Подошли и не без страха заглянули в глубокую расщелину его спутники. И дна не видно!

— Ох, какая чудесная дыра: кинешься в нее и вскрикнуть не успеешь! — и тут не удержался от шутки Гагик.

Асо насмешливо улыбнулся:

— Если бы у ваших дверей лежало бревно, сумел бы ты по нему пройти?

— Еще ка-ак!

— Не упал бы?

— Никогда!

— Ну, а что, если это бревно перекинуть через реку или ров?

— Труднее.

— Ничего трудного. Только забудь о том, что внизу яма. Вот посмотри.

И Асо, не глядя вниз, словно через какую-нибудь кочку на ровной дороге, ловко перескочил через провал.

— Понял?

— Я — то понял, но ты ногам моим объясни!

Но на самом деле советы Асо помогли одолеть опасное препятствие.

Гагику было страшно, но всю дорогу он только о том и думал, как бы скрыть от товарищей свое состояние. И потому он то и дело сам всех подбадривал:

— Ну, чего вы дрожите? Узкая тропинка? Вот еще выдумали! Да это асфальтированное шоссе!

Или:

— Асо, я иду за тобой по пятам, ты не бойся. Или:

— Ашот, погоди, я поддержу тебя, а то у тебя, кажется, ножки дрожат.

Весь в поту, Саркис, уже не стесняясь, тащился позади всех порой прямо на четвереньках. Как мало походил он сейчас на самоуверенного парня, который так высоко держал голову, шествуя по улицам своей деревни!

— Вот мы и в Барсовом ущелье! — сходя со скалы, торжественно объявил Ашот.

— Ур-ра-а! Ну, а где же обещанные тобой козы? Приведи-ка их ко мне!

— Потерпи, Гагик, потерпи. Днем козы отдыхают в пещерах. Потом, когда поднимемся наверх, покажу.

Сидя на камнях, юные путешественники с любопытством осматривали ущелье, куда до сих пор рисковали спускаться, да и то лишь дважды, только охотник Арам и его товарищи.

Ущелье лежало среди высоких красно — рыжих скал, похожих на крепостные стены с зубцами и башенками. А спереди оно открывалось в провал, куда каждую весну с шумом и гулом скатывались со склона гор бурные потоки. В расщелинах скал и у их подножий проросли кусты и кудрявые папоротники и несколько десятков низкорослых деревьев, таких причудливых и кривых, какие растут только на безводных землях. Стойко противились всем бурям и ветрам эти деревца. Их мощные, цепкие корни пробились глубоко в трещины каменистой почвы и получали питание из недосягаемых глубин земли.

Склоны гор, спускавшиеся к ущелью, были покрыты ковылем и пыреем, теперь уже сухим. На более влажных террасках и в ложбинах пырей вырос таким высоким, что бегавшего в нем с веселым лаем Бойнаха и видно не было.

Хорошим зимним пастбищем для диких коз служило это ущелье. Но где в этих безводных местах они утоляли жажду? А ведь обильные следы говорили о том, что коз здесь было много. В густой траве виднелись вкось и вкривь протоптанные дорожки, местами трава была сильно примята. Здесь животные паслись и отдыхали.

Острым обонянием своим улавливал их присутствие и Асо, пастушок, для которого эти запахи были привычными. Ведь дикие козы — это предки домашних и мало чем отличаются от них.

Когда ребята хорошо отдохнули, Ашот встал:

— Ну, пойдем теперь на поиски природных хлевов. По дну русла, проложенного мгновенными весенними потоками, ребята поднялись на скалы, примыкающие к задней стене ущелья. Подъем был тяжел и отнял много времени. Здесь они немного передохнули и снова начали карабкаться вверх, туда, где почти у вершины скалы параллельными рядами пробегали дорожки — карнизы и мрачными зевами чернели входы в пещеры.

Возбужденный запахом коз, неугомонно носился среди камней и бешено лаял Бойнах, то ли радуясь свободе, наконец предоставленной ему Асо, то ли пугая животных.

А они и на самом деле не выдержали присутствия такого гостя. Несколько коз выбежало из расщелин горы и помчалось вверх по ее склону. Впереди, взмахивая огромными, похожими на мечи, вложенные в ножны, рогами, бежал старый козел — вожак. Иногда он останавливался и поворачивал назад голову, словно затем, чтобы проверить, следуют ли за ним остальные. Замирали на мгновение и другие козлы, становясь в этот момент прекрасной мишенью для охотника. За ними неторопливо следовали козы. Они тоже то и дело останавливались, поджидая детенышей.

