Ухоженная и одетая по последнему крику моды, Жезина изменила свой внешний вид, словно хамелеон, если считать, что днем она вообще была почти раздета. Тем не менее, полагала Никола, Жезина ничего не выиграла и не проиграла благодаря этой метаморфозе. Ибо женщинам наподобие Жезины Сильбер достаточно кокетливо склонить голову, слегка улыбнуться или повести бровью, как весь мир будет танцевать под их дудку.

В тот вечер Никола узнала, что Бенну Сильбер, ныне покойный муж Жезины, с которым она прожила менее двух лет, умер абсолютно внезапно. Он был на пять лет старше неженатого Грегора. Переборов депрессию, охватившую ее после кончины Бенну, Жезина проявила талант дизайнера и сейчас консультирует Грегора относительно новых направлений в бижутерии, выпуском которой фирма занимается параллельно с оптовой торговлей дорогими часами.

Говоря о своей работе, Жезина небрежно отозвалась о ней как о хобби, позволившем преодолеть горе. Но Грегор не уставал нахваливать Жезину, и видно было, что он уважает не только ее саму, но и все, что она делает.

«Грегор любит ее! — интуитивно поняла Никола. — И Жезина знает это. Она довольна, польщена, но не более, временами уделяет ему внимание — так, между другими поклонниками, порой даже случайными. Сегодня она прямо-таки походя завладела и Куртом, и Гансом, однако под ее чары могло попасть и гораздо больше мужчин…»

Никола мельком посмотрела на Курта, но не встретила его взгляда. Она не виделась с ним с самого утра, а ей нужно было поговорить с Куртом, чтобы узнать — исключительно для того, чтобы лучше сыграть роль Дианы и ни для чего другого, — в каких отношениях он раньше был с Жезиной?

В бассейне Жезина игриво обмолвилась, что в Антибе Курт «осуждал» ее. За что? И в какой близости они состояли, если Жезина позволила себе напомнить ему об этом? Добавив, что его осуждение не трогает ее и — если Никола правильно поняла — никогда не трогало.

Грегор Сильбер — полностью во власти Жезины. Курт тоже? До сих пор?.. Хотя у Николы и были вопросы относительно этой женщины, ответы на которые имели практически важное значение, она знала, что никогда не спросит Курта, любил ли он Жезину в Антибе и любит ли ее сейчас. Просто не осмелится сделать этого… Да ей это и неинтересно!

Ужин близился к концу, когда Курт предложил:

— Диана, не отведешь ли ты Жезину в гостиную? А мы присоединимся к вам, когда подадут кофе. Хорошо?

Он подошел к креслу Жезины, отодвинул его, чтобы та встала. Прежде чем выйти из столовой Николы, Жезина осмотрела сначала ее, а затем, обернувшись, Курта.

— До чего же вы оба разные! — произнесла она. — Курт блондин, а вы шатенка. Можно подумать, злая нянька обменяла ребенка у цыган за приличную сумму золотом. Но кого из вас?

Легкий укол, который мимолетом сделала Жезина, оказался для Николы чрезвычайно болезненным: мадам была недалека от правды. Никола не на шутку встревожилась. С перехваченным дыханием она взглянула на Курта. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Конечно, меня, — серьезным видом заявил он, обращаясь к Жезине. — Разве я тебе не рассказывал? Эта старая ведьма совершила двойную крупную сделку: не только обменяла настоящего Курта Тезижа, но и продала его колыбель. — Повернувшись к Николе, добавил: — По крайней мере, в нашей семье всегда так говорили. Правда ведь, Диана, дорогая? — И поцеловал ее в щечку.

Никола покраснела, дотронувшись кончиками пальцев до того места, куда пришелся поцелуй, смущенно улыбнулась.

— Да, все так, — вымолвила она, — но Курт упустил одну деталь. Этой карге не удалось выпутаться из истории: сославшись на то, что колыбель изъедена древесными жуками, цыгане вернули ее и потребовали назад деньги!

Все залились смехом. Напряжение спало, кризис миновал.

Поздно вечером, перед тем как заснуть, Никола вдруг осознала, что все больше думает о Курте как о человеке… Как о человеке, завладевшем ее мыслями, причем слишком сильно.

