Боже мой, до чего я их ненавидела! Остро ощущалось: мы бессмысленно тратим время, и я страдала от этого чувства. Драгоценное время, выброшенное на ветер, как деньги… В эти часы хотелось совсем других слов, другой эмоциональной атмосферы, другого тона… Про квартиру я и так знала все! И про Лешку! И про Глеба! Как дело ни поверни, он гадостей никому говорить не станет, зато и слушать их не собирается. Мой Глеб — благородный и гордый!

Он выше всякой житейской грязи, рассуждала я про себя, когда, высказав свои предположения и тревоги, он засыпал, уткнувшись в мое плечо. И в дальнейшем, когда мы пойдем по жизни рядом, я буду его от этой грязи оберегать. Но не сейчас! Другого такого случая проучить Лешку у меня просто не будет. Чем-то всегда приходится жертвовать!

Закрывшись у себя в комнате, я вспоминала наши бесконечные ночные разговоры. Потом сегодняшнее объяснение с Лешкой. А дальше — свой план. По большому счету эти сложные переживания и разборки — просто буря в стакане воды. Все закончится хеппи-эндом, как в примитивном кино. И только благодаря тому, что мой план существует.

А все-таки Лешка неисправим. Только о себе! Неужели забыл, что мама больна и ей нельзя волноваться…

От скуки и оттого, что думать уже совершенно не о чем и по-прежнему невозможно заснуть, я начала перебирать в памяти Лешкины оправдания, бессмысленные и долгие.

— Натали! Глеб нисколько не хуже того… Владика. Мне было бы намного приятнее иметь такого родственника, как он… Натали, что я не так сказал? Я не хотел, право слово…

Объяснять я ему ничего не стала, зато теперь места найти себе не могла. Как отнеслась мама к этой новости? А вдруг, пока я тут перекладываю с места на место горячую подушку, у нее начался новый приступ? Завтра поеду к ней после работы… Нет, после работы не получится — в клинике к этому времени уже заканчивается прием. Отпрошусь у Александры Николаевны на час, лучше — на два… или попробую уйти после обеда?

— Наталья Павловна, какие проблемы? — спрашивает на следующий день начальница, выслушав мой отчет о работе со стажеркой.

— Никаких проблем. Настя очень славная девочка, вдумчивая, исполнительная, толковая.

— Не увиливайте! Говорите, что стряслось.

Чтобы вызвать меня на доверительный разговор, привлекаются дополнительные средства — несколько порций фирменного крем-брюле. Аппетитное мороженое в круглой железной вазочке… Есть в Александре Николаевне что-то такое железное.

— У меня мама заболела.

— Сердце?

— Нервный срыв.

— Что ж вы молчали?

Александра Николаевна напомнила мне о программе медицинского страхования, которой могут воспользоваться сотрудники нашей фирмы и даже члены их семей.

— А если надо, я могу вам рекомендовать…

— Спасибо, мы уже решили вопрос лечения. Если не возражаете, я уйду сегодня после обеда. Мне необходимо навестить маму.

— Какие могут быть возражения?

В знак согласия Александра Николаевна опускает подбородок на грудь. Отсутствие шеи позволяет ей совершить это движение с неожиданной грациозностью. Я пробую повторить аналогичное действо и — не справляюсь. Вот оно, несомненное преимущество ракообразных перед всеми остальными биологическими видами, типами и классами!

— Только вы сначала немного успокойтесь. Выпейте чаю, — никак не угомонится начальница.

Я выпила любезно приготовленный Александрой Николаевной чай, но все равно по дороге в клинику продолжала почти физически страдать от волнения. Волнение — тяжелое, желеобразное — клокотало у меня в груди, потом поднялось к горлу, и казалось, еще немного — и я выплюну на асфальт громадный, липкий, трепещущий кусок. В моем мозгу волнение превратилось в медузу. Не в обычную, каких прибивает к берегам в шторм, а в экзотическую — из музейного аквариума. В университете мы изучали что-то наподобие, я попыталась вспомнить название, но в голове вращались только противные репредистриевы рыбы.

— Не о чем волноваться! — успокаивала я сама себя. — Если бы что-то случилось, музыкальный доктор давно бы позвонил!

— Не позвонил бы! — подавала голос медуза. — Зачем ему раньше времени навлекать на свою голову неприятности…

Мама в белом шелковом халате полулежала в кресле с книгой в руках.

