— Уважаемый Николай Васильевич! Вы не могли бы объяснить мне…

— Я уже все объяснил!

Из его предыдущего крика я поняла только, что требуется пять девушек для загородной вечеринки. Немедленно. Поскольку клиент обладает высшим статусом, то мы можем отправить к нему и двадцать… И чуть запоздало до меня дошло, в чем проблема — он требовал, чтобы Ника была в этой компании, а Ника сейчас отдыхала в Турции с другим клиентом. Вероятно, еще четырех девушек вызвать несложно, но право решать вопрос с конкретно этой девушкой менеджеры представили решать мне.

Однако решить его было невозможно. Мужчина ругался, орал, я ни одного предложения до конца не могла договорить, а потом обозвал меня мямлей и вовсе бросил трубку.

Я еще, наверное, час сидела в гробовой тишине и пыталась собраться с мыслями. За «краснофлажкового клиента» Вадим Андреевич обещал то ли убить, то ли уволить — я никак не могла припомнить точную формулировку. Совсем немного поплакала — я не для того от родных сбегала, чтобы со мной незнакомый мужик таким тоном разговаривал! Но весь разговор у меня был записан на диктофон. Быть может, сойдет за доказательство, что я была бессильна? Или шеф говорил, что не имеет значения? А клиент был пьян. Может, забудет вписать жалобу? Тогда Вадима Андреевича можно попытаться убедить, что тот сам проорался да передумал. Я то паниковала, то успокаивала себя, а потом уснула и провалялась в кровати до обеда.

К недолгожданной встрече я успела полностью отволноваться и потому ощущала даже некий прилив сил. Но хватило одного взгляда, когда начальник открыл дверь, чтобы все мои оптимистические планы с треском провалились.

— Заходи.

Ну да, и в голосе ни капли доброты. Неужели это с ним я так приятно вчера болтала по телефону? Сегодня он был одет не в привычную рубашку с закатанными рукавами, а футболку, которую, вероятно, только что натянул и теперь резким движением поправил. Сейчас был самый худший момент, чтобы разглядывать его фигуру. Я осторожно, не заглядывая ему в глаза, прошмыгнула в гостиную, села на уже почти привычное место и сложила руки на коленях. Но не усидела так и пары секунд — дергано вытащила из сумки сотовый, потом ноутбук. Мало ли, что может понадобиться?

— Итак, Арина, ты облажалась.

То есть клиент все-таки жалобу накатал. Тон Вадима Андреевича сейчас не был бы таким ледяным, если бы все обошлось обычным срывом заказа. Получается, я уволена. Но и сдаваться так сразу не собиралась, раз терять уже нечего:

— Вадим Андреевич! Думаю, что вы должны послушать запись нашего разговора!

— Зачем? Красный флажок рядом с его именем перечеркивает все твои записи, я это уже объяснял.

— Да, объясняли. Но в данном случае я ровным счетом не могла ничего сделать!

— Неужели?

Я как будто отзвук надежды расслышала:

— Так вы послушаете запись?

— Повторяю вопрос — зачем? Я в курсе. Клиент хотел пять девочек, но одна из них приехать не могла. Я все правильно уловил?

Меня сильно сбивало с толку его настроение. Вот сейчас он не флиртует, не располагает к себе, не пытается понять или быть понятым. И все равно, по инерции, продолжала:

— Правильно. И он ничего не хотел слышать! Даже если бы вы оказались на моем месте, то не смогли бы до него докричаться!

Он снова прищурился криво — на один глаз, но улыбка была скорее язвительной, чем веселой:

— Как приятно, когда тебя знают лучше, чем ты сам. Николай Васильевич? Хотите Нику и еще четырех девчонок для загородной вечеринки? Так они уже едут! После высылаешь ему пять любых, они скажут, что Ника приедет чуть позже. Если перезвонит, то страшно удивляешься, почему Ника до сих пор не там.

Я скривилась:

— Ну да! И так мы будем перезваниваться, пока у кого-нибудь деньги на телефоне не закончатся?

— Нет, не будете. Не стали бы, в смысле. Ты совсем не разбираешься в людях, Арина?

— О чем вы?

— Мужчина звонит, пьяный, делает такой заказ. Чем он, по-твоему, был занят ночью?

— Ну… с друзьями, наверное, выпивали где-нибудь на даче. Он точно был не один, это понятно. А потом решили, что надо добавить женской компании или что-то в этом духе.

