Когда он проснулся, сознание его было очень ясно. Крыша окопов была сложена из бревен, светлое пятно вдалеке была дверь. Он страстно надеялся, что не назначен в караул. Куда девался Энди? Но тут он вспомнил, что Энди помешанный, «брехун», как назвал его Джедкинс. Он с трудом сел, снял свои башмаки и обмотки и завернулся в одеяло. Вокруг раздавался храп и глубокое дыхание спящих людей.

Его судил военный суд. Он стоял, вытянув руки по швам, перед тремя офицерами, сидевшими за столом. У всех трех были одинаковые белые лица с тяжелыми синими подбородками и брови, сходившиеся на переносице. Они громко читали что-то по бумаге, но он не мог разобрать слов, хотя и напрягал слух. Он слышал только слабый стон. Откуда-то несся незнакомый слабый запах, который смущал его. Он не в состоянии был больше стоять вытянувшись, несмотря на то, что сердитые глаза офицеров пристально смотрели на него. «Андерсон, сержант Андерсон, что это за запах? – не переставал спрашивать Крисфилд тоненьким жалобным голосом. – Пожалуйста, скажите мне, что это за запах?» Но три офицера за столом продолжали читать по своим бумагам, а стоны все громче отдавались у него в ушах, пока он сам громко не вскрикнул. В руке у него была граната, он выдернул шнур, бросил его и увидел тут же, как защитная шинель лейтенанта выступила на полосе пламени. Кто-то бросился на него. Он боролся не на жизнь, а на смерть с Андерсоном, который превратился в женщину с большими вялыми грудями. Он прижал ее к себе и обернулся, чтобы защищаться против трех офицеров, подбегавших к нему. Их шинели, туго стянутые поясами, делали их похожими на ос. Все исчезло – он проснулся.

Крисфилд все еще чувствовал странный раздражающий запах. Он сел на край нар и стал, извиваясь, натягивать свою одежду, потому что по всему его телу ползали вши.

– Черт, забавно очутиться вдруг там, где еще недавно сидели фрицы, – услышал он чей-то голос.

– Ура! Мы наступаем, – раздался другой голос.

– Кой черт, что это за наступление? Я еще ни одного немца в глаза не видал.

– А я зато слышу их запах, – сказал Крисфилд, поднимаясь на ноги.

Голова сержанта Хиггинса вдруг появилась в дверях.

– Стройся! – закричал он. Затем прибавил своим обыкновенным голосом: – Ну, ребята, идем порох нюхать!

Обмотка Крисфилда запуталась в зарослях кустарника на краю просеки. Он остановился и начал раскачивать ногу взад и вперед, чтобы освободиться. Наконец он вырвался; оборванная обмотка волочилась за ним. Там на солнце, посередине просеки, он увидел человека в темно-оливковой форме, стоявшего на коленях около какого-то предмета на земле. Немец лежал лицом вниз с красной дырой в спине. Человек обшаривал его карманы. Он посмотрел Крисфилду в лицо.

– Сувениры, – сказал он.

– Какого ты будешь полка, братец?

– Сто сорок третьего, – сказал человек, медленно подымаясь на ноги.

– Где мы, черт подери?

– Разрази меня Бог, если я знаю!

На прогалине не было никого, кроме двух американцев и немца с дырой в спине. Издали доносился грохот артиллерии, вблизи раздавалось цоканье отдельных пулеметов. Вокруг них в солнечных лучах плясали листья всех оттенков: коричневого, желтого и багряного.

– Послушай-ка, ведь эти проклятые деньги не годятся, правда? – сказал Крисфилд.

– Немецкие-то? Нет, черт побери… Я нашел часы. Штучка ничего! – Солдат, не переставая подозрительно поглядывать сквозь полуопущенные веки на Крисфилда, протянул ему золотые часы.

– Я видел там у одного малого саблю с золотой ручкой, – сказал Крисфилд.

– Где это?

– А там вон, в лесу! – Он неопределенно махнул рукой в сторону леса. – Я должен отыскать свою часть. Идем, что ли? – Крисфилд двинулся к другому краю прогалины.

– Мне и тут хорошо, – ответил другой, растягиваясь на траве под солнцем.

Листья шуршали под ногами Крисфилда, пробиравшегося через лес. Ему было жутко одному, и он торопился как мог; обмотка все еще волочилась за ним. Он дошел до проволочного заграждения, наполовину скрытого осыпавшимися буковыми листьями. Проволока была местами перерезана, но, перелезая через нее, он разодрал себе об колючку бедро. Сняв разорванную обмотку, он обвязал ею поверху свои штаны и продолжал идти, чувствуя, как кровь у него стекает вниз по ноге.

