- Я был дурак! А теперь я все понял, я хочу жить! Жить кем угодно: слепым кротом, тараканом, червяком.

- Кем бы ты ни был, рано или поздно тебе все равно пришлось бы умереть. Или ты думал, что будешь жить вечно?

- Нет, конечно, - Артур смутился, - просто я не ожидал, что все произойдет так стремительно и нелепо. Я не готов!

- Ну, так готовься, у тебя еще есть время! Я же сказала - умирать ты будешь долго.

- Постой Ларис, кажется, началось!

- Что началось?

- Ну, то о чем ты говорила. У меня там внутри что-то происходит. Такое ощущение… не знаю, как сказать. Вроде как все начинает каменеть!

- Я так и знала! Ну, все, иди, ищи свой последний приют!

- Какой еще приют?

- Крыса, когда чувствует, что конец ее близок, уходит от своих сородичей, ищет укромное место и прячется там.

- Зачем?

- Таков закон - каждый умирает в одиночку!

- Но я не хочу умирать в одиночку! Точнее я просто не хочу умирать! Впрочем, кажется, я это уже говорил.

- Конечно, говорил! Давай, уползай быстрее, пока ты еще в состоянии передвигать лапы!

*   *   *

Артур долго бродил по каким-то лазам проходам подвалам, заползал в норы, но нигде не мог найти тихое спокойное место. Везде был крысиный запах, или того хуже кошачий. Наконец ему удалось найти вроде бы подходящую дыру, он улегся на куче грязного тряпья, но едва он закрыл глаза, как явились какие-то черти и потащили его в ад.

- Опустите меня, - кричал он, - я не хочу в ад! За что? Я не сделал ничего плохого!

В ответ черти скалились и переругивались между собой на непонятном языке. А когда он стал вырываться, то они заломили ему руки (теперь у него было руки!) за спину.

Но самое страшное началось, когда прибыли на место. Черти вставили Артуру в горло воронку и стали заливать в него расплавленный свинец. Впрочем, может, это был и не свинец, а серебро, платина, или еще какой белый металл.

Потом его рвало этим жидким металлом, и тогда ему опять вставляли воронку, и все начиналось сначала. Но этого чертям показалось мало и они стали заливать в него тот же металл только с другой стороны. Внутренности его раздулись, и казалось, вот-вот лопнут. Не выдержав мучений, Артур отключился.

А когда пришел в себя, то увидел склонившееся над ним девичье личико ангельской красоты. И вдруг это ангельское лицо приблизилось к нему и впилось в его губы страстным поцелуем.

«Наверное, я в раю!» - подумал Артур.

- Кончай надрываться Лариска, не видишь, он уже оклемался! – раздался откуда-то сверху довольно неприятный женский голос.

Лариса отстранилась и сплюнула.

- А я уж думала, он никогда не очухается! – проговорила она, вытирая губы тыльной стороной ладони.

- Где я? – спросил Артур, оглядываясь по сторонам.

- Где, где, в Караганде! – ответила вторая девушка и закатилась жизнерадостным смехом, - Ты нам лучше скажи дурик, зачем ты цемент ел?

- Цемент? Так это был цемент? – обрадовался Артур, - Точно не алебастр?

- У нас таджики ремонт делают, - пояснила девушка, - в коридоре мешки с цементом стоят, так ты прямо из мешка и ел. Джамшут прибежал, жалуется, если ваши больные будут наш цемент есть, чем нам ремонт делать? Пришлось тебе промывание желудка делать, а ты с непривычки едва коньки не отбросил! Хорошо Лариска во время заметила, можно сказать, жизнь тебе спасла!

Медсестры ушли (он догадался, что это были медсестры по белым шапочкам и халатам) и Ломов принялся осматривать помещение. На стене в рамочке под стеклом он заметил довольно странный документ. Артур встал с кровати, подошел поближе и стал читать.

«Памятка вновь прибывшим.

Восемь уровней ада.

Арбуда-нарака — ад волдырей. На тёмной промёрзшей долине, окружённой холодными горами, постоянно метель и снежная буря. Жители этого ада лишены одежды и одиноки, и от холода их тело покрывается волдырями. Время пребывания в этом аду — сколько займёт опустошить бочку зёрен кунжута, если раз в сто лет брать по одному зерну.

