— Но он не простой конторщик, мисс Белинда, так что сделай милость, не вороти от него нос. Он приходится племянником графине Бум и, надеюсь, скоро займет весьма высокое положение и в нашем предприятии, и в Сити.

Услыхав имя графини (а я уже раз десять говорил, что вовсе не состою с нею в близком родстве), мисс Белинда низко присела, поглядела на меня в упор и сказала, что постарается, чтобы друг papa остался доволен пребыванием в «Ястребином Гнезде».

— Сегодня у нас не слишком много monde [5], - продолжала мисс Брафф, — и мы en petit comite [6], но, я надеюсь, до отъезда вы еще увидите у нас кое-какое societe [7], которое сделает ваше sejour [8] весьма приятным.

По тому, как она пересыпала свою речь французскими словечками, я сразу понял, что она девица весьма светская.

— Правда, мила? — шепнул мне Брафф, который, видимо, без меры гордился дочкой. — Правда, мила, а?.. Признавайтесь, хитрец? Разве в Сомерсетшире увидишь такое воспитание?

— Ну что вы, сэр! — отвечал я не без лукавства, думая между тем, что «некая особа» в тысячу раз красивей, безыскусственней и куда лучше воспитана.

— А как моя дорогая душенька провела день? — спросил папаша.

— О papa! Мы с капитаном Физгигом немного музицировали, капитан Физгиг на флейте, а я — j'ai pince [9] арфу. Ведь правда, капитан?

— Да, Брафф, ваша прелестная дочь a pince арфу, — отвечал достопочтенный капитан Физгиг, — и louche [10] фортепьяно, и egratigne [11] гитару, и ecorche [12] парочку романсов; и мы имели удовольствие совершить promenade a l'eau прогулялись по воде.

— Да что вы, капитан! — воскликнула миссис Брафф. — Как это вы гуляли по воде?

— Перестаньте, maman, вы не знаете по-французски! — насмешливо оборвала ее мисс Белинда.

— Это печальное упущение, сударыня, — серьезно произнес Физгиг, — я очень бы советовал вам и Браффу взять несколько уроков: ведь вы бываете в высшем свете, а то просто выучите десяток-другой французских выражений и нет-нет да и вставляйте их в разговор. Надо полагать, мистер как-вас-там, у вас в конторе вы обычно изъясняетесь по-французски?

И он посмотрел на меня через лорнет.

— Мы изъясняемся по-английски, сэр, — отвечал я, — ибо английский язык вам знаком лучше французского.

— Не у всех были ваши возможности, мисс Брафф, — продолжал капитан. Не всякий имел возможность voyagez [13], как мы с вами, не так ли? Mais que vonlez-vous [14], мой дорогой сэр, вам надо держаться ваших проклятых гроссбухов и прочего. А как будет по-французски гроссбух, мисс Белинда?

— Ну что вы спрашиваете? let n'en sais rien [15].

— А не худо бы выучить, мисс Брафф, — сказал ее папаша. — Дочери английского коммерсанта не пристало стыдиться отцовского занятия. Я-то не стыжусь сказать, чем зарабатываю на хлеб, меня гордыня не обуяла. Кто знает Джона Браффа, тем известно, что десять лет назад он был простым конторщиком без гроша за душой, вот как мой друг Титмарш, а нынче у него полмиллиона. Кого в парламенте слушают с таким вниманием, как Джона Браффа? А сыщется ли в целой Англии хоть один герцог, чтоб задавал такие обеды, как Джон Брафф? И чтоб давал за дочкой такое приданое, как Джон Брафф? Да-с, дорогой сэр, ваш покорнейший слуга может купить дюжину немецких герцогов со всеми потрохами! Но меня гордыня не обуяла, нет, сэр. Вот она, моя дочь — взгляните, — после моей смерти она будет хозяйкой всего моего состояния; но разве я возгордился? Нисколько! Пусть на ней женится тот, кто сумеет завоевать ее сердце, вот и весь сказ. Вы ли это будете, мистер Физгиг, сын пэра, или вы, Билл Тидд, герцог ли, чистильщик сапог — мне все равно! Все равно, ясно?

