Вокруг террасы росли в кадках апельсиновые деревья; через края поднимавшихся, казалось, прямо из земли мраморных саркофагов перевешивались яркие головки разросшихся цветов. Терраса была огорожена старинной каменной балюстрадой, на которой через равные промежутки стояли огромные каменные вазы, а по углам красовались полуразбитые средневековые статуи святых. Мэри расположилась в глубоком плетеном кресле и попросила Нину, горничную, принести ей чаю. Другое кресло, приготовленное для Эдгара, пока пустовало. На небе не было ни облачка, и видневшийся вдали город купался в чистом нежном сиянии июньского утра.

Вот наконец послышался рокот мотора подъезжавшей машины. Через несколько секунд Чиро, лакей семьи Лионард и муж Нины, проводил на террасу сэра Эдгара. Высокий и худощавый, в своем хорошо сшитом голубом шерстяном костюме и черной фетровой шляпе, он имел спортивный и в то же время элегантный вид. Если бы Мэри не знала этого раньше, сейчас она догадалась бы, что он хорошо играет в теннис, уверенно держится на воде и отлично стреляет. Сняв шляпу, Эдгар явил миру массивную голову с черными, вьющимися, чуть тронутыми сединой волосами. Жгучее индийское солнце покрыло загаром его лицо, худое, с орлиным носом и выдающим властный характер подбородком; глубоко посаженные карие глаза зорко смотрели на мир из-под нависающих бровей. Неужели ему пятьдесят четыре? Он никак не выглядел старше сорока пяти лет, этот статный мужчина в расцвете сил. Держался он с достоинством, но без высокомерия; вызывал у людей доверие. Перед Мэри был человек, которого не могли смутить никакие трудности, не могли выбить из колеи никакие нелепые случайности. Он не тратил времени на досужие разговоры.

— Сегодня утром мне звонил Сифэйр и недвусмысленно предложил пост губернатора Бенгалии. Они решились на это, поскольку вынуждены были искать претендента не из числа жителей Англии — ему тогда пришлось бы очень долго изучать обстановку на месте. Им же нужен человек, которого они уже хорошо знают.

— Вы, конечно, согласились?

— Разумеется. Именно к этой должности я и стремился.

— Рада за вас.

— Но есть еще кое-какие детали, которые надо уточнить. Я договорился, что вечером приезжаю в Милан, сажусь в самолет и вылетаю в Канны. Меня не будет два-три дня. Без вас я буду скучать, но Сифэйр настаивает, чтобы мы встретились немедленно.

— Это вполне естественно.

Его постоянно сжатые тонкие губы растянулись в улыбке, глаза нежно заблестели.

— Вы, очевидно, понимаете, что мне предстоит занять весьма важный пост. Если мне будет сопутствовать успех — что ж, я наконец добьюсь славы.

— Уверена, что вас ожидает успех.

— Мне предстоит трудная работа, связанная с немалой ответственностью, но это как раз по мне. Разумеется, во всем этом есть и определенные преимущества. Губернатору Бенгалии подобает вести определенный образ жизни, и скажу вам откровенно: в этом есть для меня нечто заманчивое. Человек, занимающий эту должность, живет в прекрасном доме, чуть ли не во дворце. Мне придется быть очень гостеприимным.

Мэри понимала, куда он клонит, но как ни в чем не бывало смотрела на него с сияющей, сочувственной улыбкой. Разговор вызывал у нее приятное возбуждение.

— Разумеется, человеку на таком посту лучше быть женатым, — продолжал Эдгар. — Холостяку там пришлось бы очень нелегко.

Мэри с совершеннейшей искренностью во взгляде ответила:

— Уверена, что найдется множество подходящих для вас женщин, которые рады будут разделить с вами все преимущества вашего нового положения.

— Я не зря прожил в Индии вот уже почти тридцать лет и прекрасно понимаю, что вы недалеки от истины. К несчастью, на свете есть одна лишь женщина, которой я мечтаю предложить руку и сердце.

Вот оно! Что же ей сказать — да или нет? Ах, дорогая моя, как же трудно принять решение! Эдгар бросил на нее немного лукавый взгляд.

— Скажу ли я нечто для вас неожиданное, если признаюсь: я сходил по вас с ума еще с тех пор, когда вы были девочкой, почти ребенком, и только что состригли косу?

Ну что тут скажешь?! Она от всей души расхохоталась.

