучи ребенком, он был веселым, дразнящим старшим братом, но изменился, когда их отец втянул его в свою жизнь в возрасте девяти лет, отправив его на задание для него с его людьми. После этого, он стал чужим и отстраненным, и с тех пор она скучала по тому Данте, которого знала.

Данте коротко ей кивнул, и улыбка Мии исчезла.

— Что не так?

— Мать честная! — ее отец зарычал, прежде чем Данте смог ответить. — Посмотри, ты одета, словно на Хэллоуин.

Он глубоко вздохнул и завопил:

— Джина! Иди сюда!

— Что-то не так? — мать Мии, которая без сомнений была в ожидании у дверей, на случай если ее позовут, бросилась внутрь с бледным лицом.

— Я сказал тебе убедиться, чтоб она была одета надлежащим образом. Посмотри на нее. Она — позор для семьи. Как, черт возьми, я должен вывести ее в таком виде в свет!?

— Мне очень жаль, — запнулась Джина. — Я думала, ты имел в виду, чтобы она была в платье, и она надела его. Я предложила ей надеть что-нибудь из прошлой коллекции «Шанель» …

— Заткнись, — он поднялся с кресла, дернув руками. Кожу Мии начало покалывать в предупреждении, а ее мать слегка всхлипнула. После нескольких лет унижений, они знали все знаки, и знали, что лучше просто стоять, чем бежать, потому что побег нес в себе более худшие последствия.

Мия стрельнула взглядом в Данте, заметив, что его плечи даже не напряглись, а на лице не было заинтересованности. Он был выше своего отца, моложе, сильнее, первенцем и единственным сыном. Если бы она была Данте, то защитила бы свою мать, защитила бы их всех. Она бы приструнила своего отца и сказала, чтобы он больше никогда снова не прикасался к ней.

Внезапно, в голове возник образ Нико, его широкие, мощные плечи и мускулистые руки, то, как он вел ее через казино тем вечером, удерживая ее за поясницу, одновременно направляя и защищая ее… так, как он защитил ее много лет назад. Нико смог бы поставить ее отца на место лишь одним ударом. Мало того, он был могущественным капо Мафии; грозным и безжалостным человеком, который брал то, что хотел, невзирая на последствия.

Мужчина, которого она не боялась, потому что видела его душу.

Мия почувствовала себя смелее, безрассудной и даже храброй, когда угрожала Нико в его кабинете. Почему она не могла чувствовать того же в присутствии своего отца!? Почему, сейчас, она не могла быть смелой?

— Не трогай ее, — Мия отступила назад, встав между отцом и матерью.

— Глупая девчонка, — лицо отца затуманилось от потрясения и недоверия, а затем и ярость, какой она не видела прежде. — Уберись с дороги. Твоя мать знала, чего именно я хочу. Она решила бросить мне вызов. Она будет наказана, и это научит ее больше не совершать подобного снова.

— Это был мой выбор — одеться так, — она отступила назад, подтолкнув мать за себя. — Если кто и должен быть наказан, так это я.

— Боже мой, я буду рад избавиться от тебя, — он сократил дистанцию между ними двумя быстрыми шагами, и ударил Мию по лицу так сильно, что ее голова повернулась в сторону. Еще не оправившись от удара, она не могла остановить его, наносящего удары по матери, а затем, когда Джина упала на пол, он продолжил пинать ее ногами.

— Данте. Возьми мой пиджак и забери свою сестру. У нас нет времени на поиски новой одежды для нее, — он перешагнул через мать Мии и оглянулся через плечо. — Джина, в следующий раз, когда я использую словосочетание «надлежащим образом», я хочу, чтобы она была одета как ты.

— Конечно, Баттиста, — мама вытерла кровь с уголка рта и села на мягком красном ковре, подперев под себя ноги. — Мне очень жаль. Этого не повторится снова.