— Ах-ах, — тяжко вздохнул тот, кого назвали Билл Тидд, до крайности бледный молодой человек с черной лентой вместо шейного платка и с открытым воротом, точно у Байрона. Он стоял, опершись на каминную полку, я томными зелеными глазищами пожирал мисс Брафф.

— Ах, Джон, дорогой мой Джон! — воскликнула миссис Брафф и, схвативши руку супруга, поцеловала ее. — Ты ангел, настоящий ангел!

— Не льсти мне, Изабелла, я обыкновенный человек, простой честный лондонец, и нет во мне ни крупицы гордыни, единственный предмет моей гордости — ты и дорогая моя дочь — две мои красавицы! Вот так мы и живем, Титмарш, мой дорогой: живем счастливо и скромно, как и подобает добрым христианам. Отпусти мою руку, Изабелла.

— Maman, как можно при гостях, это гадко! — визгливым голосом укорила свою мамашу мисс Белинда; и maman тихонько выпустила руку супруга, и из ее объемистой груди вырвался громкий и тяжкий вздох. Я проникся расположением к этой простодушной женщине и еще большим уважением к Браффу. Нет, не может быть дурным человеком тот, кого так боготворит собственная жена.

Вскорости объявили, что кушать подано, и мне выпала честь вести к столу мисс Белинду, которая довольно сердито, как мне показалось, поглядела на капитана Физгига, ибо сей джентльмен предложил руку миссис Брафф. Он сел справа от миссис Брафф, а мисс поспешила занять место рядом с ним, предоставив мне и мистеру Тидду расположиться напротив них, по другую сторону стола.

За обедом сперва подали тюрбо и суп, а вслед за тем, разумеется, индейку. И почему это ни один званый обед не обходится без индейки? Впервые мне довелось отведать настоящего черепахового супу; и я заметил, что миссис Брафф, которая сама его разливала, все зеленые звездочки жира положила супругу и несколько кусочков птичьей грудинки тоже приберегла для него.

— Я человек простой, — говорил Джон Брафф, — пища у меня простая. Мне не по вкусу все эти ваши разносолы, но для любителей полакомиться я держу французского повара. Я, знаете ли, не себялюбец, я человек без предрассудков; и ежели моей мисс по вкусу всякие там бешемели и прочие фокусы, я не препятствую, пусть ее. Отведайте вулеву, капитан.

За обедом было вволю шампанского и старой мадеры, а для любителей подавали черное пиво в больших серебряных кружках. Брафф особливо гордился своей приверженностью к пиву; и, когда дамы удалились, сказал: «Господа, пейте, сколько вашей душеньке угодно, Тиггинз подаст, только скажите, у нас этого добра вдосталь», — потом расположился в креслах и уснул.

— Он всегда спит после обеда, — шепнул мне мистер Тидд.

— Подайте-ка мне вон того вина с желтой печатью, Тиггинз, распорядился капитан. — В тот вчерашний кларет что-то намешано, у меня от него дьявольская изжога!

Должен признаться, желтая печать пришлась мне куда больше по вкусу, нежели тетушкино Росолио.

В самом непродолжительном времени я уже знал, кто таков мистер Тидд и о чем он мечтает.

— Не правда ли, она восхитительна? — обратился он ко мне.

— Вы о ком, сэр? — спросил я.

— О мисс Белинде, о ком же еще! — воскликнул Тидд. — В целом мире не найдете других таких глаз, такой воздушной фигурки!

— Ей бы побольше жирку, мистер Тидд, — сказал капитан, — и поменьше бровей. Не к лицу девице такие грозные брови. Qu'en dites-vous [16], мистер Титмарш, как сказала бы мисс Белинда?

— Кларет, по-моему, отменный, сэр, — отвечал я.

— Э, да вы, оказывается, молодчина! — сказал капитан. — Volto sciolto [17], а? Вы слишком уважаете хозяина дома, который изволит так сладко почивать?