Добежав до зубчатой верхушки горы, вожак стал на одном из ее выступов и гордо вскинул свою красивую голову. Он словно подставлял себя под пулю.

— Ах, если бы со мной было ружье! — взволновался Ашот.

Выхватив у Асо его пастушью дубинку, Гагик грозно замахнулся ею на коз.

— Уходите, уходите, дарую вам жизнь! — важно произнес он.

Товарищи рассмеялись, а Бойнах лаял и рвался вслед за козами. Да куда там!

— Ох, какие ловкие, какие сильные! — восторгалась Шушик.

— А вы заметили, как козлы останавливаются и смотрят назад? Поняли, зачем? — спросил Ашот. Ребята молчали.

— Вероятно, отдыхают. Подъем был такой трудный, — предположила Шушик.

— Ну, какой это труд для диких коз! Захотели бы — мигом оказались на той стороне горы. Козлы останавливались только затем, чтобы поглядеть, следуют ли за ними козы.

Перепрыгивая с камня на камень, козы убегали к скалам, окружавшим ущелье с востока. Они то исчезали в складках изрезанного расщелинами склона, то почти незаметными серыми пятнами мелькали на его узеньких, тоже серых тропках.

Увидев, что никто за ними не гонится, животные успокоились и стали пощипывать травку, лишь время от времени сторожко оглядываясь, не грозит ли им какая-нибудь опасность от этих незваных гостей. Но вдруг они сорвались с места и скрылись по ту сторону склона.

— Что их так встревожило? — изумился Ашот.

— А вы не видели? Не заметили, как что — то рыжее проскользнуло там, среди камней? — показывая вдаль, пробормотал Саркис; от страха он едва шевелил языком.

Но как ребята ни вглядывались, они ничего не увидели, кроме мрачных серых скал.

— Парню начали являться видения, — насмешливо сказал Гагик. — Это, должно быть, от избытка храбрости. Со смельчаками так иногда случается.

Но Ашот не поддержал этой шутки. Он продолжал думать над тем, что же именно привело коз в такое паническое состояние? В ущелье нет ни волков, ни охотников. И тут он снова вспомнил козла, унесшего его шапку. «Ведь не мы его испугали. Его обеспокоило что — то другое».

С исчезновением коз волнение, охватившее ребят, улеглось.

— Ну, пойдем дальше, — не найдя ответа на свои вопросы, сказал Ашот и по узенькой тропке двинулся вперед, к верхней кромке горы.

Ребята шли молча, все еще думая о грациозных животных, только что скрывшихся из глаз.

Гагик остановился и ладонью отер мокрый лоб. Так же как и все, он тяжело дышал.

— Мне кажется, что спускаться гораздо легче, чем подниматься. Как ты думаешь, Ашот? — серьезно спросил он.

— Э — эх, ты! А кто еще недавно петушился? — усмехнулся Ашот. Но, взглянув на солнце, решил, что надо вернуться. — Ладно, уже перевалило за полдень. Сойдем вниз.

Вскоре Гагику пришлось признать, что в этих скалистых местах спускаться, пожалуй, так же трудно. Его худенькие ноги ныли, а подошвы горели. (

У большой впадины, черневшей под скалами, ребята остановились. Это был вход в глубокую темную пещеру. Из нее, по — видимому, когда — то вытекала вода. Она пробила тут нечто вроде русла и обточила камни.

— Отсюда весною, должно быть, выходит родник, — поторопился высказать свое мнение Гагик.

— Ничего себе родник! Ты погляди, какое широкое русло, — задумчиво сказал Ашот. — Прямо как у реки.

Пол в пещере тоже весь был изрыт водою, камни отшлифованы, как на морском берегу.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Ашот. Едва заметная усмешка скользнула по губам Саркиса. Она, казалось, говорила: «Эх, ты! А еще считаешь себя знающим натуралистом! А ну-ка, объясни!»

— Змея, змея! — вдруг в ужасе вскрикнула Шушик. И правда, уцепившись хвостом за куст, торчавший из скалы над входом в пещеру, свешивалась серая, с коротким телом и плоской головой страшная змея — гюрза.