— Да это же мой друг, маркиз! — обрадованно воскликнула миссис Харрис, которая еще не осознала, что происходит.

А миссис Баттерфильд, ожидавшая какой-нибудь катастрофы, была настороже и заметила все первой. Показывая на спускавшегося по трапу под звуки новой мелодии маркиза трясущимся толстым пальцем, она пронзительно вскрикнула.

— Смотри! Смотри! Там… с ними… наш Генри!..

Так оно и было. Сразу за маркизом, держась за руку мистера Бэйсуотера, одетого в безупречную ливрею, впереди секретаря, камердинера и прочей свиты посла, шел малыш Генри. Он прошествовал по трапу и благосклонно принял руку морского пехотинца, который поддержал его.

Миссис Харрис почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось — она начала осознавать происходящее. Она еще заметила, как Бэйсуотер, скрывая за непроницаемостью лорда волнение, оглядывает палубы лайнера. Каким-то чудом он углядел в толпе пассажиров миссис Харрис, на мгновение их взгляды встретились и мистер Бэйсуотер позволил себе еле заметно пожать плечами, ясно показывая, что обстоятельства оказались сильнее его и он сожалеет о случившемся.

Обстоятельства и впрямь сложились необычайные. Бэйсуотер, малыш Генри и маркиз пали жертвой не только того уважения, которым пользовался в Вашингтоне маркиз Ипполит де Шассань, но и стремления американского правительства как-то умаслить де Голля — тот в последнее время вел себя как-то странно, — для чего его посол был принят с чрезвычайными почестями, в частности, решено было встретить его уже на рейде.

Маркиз, его багаж и свита были приняты на борт катера, и их доставили прямо в нью-йоркский порт, к Батарейной набережной, где их встретили еще один почетный караул и кавалькада «кадиллаков». Их провезли через город по ущелью Бродвея. На Бродвее высоких гостей поджидал торжественный прием с маханием флажками и осыпанием серпантином и конфетти, изготовленными из старых телефонных справочников, газет и банковских бандеролей, сохранившиеся на которых кое-где цифры свидетельствовали о финансовом величии Америки, и маленькому Генри досталась его порция этого торжественного мусора. Затем кортеж миновал мост Квинсборо, въехал на аэродром Айдлуайлд — а там маркиза ждал личный самолет Президента, «Колумбия». Все, исключая лишь Бэйсуотера, которому предстояло перегнать из порта «роллс-ройс», погрузились в него и вылетели в Вашингтон.

Малыш Генри летел тоже. Это был чудесный день, быть может, лучший из всех, какие он видел до сих пор.

Итак, Генри уехал — но, разумеется, не был забыт. Уже вечерние газеты в подробностях обрисовали прибытие нового посла Франции, который приехал в США с внуком; репортажи сопровождались многочисленными фотографиями: на них Генри, которым управляли опытные газетные волки, обнимал своего милого дедушку, целовал его, сидел у него на коленях или же просто смотрел прямо в объектив огромными грустными глазами.

Строгая «Таймс» отметила присутствие Генри единственной строчкой, в которой официальным тоном сообщалось, что посла Франции маркиза Ипполита де Шассань сопровождал его внук, почтенный Генри Дартингтон (ибо именно так положено величать детей знати), младший сын лорда Дартингтона-Стоу; впрочем, остальные газеты, в особенности же пользующиеся услугами женщин-репортеров, не преминули изукрасить свои сообщения виньетками, фестончиками и кружавчиками:

В пентхаусе дома 650 по Парк-Авеню Миссис Шрайбер в гостиной, а миссис Харрис и миссис Баттерфильд на кухне вытаращенными глазами разглядывали эти фотографии, читали подписи под снимками и давались диву.

— Боже мой, — сказала миссис Шрайбер, — такой маленький, а уже настоящий лорд! И тут написано, что он — родственник королевы. Подумать только, мы плыли на одном корабле!.. Какой симпатичный мальчик — и с такими красивыми глазами. Настоящий маленький джентльмен, правда? С первого взгляда видно, что он — настоящий аристократ. Вот что значит происхождение!

Ее взгляд встретился со взглядом мистера Шрайбера, на мгновение задержался, и оба поняли, о чем думает в этот миг другой. Чтобы отвлечь жену от невеселых мыслей, мистер Шрайбер быстро сказал:

— Вот странно, я отчего-то не заметил его на судне. Посмотри, Генриетта, как ты удачно вышла на снимке — а вот я похож на собственного деда.

(Шрайберы тоже удостоились чести быть сфотографированы для прессы в числе важных лиц, прибывших на «Виль де Пари»).

А на просторной кухне пентхауса дрожала и всхлипывала над кипой газет, с первых полос которых на подруг смотрел малыш Генри, миссис Баттерфильд:

— Господи, что они теперь с нами сделают?.. Я говорила, говорила, что что-нибудь случится!..

Даже миссис Харрис не знала, что ей ответить. Она произнесла только:

— Черт меня побери, если я знаю как быть, Ви. И чтобы уж ты знала все как есть — я забыла дать мистеру Бэйсуотеру наш адрес.