— Ната! Наточка! — обрадовалась она.

И у меня мелькнула странная мысль, впрочем, в то мгновение доставившая мне что-то вроде удовольствия: еще неизвестно, кто из нас двоих сильнее болен.

— Натка, за тобой волки гонятся? — Мама говорила со мной как в детстве — тепло и просто.

— Да нет, какие волки, — окончательно растерявшись, пробормотала я. — Просто с работы отпросилась, мне надо еще вернуться туда…

— Ты спешишь?

— Да, но я…

— Не стоило тебе сегодняшний визит затевать, — произнесла мама с улыбкой, и я, даже не вполне отделавшись от медузы, тоже улыбнулась в ответ, радостно и легко.

— Я просто соскучилась по тебе, мамуль!

— Соскучилась-соскучилась… Алеша говорит, ты замуж выходишь… за хорошего человека.

Очередной камень скатился с моего сердца. Известие о Глебе не потрясло, не расстроило, не обидело маму. Она расспрашивала о нем спокойно и деловито: чем занимается, где учился, какие у него привычки, где мы познакомились.

Я задумалась. Если рассказывать про наше с Глебом знакомство, придется и о квартире говорить. О той квартире, которая одновременно принадлежит и Глебу, и Лешке… А вдруг упоминание о квартире неприятно поразит маму? После того как она начала поправляться, мы еще ни разу не обсуждали эту тему.

— Мама. — Я набрала полную грудь воздуха. — Глеб — хозяин квартиры, которую купил Лешка.

— Надо же! — Мама сразу уловила смысл моей довольно-таки путаной фразы. — И как же, интересно, он на тебя вышел? Где он тебя нашел? — Я сбивчиво пересказала историю нашего знакомства. — И ты его в собственную квартиру не пускала?

— Не в его собственную, а в Лешкину! Сначала решила, что передо мной банальный аферист. Думала, покажу ему подлинные документы, он увидит их, испугается… Он не испугался, а показал свои! И вот ситуация: у меня документы — у него документы. У обоих все законно, ключи я не хочу отдавать, а время — двенадцатый час.

— И что ты предприняла в этой ситуации?

— Предложила ему остаться у нас. В Лешкиной комнате переночевать.

— А потом?

— Потом нам хочешь не хочешь приходилось встречаться на предмет всяких адвокатов, бумажек, исковых заявлений. И вдруг — ты только представь! — он мне звонит и приглашает через час поужинать в ресторане. Якобы хочет поблагодарить за гостеприимство. Я приехала в ресторан, а там — целый банкет. И он во всеуслышание заявляет: «Это Наталья — моя невеста!»

Я снова переживаю ту сумасшедшую радость, осветившую мою жизнь в тот парадоксальный и прекрасный миг, озоновую легкость, неописуемое состояние души, обретшей после долгих бесплодных странствий свое тело.

Мама сейчас же заражается моей радостью: у нее розовеют щеки, она бурно вздыхает. Может, не стоило ее волновать такими рассказами… Но ведь это волнение со знаком плюс!

— Ну вот и хорошо. Я… я очень за тебя рада. Но скажи, как твой Глеб смотрит на историю с Алешей? Будь они чужие люди, все понятно, но…

— Если квартиру присудят Глебу, я перееду к нему и оставлю Лешке свою часть жилплощади, — выдала я на одном дыхании.

Мама немного помолчала.

— Ната, не спеши, — начала она после паузы. — Зачем тебе убегать к мужу, как бесприданнице?

— Раньше, между прочим, все уходили к мужу! Так вопрос вообще не стоял! А мое приданое — я сама. Зарабатываю очень даже сносные деньги, вожу машину, умею готовить, стирать, убирать. Но, мама, Глебу это не нужно! Он совершенно небытовой человек. Ты знаешь, как он сделал мне предложение?

— Ну хорошо. — Мама улыбнулась по-прежнему ласково, но немного насмешливо. — Сейчас вы передвигаетесь по облакам. А рано или поздно вам будет тесно в одной комнате. Когда у вас родится ребенок…

— Придумаем что-нибудь. Обмен с доплатой, например. Или продадим нашу квартиру, купим двухкомнатную подальше от центра. Или кредит возьмем.