Несколько резких слов лорда Наксипаэля как будто сразу остудили гнев Безиет. Она рухнула обратно на сиденье, глядя, как стая разбойников улетает вдоль канала и рассеивается в небесах, как листья на ветру.

— Они — просто приманка, — прошипел Наксипаэль.

И он был прав. Через несколько мгновений вторая, куда большая стая их сородичей прогудела над головами эпикурейцев, с беззаботной медлительностью повторяя путь первой. Первая группа была специально послана, чтобы спровоцировать атаку и оттянуть на себя огонь, в то время как реальная угроза выруливает на подходящую позицию. Кто-то пытался втянуть эпикурейцев в грязную драку на побережье Великого Канала — несомненно, это было подстроено для того, чтобы проиллюстрировать отдельным кабалам, что их зыбкая коалиция не может предоставить им реальной защиты. Простая проверка, которую они прошли, всего лишь не напав на приманку.

Однако процессия не тронулась с места даже после того, как разбойники улетели. Все взгляды были прикованы к преграде, возвышающейся на дальнем берегу Великого Канала. Она простиралась так далеко, сколько хватало глаз — тускло мерцающая вихрящаяся занавесь, которая изгибалась, уходя за горизонт. За ней клубились необузданные энергии пустоты, навечно отрезанные от города тайными технологиями. Неподалеку через канал был перекинут тонкий дугообразный мост и как будто пронзал преграду в Берилловых воротах, постоянном портале, ведущем в субцарство Вольеров Маликсиана. Время от времени внутри нее всплывали размытые образы других реальностей, видения волшебных башен или странных ландшафтов, но для обитателей нижнего Метзуха поблескивающая энергетическая преграда была столь же прочной и повседневной, как каменная стена.

Теперь же было очевидно, что происходили какие-то перемены.

Маслянистые болезненные цвета пустоты завихрялись все быстрее, приобретая новые, невозможные формы и пульсируя, как будто сквозь них пробегали молнии. Паучья сеть жуткого ослепительного света медленно расползалась по поверхности преграды, начиная от Берилловых ворот, словно трещины, сквозь которые пробивалось лучезарное сияние иных реальностей за пределами Комморры. Низкий, животный стон ужаса пронесся по процессии при виде этого зрелища. Некоторые откололись от нее и побежали к дворцам, но спасать себя уже было слишком поздно. Началось Разобщение.

Первый удар был физическим. Город затрясся, как будто стиснутый в кулаке разъяренного гиганта. Канал взбурлил и покрылся пеной, когда по нему прошли ударные волны. Увеселительные суда переворачивались и сбрасывали пассажиров в воду, где их крики быстро умолкали. Тех, кто стоял на берегу, сбило с ног, и расщелины, открывшиеся в полированном камне, целиком проглотили отдельные части процессии. Камень раскалывался, металл выл от напряжения, нижние дворцы поддавались под натиском и рушились, раздавливая тех несчастных, что оказались под ними.

Сразу же за первым, физическим сотрясением сквозь преграду ударила психическая волна, энергия Эмпирей, которая искажала перед собой саму реальность.

Некоторые попросту сошли с ума, когда камни заколыхались под их ногами и отрастили визжащие лица или хватающие руки. Они бросились друг на друга, как дикие звери, бессловесно рыча, кусаясь и царапаясь. Другие кинулись в бурлящий канал, завывая от смеха, пока черная тягучая жижа смыкалась над их головами. Некоторые погибли на месте: вспыхнули жарким пламенем, или были в клочья разорваны молниями, или растерзаны невидимыми когтями, или растаяли, как горячий воск. Но это были те, кому повезло. Остальные, подавляющее большинство присутствовавших, пережили первую волну, лишь чтобы привлечь внимание иных, более разумных сущностей, прорывающихся через преграду.

