— Но…

— Никаких «но», сударь, никаких «если», Или вы отправляетесь в плавание сегодня, или навсегда останетесь во Франции. И закончите жизнь на костре вместе с магистром де Моле. Вынужден огорчить — отнюдь не сразу. Только после длительного, малоприятного и до крайности жестокого следствия Трибунала инквизиции. Не надейтесь на апелляции к Риму, приговор уже вынесен, дело за вашем признанием. Папа вас предал. Итак?

— Сударь! Черт побери, кто вы такой?! Брат Ренье сообщил, будто вы здесь по благословению отца-настоятеля, комтура Пьера де Вакейраса, но ваши речи заставляют меня…

— Примите, — королевский ордонанс был передан человеку в белом. — Вам и скрывающимся в монастыре рыцарям капитула Тампля предлагаются свобода действий, жизнь и возможность продолжить труды на избранном поприще. Этому есть цена. Вы соблагоизволите выслушать меня, командор?

— Отказ, как я полагаю, чреват?

— Вы справедливо полагаете. Выйти из комтурии невозможно. Гавань закрыта. Город подчинен власти государя Филиппа. Вы в ловушке. Бога ради, не вините монсеньора де Вакейраса — он сдержал слово, я сам вас нашел. Комтур лишь подчинился обстоятельствам. У вас два пути, мессир де Вилье: или на палубу корабля и далее к португальским берегам, или в руки Sanctum Officium. Выбирайте.

— Я могу узнать, с кем говорю? — де Вилье рывком сбросил с лица повязку. Смотрит без всякой боязни. — Подписанный королем Франции пергамент многое объяснил, но что стоит за этими строками? И кто стоит непосредственно за вами, шевалье? Филипп? Или… Другие? Святейший папа? Курия?

— Не то, и не другое. Вы ошиблись. Командор, припомните, в начале октября вам доставили письмо, заставившее вас задуматься о многом. А равно и принять решения, ныне приведшие вас в Ла-Рошель. Не так ли?

Увы, но строгим монастырским уставом иоаннитов пришлось пренебречь — на мессе в церкви комтурии де Вилье не появился. Славика отправили к сержанту де Бару, доложить, что обстановка спокойная и опасений не вызывает, но бдительность терять не следует: оставаться на месте, ждать, а по необходимости — тащить и не пущать. Словом, чтоб в оба глаза!

Шевалье де Партене тем временем занимался архиважным делом: изучал содержимое двух сундучков, стоявших в помещении выделенном госпитальерами липовым прокаженным — их поселили отдельно от прочих больных, рядом с покоями рыцарей, призревавших за лепрозорием. Незачем подвергать здоровье собратьев лишней опасности.

— Приблизительно четыре с половиной миллиона ливров, — не без уважения сказал Иван, просмотрев внушительные подшивки пергаментов. — Потрясающий размах, монсеньор командор! Ну и, конечно, никакой глупой брезгливости: ведете дела с испанскими евреями, купцами из Халифата, с Александрией, Византией, Персией! Я предполагал, что Орден Храма является… Являлся самой могущественной финансовой организацией католического мира, особенно с учетом конфискованных в парижском Тампле векселей, но чтобы настолько? Позвольте выразить вам свое восхищение, брат-рыцарь.

— Половина документов теперь не имеет никакой цены, — поморщился командор де Вилье. — Множество нитей находились в руках великого магистра и генерального визитатора Франции, но ведь они арестованы, правильно? Вероятно, Святейшая инквизиция получит от Жака де Моле и Гуго де Пейро сведения о деятельности банков Ордена, но без этих бумаг они будут стоить не дороже пергамента, на котором…

— Простите, что перебиваю, — Партене подчеркнул ногтем одну из строк в закладном письме торгового дома флорентийских Барди, извлеченном из толстой пачки таких же расписок. — Взгляните. Это тайнопись, верно?

— Да. Ключом владели только магистр и Пейро.

— Зачем тогда вам понадобилось забирать бесполезные расписки из Парижа?

— По вышеназванной причине. Дыба и раскаленное железо побуждают к откровенности даже самых стойких — иначе мы бы сейчас не разговаривали, сударь.

