Теперь пришел черед изумляться мистеру Шрайберу.

— Послушайте, миссис Харрис, что вы такое говорите! Да ведь он был во всех газетах, он — внук маркиза!..

— Да-да, я еще заметила тогда, какой он милый мальчик, — подхватила его супруга.

— Ну да, потому что маркиз провел его через иммиграционный контроль, — втолковывала миссис Харрис. — Иначе его не пропустили бы. Маркизу надо было сказать что-нибудь, вот он и придумал это… А с маркизом мы старые друзья, ну а с Генри они даже вместе ветрянкой болели.

Глаза мистера Шрайбера, который к этому моменту уже были вытаращены, чуть не выскочили из орбит.

— Маркиз провез его тайком?! Вы хотите сказать…

— Наверное, мне лучше рассказать всё подробно и по порядку, — сказала миссис Харрис и, не перебиваемая никем из присутствующих, поведала Шрайберам всю историю о маленьком Генри, о его потерявшемся отце-летчике (поскольку она считала его летчиком), о Гассетах и обо всем, что случилось, включая свою короткую и неудачную поездку в город Кеноша, штат Висконсин.

— Ну вот поэтому бедняжка Ви так нервничала, и ее стряпня испортилась, — закончила она. — А когда она спокойна, то лучше нее кухарки не сыскать, вы-то уж знаете!

Мистер Шрайбер внезапно рухнул в кресло и начал хохотать, и хохотал до слез; а миссис Шрайбер подошла к Генри, обняла его и сказала:

— Бедняжка! Но как всё это, наверное, было тебе страшно!..

— Страшно, мне? Чего это? — в приступе разговорчивости, порожденном ласковым обращением миссис Шрайбер, ответил Генри.

Мистер Шрайбер, к которому вновь вернулся дар речи, выговорил:

— Черт меня побери, если это не самая сумасшедшая история изо всех, о каких я слышал! Посол Франции ввязывается в историю с ребенком и вынужден назвать его своим внуком.!.. Вы хоть понимаете, что у вас могли быть серьезные неприятности? И между прочим, все еще могут, если власти узнают про мальчика.

— Я об этом ночи напролет думала, — призналась миссис Харрис. — Если б тот мистер Браун из Кеноши был отцом Генри, все было бы проще некуда. Отец-то ведь может взять в своей стране своего сына, правда? Но он оказался не он.

— И что вы намерены теперь делать? — поинтересовался мистер Шрайбер.

Миссис Харрис посмотрела на него мрачно и не ответила — потому что просто не знала.

— Разве он не может пожить с нами, пока миссис Харрис не найдет его отца? — спросила миссис Шрайбер и опять обняла мальчика. Генри, охваченный внезапным порывом, обнял ее в ответ, и миссис Шрайбер растаяла. — Он такой славный мальчуган. Никто и не узнает…

Миссис Баттерфильд, комкая угол передника, приблизилась к хозяйке.

— Ох, мадам, если б только вы позволили! — воскликнула она. — да я б тогда вам хоть саму себя приготовила б, уж я б так готовила — вы бы пальчики облизали!

Мистер Шрайбер, на чьем лице читались явные сомнения по поводу предложенного супругой образа действий, просветлел: по крайней мере для одной из проблем как будто забрезжило решение. Он повернулся к Генри:

— Подойди-ка ко мне, сынок.

Мальчик встал, подошел к мистеру Шрайберу, и, встав перед его креслом, бесстрашно взглянул ему в глаза.

— Сколько тебе лет?

— Восемь, сэр.

— «Сэр»! Что ж, неплохое начало. Кто тебя научил так вежливо разговаривать?

— Тетя Ада, сэр.

— Значит, ты умеешь учиться? Славно. Скажи, ты рад, что миссис Харрис увезла тебя из Лондона?

Генри, не сводя с мистера Шрайбера огромных глаз, вздохнул и ответил:

— Еще бы не рад!

— А ты хотел бы жить в Америке?

И на этот вопрос у Генри был готов ответ:

— Ха, — сказал он, — да кто бы не хотел?

— Как по-твоему, ты мог бы научиться играть в бейсбол?

Генри, судя по всему, изучал этот вопрос в Вашингтоне.

— Хо, — задрал он нос, — всякий, кто играет в крикет, сумеет и в бейсбол играть. Я выбивал «один на шесть» — только у вас это называется «хоум-ран».