Нирарбуда-нарака — ад разбухающих волдырей. Этот ад ещё холоднее и волдыри разбухают и взрываются, оставляя тела покрытыми кровью и гноем.

Атата-нарака  — ад, когда трясёт от холода.

Хахава-нарака  — ад плача и стона. Когда жертва стонет от холода.

Хухува-нарака — ад стучащих зубов. Страшный озноб и зубы стучат.

Утпала-нарака — ад голубого лотоса, когда постоянный холод заставляет всю кожу посинеть подобно лилии.

Падма-нарака  — лотосовый ад. Снежная пурга овевает замёрзшее тело, оставляя кровавые раны.

Махападма-нарака — великий лотосовый ад. Всё тело трескается от холода и внутренние органы от страшного мороза тоже растрескиваются.

Пребывание в каждом следующем уровне в 20 раз дольше, чем в предыдущем.

Потом…»

Что ждет несчастного потом, Ломов узнать не успел - в палату вошел врач. Пощупал пульс, оттянул веки, осмотрел язык.

- Ну что больной, я вижу, состояние у вас стабилизировалось, пора на процедуры! – бодрым голосом сообщил он.

- Какие еще процедуры? – с подозрением спросил Артур.

- Шоковая криотерапия.

- Что это? Никогда не слышал о такой!

- Не удивительно, это моя собственная методика. Заключается она в следующем: больного раздевают догола и помещают специальную камеру, охлаждаемую до чрезвычайно низкой температуры…

- Постойте, меня нельзя морозить, я холода не переношу! У меня кожа покрывается пупырышками и начинает всего колотить как в лихорадке!

- Ничего привыкните, человек ко всему привыкает. Тем более у вас впереди вечность!

- Да вы что доктор, с ума сошли? Какая еще к черту вечность?  Вы что вечность меня собираетесь морозить? У меня сердце не выдержит, да я просто умру!

- Это вы с ума сошли, - возразил врач, - и теперь мы вас будем лечить!

- Не надо меня лечить, доктор! Да признаю, я был болен, но теперь излечился. Поверьте, я здоров! Я адекватно воспринимаю окружающую меня реальность! Ради Бога, отпустите меня!

- Разве здоровый человек будет есть цемент? – саркастически ухмыльнулся врач.

Явились санитары - Ломов узнал в них тех самых чертей, которые заливали в него жидкий металл.

Они завязали пациенту глаза, и повели по бесконечным больничным коридорам. Затем его долго везли на лифте, как ему показалось вниз, а потом опять были коридоры.

*   *   *

- Меня нельзя морозить, - на всякий случай предупредил Артур, когда санитары стали вдруг стаскивать с него одежду, - У меня аллергия на холод. Я сразу умру!

- Теперь уже нет! – заверил санитар, продолжая раздевать Ломова.

- В каком смысле? – не понял Артур.

- В прямом! Ты, наверное, думаешь, что ты в психушке?

- Ну да, конечно! Где же еще могут так издеваться над людьми?

- Надо же, «над людьми»! – хмыкнул санитар, - А ведь всего несколько часов назад ты считал себя крысой!

- Я был неправ! Но теперь, когда я осознал свои заблуждения, нет необходимости держать меня в вашей ужасной больнице!

- Я же сказал, это тебе не больница!

- А что же тогда?

- Древние греки называли это место Аид, мусульмане Сакар, буддисты – Нарака, христиане – Преисподняя или просто Ад. Атеисты считают, что такого места и вовсе нет. Помнишь того придурка на тонированной девятке?

- Постойте, что вы хотите сказать? Но я же успел отпрыгнуть!

- Как видно все-таки не успел! – санитар саркастически хмыкнул, - Ты умер еще до прихода скорой помощи!

- Как умер? Постойте, ведь я же… - попытался возразить Артур, но вдруг понял, что разговаривает сам с собой.

Он сорвал с глаз повязку и увидел, что стоит совершенно один, голый посреди бескрайней снежной равнины, а ледяной ветер лупит его по лицу, вырывая из глаз слезы, которые тут же застывают, превращаясь в ледышки.