Немного погодя он вышел на тропинку, пересекавшую лес. На ней виднелась колея, тянувшаяся через глинистые, наполненные грязью выбоины. На тропинке в солнечной полосе он увидел фигуру и торопливо направился к ней. Это был молодой человек с рыжими волосами и розово-белым лицом. По золотой полоске на воротнике его куртке Крисфилд понял, что это лейтенант. На нем не было ни шинели, ни фуражки, и одежда его спереди была сплошь вымазана зеленой тиной, как будто ему пришлось лежать на животе в грязной канаве.

– Куда вы идете?

– Не знаю, сэр.

– Ладно, идем!

Лейтенант быстро пошел по тропинке, дико размахивая руками.

– Не заметили здесь где-нибудь пулеметного гнезда?

– Ни одного.

Он шел за лейтенантом, который шагал так быстро, что Крисфилд с трудом поспевал за ним, без разбору шлепая по лужам.

– Где артиллерия, вот что я хочу знать? – крикнул лейтенант, останавливаясь вдруг и ероша рукой свои рыжие волосы. – Где, к черту, артиллерия? – Он свирепо смотрел на Крисфилда своими зелеными глазами. – Какой смысл наступать без артиллерии? – Он зашагал еще быстрее.

Вдруг они увидели впереди солнечный свет и темно-оливковые формы. Вокруг них затрещали пулеметы. Опомнившись, Крисфилд увидел, что бежит через поле, покрытое жнивьем и цветущим клевером. Вокруг него толпились совершенно незнакомые люди. Ружейные выстрелы, напоминающие щелканье бича, смешались с трескотней пулеметов. Над ним по голубому небу плыли маленькие белые облака, а впереди виднелась группа белых домов с. зеленоватыми крышами.

Крисфилд находился внутри дома. В каждой руке у него было по гранате, похожей на железный ананас. Внезапное одиночество снова испугало его. За домом раздавался треск пулеметов, прерываемый разрывами гранат. Он смотрел на красный черепичный пол и на фотографию женщины с ребенком, которая висела на выбеленной стене против него. Он был в маленькой кухне. В очаге горел огонь, на котором что-то варилось в черном горшке. Крисфилд на цыпочках подошел к горшку и заглянул в него. На дне кипящей воды он увидел пять картофелин. На другом конце кухни за двумя сломанными стульями была дверь. Крисфилд крадучись направился к ней; черепицы, казалось, колебались у него под ногами. Он приложил палец к замку, отдернул его и долго стоял, затаив дыхание, не спуская глаз с двери. Затем он смело распахнул ее. За столом, опустив голову на руки, сидел молодой человек с белокурыми волосами. Крисфилд почувствовал прилив радости, увидав, что на нем была зеленая форма. Он очень хладнокровно нажал пружину, подержал секунду гранату и бросил ее, отскочив на середину кухни. Белокурый человек не двинулся; его глаза по-прежнему смотрели пристально, прямо перед собой.

На улице Крисфилд наткнулся на высокого человека, который бежал со всех ног. Человек схватил его за руку и сказал:

– Заградительный отряд снимается!

– Какой отряд?

– Наш. Нужно бежать, чтобы поспеть за ними! – Голос его вырывался визгливо и отрывисто, на лице его были красные ссадины.

Они побежали вместе по пустой деревенской улице. По дороге им попался маленький рыжеволосый лейтенант, который стоял, прислонившись к выбеленной стене. Ноги его были превращены в массу из крови и разорванной одежды. Он кричал пронзительным горячечным голосом, который долго еще преследовал их по открытой дороге:

– Где артиллерия? Я хочу знать, где артиллерия?

Леса стояли серые. Роса медленно стекала с деревьев. Крисфилд с трудом поднялся на ноги с кучи листьев, на которой он спал. Он совсем окоченел от голода и холода и чувствовал себя одиноким, отбившись от своей части. Его окружали солдаты другой дивизии. Капитан с песочного цвета усами, завернувшись в одеяло, шагал взад и вперед по дороге, как раз за группой буковых деревьев. С той минуты, как рассвело, Крисфилд не переставал следить за тем, как он ходит взад и вперед за мокрыми, скученными стволами. Притопывая ногами по сырым листьям, Крисфилд отошел от группы людей. Никто, казалось, не обращал на него внимания. Деревья сомкнулись вокруг него. Он ничего не видел, кроме влажных серо-зеленых и черных стволов, да желтых листьев молоденьких деревьев, со всех сторон окружавших его. Он тупо удивлялся, почему идет по этой дороге. Где-то в глубине его сознания таилось стремление отыскать свою часть. Сержант Хиггинс, Энди, Джедкинс и Смолл, что-то сталось с ними? Он вспомнил роту, выстроившуюся к котлу, и запах жирной пищи, доносящийся из полевой кухни. Он был отчаянно голоден. Крисфилд остановился и прислонился к покрытому мхом стволу дерева. Глубокая царапина на ноге пульсировала так, как будто вся кровь из его тела устремлялась через нее.