— Не только это, вообще все, — он стрельнул взглядом, с нотками отвращения, в Мию, когда Данте взял ее крепкой хваткой за локоть. После пары напутственных слов Вулфу, он зашагал по коридору.

— Куда мы направляемся? — с пульсирующей щекой, Мия пошла вслед за отцом по коридору, с Данте, Ревом и Альфио позади.

— «Траттория Винченцо».

Мия удивилась, что он ответил, но сохранила молчание до самого выхода из дома. Рев сел на водительское место семейного лимузина, а Альфио устроился на пассажирском сиденье рядом с ним. Отец Мии сел в салон, а Мия и Данте перед ним.

— Я хочу, чтобы ты держала рот на замке, когда мы доберемся туда, — сказал отец Мии, когда тронулась машина. — Я не хочу вообще ничего слышать. Ты не оскорбишь меня и не опозоришь нашу семью перед нашими гостями. Иначе ты пожалеешь, девчонка, когда мы вернемся домой. Одной одежды уже достаточно.

Кожу Мии покалывало, и она оглянулась на Данте, но он в гробовом молчании уставился в окно.

— С кем мы встречаемся?

— Дон Тоскани и его сын, — отец потер лицо ладонью. — Время пришло.

— Время для чего?

— Время, чтобы стать чертовски полезной для семьи, — его лицо ожесточилось. — Тебя видели той ночью в казино с Нико Тоскани, одетую как шлюха. Ты опозорила семью. Ты оскорбила меня…

— Я работала, — она осмелилась прервать его. — Я проводила проверку…

— Заткнись, — рявкнул он. — Ты связалась с чертовыми Тоскани. Теперь, ты будешь связана с ними на всю жизнь. Ты дала мне возможность связаться с Доном Тоскани и договориться о перемирии, чтобы положить конец войне между нашими семьями. Я предложил брак, как завершение сделки. Мы объединим наши поставки наркотиков, чтобы вытолкнуть наркокартели и уличные банды, раз и навсегда, не только в городе, но и в пределах всего Лос-Анджелеса. Помимо этого, мы, наконец, сможем попасть в игровую индустрию, через казино его племянника. Это идеальное место, чтобы отмывать деньги.

— Ты просишь меня выйти за Нико Тоскани? — от шока у нее перехватило дыхание.

— Я не прошу. Я велю, — он убирает волосы назад. — И ты собираешься выйти не за того незаконнорождённого выродка, который назначил цену за мою голову. А за Тони. Подходящего для брака сына. Сегодня, он хочет взглянуть на тебя. Ты не уродлива. Ты вполне себе ликвидный товар. Тебе лучше надеяться, что он увидит твои формы за этой нелепой одеждой.

— Думаешь, я усердно училась в школе и построила свой бизнес, чтобы стать ликвидным товаром? — ее голос становился все громче с каждым словом, хотя она знала, что это его разозлит.

— Для чего, блядь, ты бы это еще сделала? — он откинулся на спинку сиденья, его шелковая рубашка обтянула бочкообразную грудь и огромный живот, висящий над поясом. — Ты — женщина. Ты для меня лишь политическая ценность. Нам нужен этот союз, чтобы положить конец войне и приумножить власть семьи. После того, как ты выйдешь за Тони, его ублюдочный племянник будет не опасен… он не сможет прикончить семью и у него больше не будет власти свергнуть Санто. Я удивлюсь, если он будет все еще жив, когда ты вернешься из своего медового месяца.

Все эти годы в попытках доказать себе, получить одобрение отца, показать ему, что она была хороша, были зря. Он никогда не видел в ней ничего больше куска собственности. В сердце, она всегда знала это, но услышав эти слова из его уст, она почувствовала внутри боль. Она хотела покончить с этим: с ним, с болью, отвращением, разрушенной семьей, правилами Коза Ностра, кодексом и культурой. Она упорно боролась за свой маленький кусочек независимости, и не выживет, если он заберет это.