— Ох, Эдгар, что за чушь вы несете!

— Вы самая прекрасная из всех женщин, которых я только встречал в жизни, и самая обаятельная. Конечно, я знаю: мне не на что надеяться. Я старше вас на двадцать пять лет, мы ведь с вашим отцом были ровесниками. Подозреваю, что в юности вы считали меня смешным старым чудаком.

— Нет, никогда! — вскричала Мэри, впрочем, не до конца искренне.

— Во всяком случае, влюбились вы в своего сверстника, что было вполне естественно. Прошу вас, поверьте: когда я узнал из вашего письма, что вы собираетесь выйти замуж, я желал вам счастья. Мне было очень больно узнать, что у вас в семье разлад.

— Возможно, мы с Мэттом были слишком молоды, чтобы вступать в брак.

— С тех пор много воды утекло. Я бы удивился, если бы оказалось, что для вас сейчас разница в годах между нами так же существенна, как тогда.

Вопрос для Мэри был настолько труден, что она предпочла ничего не отвечать и выждать, что же Эдгар скажет дальше.

— Я всегда заботился о том, чтобы быть в форме. Совершенно не ощущаю своего возраста. Но хуже всего то, что время совсем не накладывает на вас свой отпечаток, если не считать того, что вы становитесь все краше.

Она улыбнулась.

— Неужели вы нервничаете, Эдгар? Или мне почудилось? Вот уж чего я совсем от вас не ожидала. Всегда считала вас просто-таки железным человеком.

— Маленькое вы чудовище, вот вы кто! Впрочем, вы совершенно правы, мне трудно держать себя в руках. Что же касается железа, из которого я, по-вашему, сделан, никто лучше вас не знает, что в ваших руках оно всегда было мягким как воск.

— Надо понимать, вы делаете мне предложение?

— Именно. Вы удивлены или, может быть, шокированы?

— Ну, разумеется, не шокирована. Знаете, Эдгар, я к вам очень привязана. По-моему, вы самый удивительный человек из всех, с кем я когда-либо была знакома. Ужасно горжусь тем, что вы хотите на мне жениться.

— Так вы за меня пойдете?

В мыслях молодой женщины мелькнуло предвидение будущего. Эдгар, конечно, человек многообещающий. Стать женой губернатора Бенгалии! От этого просто-таки захватывает дух. Как приятно быть высокопоставленной дамой, у которой десятки человек на побегушках!

— Вы сказали, вас не будет два-три дня?

— Самое большее, три. Сифэйру потом надо будет вернуться в Лондон.

— Подождете ответа до вашего приезда?

— Конечно. В создавшейся ситуации это, на мой взгляд, весьма разумно. Уверен, что лучше будет, если вы прислушаетесь к голосу вашей души. На мой взгляд, если б вы твердо были уверены, что откажете мне, то вам не над чем было бы думать.

— Вы правы, — усмехнулась молодая женщина.

— Тогда оставим все, как есть. Боюсь, сейчас мне придется вас покинуть, иначе я опоздаю на поезд.

Мэри проводила Эдгара к дожидавшемуся его такси.

— Кстати, вы предупредили княгиню, что не сможете быть у нее сегодня вечером?

Они собирались пойти на званый обед, который давала престарелая княгиня Сан-Фердинандо.

— Да, я позвонил ей и сказал, что вынужден уехать из города на несколько дней.

— Вы не говорили ей, зачем туда едете?

— Вы же знаете, какая деспотичная эта старая дама, — снисходительно улыбнулся Эдгар. — Она стала читать мне нотацию за то, что я ее подвел в самый последний момент, так что мне в конце концов пришлось выложить ей всю правду.

— Что ж, она найдет вам замену, — небрежно заметила Мэри.

— Надеюсь, вы возьмете с собой Чиро, когда туда поедете? Я ведь, к сожалению, не смогу вас проводить.

— Не выйдет. Я уже отпустила и его, и Нину на весь этот вечер.

— По-моему, ужасно неблагоразумно с вашей стороны ездить одной по безлюдным дорогам, да еще в столь поздний час. Но вы ведь сделаете то, что обещали мне, да?

— Обещала?.. Ах, да, вы насчет револьвера. По-моему, это просто нелепо — на дорогах в Тоскане так же спокойно, как в Англии. Но чтобы вы не волновались, сегодня я его возьму.