— Вот как, — мистер Шрайбер выглядел теперь по-настоящему заинтересованным, — это недурной результат. Может, мы сумеем сделать из тебя игрока!

На этот раз потребовалось немного больше времени, чем обычно, но как видите, в конце концов это было снова «мы»: мистер Шрайбер стал участником заговора. Он вновь обратился к мальчику:

— Ты, верно, очень хотел бы найти своего папу, а?

Генри не ответил; поскольку он никогда не знал настоящего отца, он не представлял, на что это может быть похоже — он знал только, что если этот отец будет похож на мистера Гассета, то он, Генри, предпочел бы остаться сиротой. Но поскольку все вокруг так волновались из-за его родителя и так старались его разыскать, он решил, что стоит быть вежливым; однако вместо того, чтобы ответить на вопрос, он сказал просто:

— Мистер, а вы мне нравитесь.

Круглое лицо мистера Шрайбера покраснело от такой похвалы и он похлопал мальчика по плечу.

— Ну-ну. — сказал он, — посмотрим, что мы сможем сделать. Пока что можешь оставаться тут, с миссис Харрис и миссис Баттерфильд. — Он повернулся к миссис Харрис. — Удалось вам узнать что-нибудь о его отце?

Миссис Харрис рассказала ему как, честно говоря — по глупости, мистер Браун из Кеноши был единственным вариантом, на который она рассчитывала, и сказала, что теперь она в растерянности и не знает, что делать. Она показала письмо из ВВС, в котором ее просили уточнить, который из 453 Браунов, служивших в американских военно-воздушных силах, ей нужен, и в котором ей предлагалось сообщить время и место рождения, личный номер, дату поступления на службу и увольнения, места службы в США и за границей, и так далее.

Мистер Шрайбер повертел в руках злополучный документ и фыркнул:

— Эти болваны не найдут человека, даже если он будет сидеть перед самым их носом, — заявил он. — Предоставьте это мне. У меня солидная организация, не армия какая-нибудь. Наши распространители есть во всех крупных городах Америки. Так что если уж мы его не найдем, это никому не под силу. Как, говорите, его зовут?.. И расскажите всё, что вам о нем известно — ну там, где он служил в Англии, сколько ему было лет, когда он женился, в общем, всё, что могло бы как-то помочь.

Миссис Харрис вынуждена была со стыдом сознаться, что может рассказать очень немногое: ей известно, что пропавшего отца зовут Джордж Браун, он служил на американской военно-воздушной базе в Англии около 1951 года, что он женился на официантке по имени Пенси Котт, которая и родила Генри; затем, что эта Пенси отказалась поехать с мужем в Америку, развелась с мистером Брауном, вновь выскочила замуж и исчезла. Пересказывая всё это, миссис Харрис всё сильнее стыдилась того, как позволила себе увлечься столь безнадежным предприятием и того, как действовала.

— Господи, — промолвила она, — я здорово сглупила, верно? И натворила дел, похоже. На вашем месте я бы нас прямо сейчас и отослала назад в Англию…

— Ну нет, — возразила миссис Шрайбер, — я лично думаю, что вы сделали хорошее, доброе дело. Правда, Джоэль? Вряд ли кто другой способен на такое!

Мистер Шрайбер кивнул, одновременно пожимая плечами, показывая, что он сомневается, хотя и не возражает.

— Что ж, — сказал он, — сведений для начала немного. Но если кто и сможет найти этого парня, так это наша организация, — а обращаясь к Генри, добавил: — Ладно, сынок. Завтра воскресенье, так что мы достанем мяч, биту и перчатку и ты покажешь свой хоум-ран. Мальчиком я был недурным питчером…

Вскоре, после одного из приемов у Шрайберов, Кентукки Клейборну удалось превратить неприязнь, которую миссис Харрис питала к нему, в сильное и неумирающее чувство.

Он явился на прием, одетый, по обыкновению, в нестиранные синие джинсы, ковбойские сапоги и излишне пахучую кожаную куртку, но на этот раз он пришел на час раньше назначенного времени. Причин тому было две: во-первых, он решил успеть прибыть до того момента, когда напитки станут разносить принятыми в обществе порциями, а во-вторых, он хотел подстроить свою гитару под рояль Шрайберов — мистер Шрайбер ожидал важных гостей, больших боссов с телевидения и из киносети, и ему удалось уговорить Кентукки спеть гостям после ужина.