Иван мимолетно ухмыльнулся: напряженный ночной разговор с одним из схваченных в Ла-Рошели тамплиеров принес зримые плоды — он знал о месте, где укрылись члены орденского капитула и после недолгих запирательств открыл всё, палачу не пришлось особо стараться. Инквизиторы, третьего дня получив признание в реальных и мнимых грехах упустили самое главное, не задав вопросы, которые задал мессир де Партене. Им это и в голову не пришло.

— Значит, командор, вы спасли бумаги только ради того, чтобы они не достались королю? Не проще было бы сжечь?

— На глазах у всей братии? Скрипторов? Хранителя библиотеки? Приора? Гораздо проще объяснить вывоз архива в Пуату и Ла-Рошель некоей гипотетической угрозой!

— Справедливо, я об этом не подумал… Вернемся к криптографии. Составлено очень разумно, такой шифр разгадать невозможно. Арабские буквы — вот «алиф», «нун», «гайн», несколько астрологических символов, иудейские «гимел» и «тав», символы сефир… Надо же, египетские иероглифы! Что должна означать эта строка?

— Пароль, подтверждающий личность вкладчика или заемщика, — со знанием дела ответил де Вилье. — Дайте посмотреть поближе… Да, это долговая расписка дома Барди за предоставление кредита на три года в размере пятидесяти тысяч ливром золотом в монетах или слитках. Через подставное лицо, конечно же. По предъявлению купцы обязаны оплатить всю сумму и проценты — девять годовых.

— Ага, ага… Замечательно!

— Не вижу ничего замечательного, шевалье. Сумма колоссальная, а открыть пароль могли только визитатор и мессир де Моле. Может быть еще двое-трое. Но не я и прочие приоры провинций.

— Этот ваш магистр был изрядным богохульником, — задумчиво сказал Иван. — Вот что, сударь… Пора платить откупные. Я спас ваши жизни и готов навсегда забыть о вашем существовании, кроме того дам несколько полезнейших советов — как человек оттуда. Я знаю ключ к шифру.

— Что? — выпрямился командор. — Как вы сказали?

— Миллион ливров. Бумаги я отберу сам. Согласитесь, это честно: я беру менее четверти и позволяю вам воспользоваться остальными богатствами. Они понадобятся в Португалии — Реконкиста еще не завершена, придется возрождать Тампль под новым именем. Предлагаю красивое название «Орден Христа» — вам нравится?

— И все же я не понимаю…

— Сейчас поймете, — мессир де Партене щелкнул замком сумочки висевшей на поясе, извлекая оттуда небольшой томик в богатом золотом окладе, украшенном яшмой и рубинами. — Вы когда-нибудь видели эту книгу?

— Иисус Всеблагой…

— Значит, видели. Библия великого магистра, хранившаяся в его личной часовне, да? Странная Библия, способная заинтересовать Святой Трибунал. На последних листах фолии указаны все ключи. Ключи и символы… Господи, как просто! Грешен, я подозревал, будто Тампль обладает вселенскими секретами, тайнами бытия, а оказывается вы всего лишь торгаши под белыми плащами с алым крестом! И нет никакого Святого Грааля!

— Далеко не все так просто, сударь, — напряженно сказал командор де Вилье, сверкнув глазами. Он физически не мог отвести взгляд от книги, она его словно заворожила. — Миллион? Тысяча тысяч? Хорошо, берите. Если вам нужно — не обязательно векселями, я могу назвать укрытия, где спрятаны золото и камни… Много!

— Вы очень легко согласились, — покачал головой Иван. — Значит, Святой Грааль существует?.. Не беспокойтесь, я не хочу выспрашивать о самых сокровенных тайнах Храма. В тех местах, откуда я родом говорят: меньше знаешь, крепче спишь.

— В вашей стране обитают мудрые люди, — дернув щекой сказал тамплиер. — С вами приятно иметь дело, сударь. Каковы гарантии? Корабль?

— Вечером, с отливом.

— Прекрасно. Вы просили у меня одну жизнь. Назовите имя.

— Фюстель де Бевер, рыцарь Ордена Храма. Он с вами?

— Почему именно он?

— Это личное, мессир.

— Слово дворянина?

— Слово.

— Игра сделана, — Иван со Славиком вновь сидели на широком зубце башни Сен-Николя, господствовавшей над портом Ла-Рошель и прикрывавшей город со стороны моря. Баклага с вином переходила из рук в руки. — Гляди, отходят. Ну что ж, доброго пути, командор Жерар де Вилье, будущий магистр Ордена Христа…