Но она для него ничего не значила. В роли брата он позволял себе поцеловать Николу в присутствии других людей, нисколько не заботясь о том, какое это произведет впечатление на нее: удивится она или воспылает к нему чувством; вызовет его холодность обратную реакцию или вся ее жизнь отныне вообще разделится на две части — до встречи с Куртом и после нее. До встречи Никола принадлежала сама себе, и сердце ее было спокойно; а после — в ней вспыхнуло острое желание любить и быть любимой (как сейчас!), и сердце разрывалось между надеждой на будущее и страхом перед ним.

Неужели она влюбилась? Разве можно так быстро полюбить человека, тем более когда он почти ничего не предпринимает для этого? Вероятно, это просто физическое влечение, страсть. Такое с ней в свое время бывало и не оставляло никаких следов. Хорошо бы с подобной же легкостью избавиться от зародившихся чувств к Курту!

Когда визит завершится, то что будет? Не впервые Никола задумывается над этим. Если Диана не подаст признаков своего существования, то это уже будет проблемой семьи Тезиж.

Кроме того, когда гости Курта возвратятся к своим делам, они будут время от времени вспоминать юную «хозяйку дома» в Лозанне. Но сама «хозяйка» так и не откликнется ни на одно приглашение, например радушных американцев. Курт, по-видимому, тем не менее достигнет в бизнесе всего, чего хочет. И его «сестренка на час» получит свое. И скандала удастся избежать.

Если, конечно, — и от этой мысли куда девался долгожданный сон, в который уже погружалась Никола, — если, конечно, Жезина Сильбер вернется в Бейрут со своим кузеном, а не останется с Куртом. Она ведь заявила, что приехала сюда с определенной целью, зная, что вновь встретит здесь Курта. Чего добивается Жезина? И если она останется, как сложится судьба Курта, Дианы, Николы? Все они окажутся в капканах, расставленных самими собой? Или Курт справится с этими проблемами?..

На следующее утро Курт уже собирался уезжать, когда в гостиную спустилась Никола.

— Ты можешь уделить мне несколько минут? — спросила она и села в кресло у окна, спиной к свету.

— Конечно! — сказал Курт и обосновался на подлокотнике, поглядывая на нее сверху вниз. — Сейчас ты призовешь меня к ответу за ту форму комплимента, которую я избрал вчера вечером, да?

— Ты имеешь в виду поцелуй? Я действительно считаю его неуместным.

— Ха! Да это ерунда, пустяк, часть нашей игры… Когда Диане было тринадцать лет или около того и мне хотелось по-братски похвалить ее за что-нибудь, я всегда дергал ее за косички. А сейчас, когда она уже взрослая, я в подобной ситуации целую ее — так же, как поцеловал тебя. Но вчера, признаюсь, я еще хотел, чтобы ты продолжила игру. Ну, ты и отмочила — просто великолепно!

«Так-так, для него все это «часть нашей игры». Хорошо, что догадывалась!» — пронеслось в голове Николы. А вслух, несколько смущаясь, произнесла:

— Просто сработал эффект неожиданности, вот и все!

— Тебе понадобилось «несколько минут», только для того, чтобы сказать мне: «Больше не делай этого, пожалуйста», да?

— Нет. Не только!

— Ну вот и хорошо! Потому что я вовсе не обещаю, что такое не повторится. Подобная форма выражения признательности — самое элементарное явление в наших семьях, столь же обыденное, как и пожатие руки. Ты столкнешься с этим, если выйдешь замуж за кого-либо из нашего круга… Так что или кто тебя еще интересует?

— Мадам Сильбер… Как мне ее называть — она мадам, миссис или кто-то еще?

— Я думаю, она предпочитает, чтобы ее называли «мадам» — так звучит как бы вненационально, что в наибольшей степени соответствует ее происхождению. Но для тебя и для меня она — Жезина… Так что тебя интересует относительно нее? То, что могла знать Диана о происшедшем в Антибе и что известно мне о нынешнем положении Жезины, да?

— Да. Я, например, не поняла, что она имела в виду, когда говорила, что в Антибе ты прожигал жизнь помимо собственной воли…

— Была бы ты Дианой, то, безусловно, знала бы это. В общем, речь идет о том, что отец — до самой своей смерти — обрекал меня на безделье…