Глава 11

КЛАУДИЯ

Мне не хватает смелости, чтобы прямо сейчас покинуть безопасность ванны.

Я заканчиваю свое импровизированное купание, и у меня все время дрожат руки. Всякий раз, когда я тру одним из этих шероховатых бумажных полотенец свою кожу, мне вспоминается увлечение и глубокая сосредоточенность Кэйла, когда он купал меня, и я никак не могу справиться и унять дрожь. А самое ужасное? Я дрожу совсем не от страха. Но в этом возбуждении нет ничего хорошего — он съехал с катушек в тот самый момент, когда я возбудилась, так что он, должно быть, способен почуять этот запах. Я не могу позволить этому приводить его в смятение. Я мою себя между ног, потрясенная собственным возбуждением, и я более чем слегка раздражена этим. Сейчас не время, чтобы заводиться от мужского прикосновения. Сейчас самое время, чтобы стать хладнокровной сукой. Я просто должна еще немного продержаться до тех пор, пока не смогу безопасно вернуться в Форт-Даллас, а потом можно сделать для этого перерыв. Мэр изменил решение. Даже если нет и это — ловушка, я все равно должна вернуться и забрать Эми. Кэйлу просто придется найти новую девушку, над которой нависать.

Огромный дракон-мужчина с сексуальными янтарно-золотыми глазами и манипулирующей нежностью, побуждающей меня оставить всякое здравомыслие? Это никогда не было частью сделки.

И вообще, я самый натуральный псих, раз он смог меня возбудить. Он — убийца. Дракон. Зло, которое разрушило Землю и стало причиной, что в считанные годы большая часть человечества стерта с лица земли. Лишь благодаря счастливой случайности и твердости духа мы с Эми не вошли в число тех миллиардов людей, которые погибли.

Драконы — наши враги.

Не имеет значения, что Форт-Даллас требует, чтобы я «приручила» его. Что мне с ним делать, даже если его приручить? Велеть ему убираться? Слабо в это вериться. Судя по тому, как он кружит вокруг меня и внимательным образом следит, он никогда на это не согласился, если только я не отправлюсь вместе с ним. Готова поспорить, что даже сейчас он таится за дверью ванной, только и ждет, когда я снова выйду отсюда.

Драконы — убийцы. Мне надлежит помнить об этом. Я повторяю себе это снова и снова, в то время как заканчиваю мыться, затем мою в раковине волосы и пытаюсь распутать самые спутанные локоны. Когда я уже не могу дольше тянуть время, я выглядываю в дверь ванной и осторожно оглядываюсь.

Кэйл сидит на корточках на груде развалин и в человеческой форме он выглядит столь же величественным и свирепым, как и в драконьей. Он просматривает небеса, и в тот момент, когда я открываю дверь, он оглядывается на меня. Глаза у него спокойные, золото на золоте. Хотя бы это радует.

Когда, закрыв за собой дверь, я выхожу оттуда, то умудряюсь улыбнуться дружелюбной улыбкой. Он спускается со своей маленькой горки, двигаясь ко мне властной поступью. Когда он подходит ко мне, он по-собственнически бегло меня осматривает, обнюхивает, а затем касается моих влажных волос, протирая их между пальцами.

Я потираю руки, так как слегка дрожу из-за того, что я голая и здесь ветрено. Да-да, именно по этим причинам. Я уверена.

— Я так понимаю, ты вряд ли в курсе, где ближайший не разграбленный супермаркет, верно? — увидев его пустой взгляд, я вздыхаю. — Предполагаю, что нет. 

Оставшейся часть дня проходит аналогично предыдущей. Рядом друг с другом мы настороженно ходим кругами, пытаясь общаться, и терпим провал. Кэйл следит за каждым моим шагом, следуя за мной тенью повсюду, куда бы я не шла, и наблюдет за мной голодными глазами. Я ложусь вздремнуть, когда переутомляюсь от своих изысканий — хотя разведка никуда не годится, когда боишься сделать что-то, что может встревожить другого — а когда просыпаюсь, я умираю с голоду. Посредством парочки пантомим я прошу у Кэйла поесть.

Голод не единственная причина, по которой я обращаюсь к нему. Если он оставит меня одну, я могу ускользнуть и вернуться в Форт-Даллас. Я решила, что должна проверить Эми, вне зависимости от того, в опасности ли моя жизнь из-за Ополчения. Моя сестренка не в силах о себе позаботиться, не с ее израненной ногой. У нее нечего есть, и у нас нет никаких накоплений. Мне пора возвращаться к ней. Эми рассчитывает на меня.

А это означает рискнуть жизнью, чтобы вернуться обратно в город. Так что я должна попытаться отослать Кэйла, и я жестами показываю, что он должен отправиться на охоту.

Он это и делает, однако прихватывает меня с собой, держа в своих когтях. Вот тебе и план. И, похоже, он изо всех сил старается заранее предвидеть мои нужды, потому что на этот раз, когда он пикирует вниз на животное, он не пытается хватать его за шею.

Он просто изрыгает огонь и поджаривает его, пока тот пытается убежать.

Ужасно слышать громкие, пронизанные жгучей болью мычания умирающей коровы. Я рыдаю, когда она умирает, потому что чувствую себя виноватой. Кэйл просто пытается угодить мне, и вследствие этого вот эта зверушка умерла чудовищной смертью. Я рыдаю еще сильнее в то время, когда поглощаю кусок плоти с его бока, потому что слишком голодна, чтобы разбрасываться едой, даже несмотря на то, что умирала она ужасно. И, не в силах успокоиться, я шмыгаю носом, когда после этого умываю в раковине руки. Нам придется поговорить о гуманном способе забивать скот ради пищи.

То есть, при условии, конечно, что мы вообще когда-либо сможем поговорить. Наш диалог в основном состоит из наших имен и «нет». Так у нас с ним ничего не получится. Такое впечатление, что он не заинтересован учиться, и это раздражает.

Этой ночью я опять сплю, свернувшись против него калачиком. После охоты он остался в форме дракона и в защитном жесте держит меня между передних лап и прижатой к своей груди. Его огромное сердце грохочет мне прямо в ухо, и это почти умиротворяет.

Вот только… у меня из головы никак не выходит та корова. И моя сестренка, которая, скорее всего, изголодавшийся до полусмерти, продолжает ждать меня.

Если только она не отправится к Бекки Минет поговорить насчет работы… Меня аж в дрожь бросает от самой мысли об этом. Только не Эми. Только не счастливая, невинная Эми, которая во всем видит добро и не хочет становиться циничной, как ее старшая сестра.

Я закрываю глаза и пытаюсь спать, но в своих снах я вижу ту корову. Убегающую, вопящую от ужаса, и потом вдруг — погибающую, охваченной пламенем. Порой в моем сне это — моя сестренка.

Порой — это я.