— Вот именно. Его устроил бы любой заказ, лишь бы вечеринка продолжалась. Он рисовался перед друзьями, потому и звонок получился таким сумбурным. Ну, наподобие, «ребят, сейчас к нам присоединятся лучшие девочки!». И только потом бы выяснилось, что Ника не приедет. И только потом бы мы извинялись за это и сделали большую скидку. Но он бы перед приятелями выглядел прекрасно, и даже сам был бы не заинтересован акцентировать при них внимание, что той самой-то и нет. А что сделала ты? Девочки вообще не приехали! Никакие! Как думаешь, в каком настроении проходил конец вечеринки? Теперь понимаешь?

Я удрученно уставилась на свои колени. Конечно, доля правды в его словах была, но не полностью:

— Да, понимаю. Наверное, все так и было. И если бы я работала две недели, а не два дня, то наверняка смогла бы обо всем этом сообразить.

— Оправдание себе ищешь?

— Не ищу. Факты констатирую. А еще я понимаю, что могла бы сообразить и ночью, если бы он так не кричал. Он был просто в ярости! Может, и перед друзьями красовался, но бесился по полной программе.

— Да что ты говоришь. Открой-ка заметки Ларисы. Не те, что возле клиента записаны — самое важное, а краткие конспекты ее разговоров.

Я опешила, но взяла ноутбук и открыла. В нужном файле нажала «поиск». И по его номеру телефона сразу всплыла заметка: «человек слишком эмоциональный, тяжело общаться. Только после пятого звонка поняла, что он так обычно и разговаривает. Наташка называет его нервным холериком, но притом душкой». И куча — целая строка — смайликов.

И вот только теперь я поникла окончательно. Холерик, который выражается криком, а я восприняла все как неконтролируемую истерику. Вылетело из головы, не додумалась глянуть в заметки, было слишком мало времени, все файлы наизусть не заучишь — все это действительно звучало пустыми оправданиями. Я облажалась, да, иначе не выразишься. Вздохнула тяжело, встала, но все же уточнила:

— Да, моя ошибка. Но если бы этот звонок в моей работе случился не вторым, а двадцатым… пусть даже пятым, то и результат был бы другим. Я должна вам деньги… я часть успела потратить, но все верну, — судорожно схватилась за сумку, выискивая там купюры. И так отчаялась, что продолжала говорить: — Все верну! И считаю такое решение несправедливым. Если вам интересно мое мнение, конечно.

— Интересно, — вдруг совсем другим тоном сказал Вадим Андреевич, заставив меня взглянуть на него прямо. Он не улыбался — смотрел серьезно. — И о чем же ты просишь?

Тут и думать было не о чем:

— Прошу дать мне второй шанс! Вы не можете судить только по этому случаю, совсем я безнадежна или нет.

— Я могу судить, — у Вадима Андреевича тоже тяжелый характер, как оказалось. Но ведь он продолжал говорить, значит тема не закрыта! Я внимательно слушала дальше: — Ты просишь не увольнять тебя. Ясно. Отделаться простым штрафом, как если бы ты не одного из лучших клиентов вычеркнула, а какого-нибудь разового гуляку. Так?

— Ну… так, — я и сама понимала, что просьба не совсем уместна. Даже ночью прикидывала, сколько дохода в среднем приносит каждый из «красных флажков». Суммы для моего теперешнего существования казались заоблачными. И девочки рады не будут — на таких вечеринках минимум работы, максимум веселья, а оплата по огромному тарифу. Но сейчас я продолжала смотреть на Вадима Андреевича в ожидании чуда.

Он легко поднялся с кресла. Шагнул в сторону окна, отвернувшись от меня.

— Допустим. В смысле, допустим, я пойду тебе навстречу, но попрошу что-то в виде компенсации.

Я остолбенело смотрела в его затылок, твердо уверенная в том, что он улыбается. И прямо сейчас развернется, окатит этим своим прищуром и скажет: «Раздевайся». Имеет право, наверное. Я сцепила зубы. Он умеет очаровывать, умеет провоцировать на любые эмоции, умеет нравиться — когда сам хочет, но если прямо сейчас посмотрит на меня и потребует нечто подобное, то я сначала выбегу из дома, доеду на автобусе, доберусь до своей комнаты — и только там позволю себе разреветься.