Эти хищные твари питались душами и сырой энергией страданий смертных. Определенным образом они весьма походили на самих комморритов, но в то время как последние усовершенствовали свои методы до высокого искусства чувственной жестокости, эти существа были грубы и примитивны. Их манифестации выглядели, как ночные кошмары — соблазнительницы с острыми клешнями, крутящиеся волчком живые языки пламени, зловонные разлагающиеся твари, ковыляющие на тонких, как прутья, ногах, и сотни других демонических ужасов, обретших реальность. Одновременно с их появлением на эльдаров нахлынули волны тошноты, лихорадочного бреда и истерии. Призрачная орда сгустилась, расползлась и напитала своей скверной воздух, словно чернила, выпущенные в сосуд с прозрачной водой. С самозабвенной радостью они ворвались в ряды эпикурейцев, и засверкало оружие, когда комморриты попытались обороняться, но на каждую мерзость, которую они рубили в куски или разносили выстрелами, появлялась еще дюжина тварей, толкавшихся, чтобы занять ее место.

Безиет Сто Шрамов, замыкавшая процессию, сражалась клинком-джинном с искусностью, порожденной отчаянием. Ни одно адское отродье не смогло даже прикоснуться к ней когтем, пока она прорубала себе путь наружу из борющейся массы, возглавляя горстку других выживших. На этот раз злобный разум меча, похоже, был полностью на ее стороне и не совершал никаких неожиданных рывков и поворотов, как он любил это делать в самые неподходящие моменты. Разгневанный дух предыдущего архонта Душерезов, Акзириана, был пленен внутри кристаллического клинка-джинна в качестве готового источника энергии для Безиет, к которому она могла обращаться, когда вздумается. Ярость Акзириана делала его непостоянным орудием, но сейчас Безиет требовалось любое преимущество, каким она только могла воспользоваться. Лорд Наксипаэль следовал по пятам Безиет, направо и налево разя врагов при помощи пары бластпистолетов мастерской работы. Позади него сформировался неплотный клин придворных, но их ряды редели с каждой секундой.

— Кажется, наши владыки из Верхней Комморры решили разделаться с нами, как с настоящими аристократами! — прокричал Наксипаэль поверх воплей.

— Не время болтать, змея! — яростно отозвалась Безиет. — Просто… убивай!

Остальные участники процессии уже полностью исчезли под извивающейся массой жрущих демонов. Безиет и Наксипаэль шли против потока — нескончаемого потока щелкающих зубами, тянущих лапы чудовищ — пробиваясь к полуразрушенным дворцам, где надеялись найти место, подходящее для обороны. От берега канала до нижних дворцов было всего сто шагов, которые теперь казались сотней миль. Призрачные энергии, истекающие из бреши в преграде, постоянно проносились по поверхности сознания Безиет, порождая странные видения и чужеродные эмоции. Она видела спиральные башни из железа, поднимающиеся в бесконечность, кровавые небеса и реки внутренностей, луга, где вместо травы росли пальцы, и облака, состоящие из мух. Крошечные, похожие на вспышки статики, уколы веселья сражались в ее душе со стремительно сменяющими друг друга чувствами освобождения и мрачного удовлетворения.

Из многоцветного ментального тумана на нее выковылял квартет однорогих, вооруженных ржавыми мечами демонов-циклопов, из слюнявых пастей которых раздавалось жужжание мух. Она свалила их короткими рубящими ударами, словно деревья. Омерзительные тела легко поддавались клинку-джинну и лопались, как спелые фрукты, где бы он в них не вонзился.

Повинуясь шестому чувству, Безиет нырнула в сторону, и усеянная шипами и зазубринами металлическая масса рухнула там, где она стояла мгновение назад. Взглянув наверх, она увидела, что с высоты летят, кувыркаясь, обломки столбов, колонн, статуй, минаретов и арок. Стаи разноцветных огненных шаров промчались над головой и врезались в нижние дворцы, объяв их пляшущим сверхъестественным пламенем, которое тут же принялось поглощать руины, издавая вопли радости. Безиет увидела, что добралась до кучи перекрученных рабских клеток, и решила, что пора повернуться и дать бой.

Она вовремя приняла решение. Позади нее расползалась всепожирающая орда потусторонних сущностей, ища новую добычу. Они уже покончили с процессией, от которой осталась только мешанина изорванных знамен и кровавых останков, и обратили голодные взгляды на дворцы — а заодно на Безиет и других выживших. Она с демонстративным презрением плюнула в сторону демонов, которые мчались вперед, отталкивая друг друга, и грызлись за право полакомиться этой новой добычей. Гниющие и огненные как будто враждовали друг с другом и столь же готовы были бросаться друг на друга, как и на нее, и этот факт она немедленно использовала к своему преимуществу.