Теана долго всматривалась в нее. В негодовании этой девушки было что-то очень чистое и сильное — что-то, что уже давно угасло в ней самой. Теперь Верховная Жрица знала, что в некоторых обстоятельствах честность может быть вредней хитрости.

— Сегодня здесь собралось больше восьми тысяч больных. У нас не хватит времени, чтобы подробно осмотреть каждого, а лекарства на всех тоже не хватает. Что же нам — велеть им всем разойтись по домам, чтобы никого не обидеть? Или раздавать лекарство всем больным независимо от их состояния, пока оно не кончится?

Девушка сжала кулаки.

— Нет, но… — Она не договорила.

Голос Теаны стал мягче:

— В нормальных условиях ты была бы права. Решать должен человек жить или умереть, разумеется, тяжело. Но у нас нет выбора. Да, я призываю вас к убийству. Я не желаю вам лгать и хочу, чтобы вы полностью осознавали, что будете делать. Сегодня вы убьете одних людей, но спасете многих других. Вы попытаетесь дать жизнь тем, у кого еще есть надежда, и осудите на смерть тех, кто на самом деле уже осужден. А теперь хорошо подумайте. Я пойму тех, кто откажется.

Когда она закончила, наступило тяжелое молчание. Теана не в первый раз говорила эти слова своим помощникам, но каждый раз сердце у нее сжималось от страха: что, если все они откажутся работать?! Но отказалась лишь одна из всех — та молоденькая девушка.

— Я не согласна. Мне это не нравится. Я не хочу этой ответственности, — сказала она и посмотрела на Теану ясными глазами, ища прощения. Но Теана не могла простить ее.

— Выходи вот в эту дверь, она ведет прямо во двор, и тебе не придется идти через неф.

Девушка помедлила еще несколько секунд и пошла к указанному выходу.

— Еще кто-нибудь? — спросила Теана.

Больше никто не дрогнул.

Тогда они все вместе спустились по лестнице в царивший внизу хаос. Как только они вошли, наступила полная тишина. Тысячи глаз повернулись в их сторону. В воздухе стоял тошнотворный запах смерти. Теана хорошо знала его. Теперь он всегда был вместе с ней, даже когда она молилась в уединении. Она уже не могла избавиться от него.

Перед каждым из них собралась очередь больных. Сама Теана встала в центре нефа. Над ее головой поднимался на головокружительную высоту главный обелиск храма. Никогда Тенаар не казался своей Верховной Жрице таким далеким.

Теана на мгновение закрыла глаза, а потом улыбнулась и обратилась к первому больному в очереди:

— Подходи же!

Все ее советы не смотреть на больных как на единую массу быстро потеряли смысл. В ее уме их лица накладывались одно на другое, их черты стирались, и в конце концов они слились в одно общее лицо болезни. Одни и те же слова, которые повторяются сотни раз. Бочка с лекарством, бочка с бесполезным питьем. Половник опускается в жидкость, наполняется до краев, неся больному жизнь или смерть. Так продолжалось весь день и значительную часть ночи. Наконец остались лишь трупы тех, кто не дожил до утра. Члены братства Милосердных, молчаливые и черные, как тараканы, заполнили нефы и начали убирать мертвые тела. Теана смотрела на их работу. Они уверенно делали свое дело и не проявляли при этом никаких чувств: для них это было хорошо знакомым делом.

Вдруг ей показалось, что весь сегодняшний труд ее и ее помощников бесполезен. Конечно, после того, как появилось лекарство, дела пошли лучше. Смертей стало меньше, но в первую очередь улучшилось настроение народа. Теперь моровая болезнь уже не всегда была смертным приговором: существовало лекарство против нее. Но больные продолжали умирать. Теана и ее помощники выбивались из сил, раздавая лекарство, но болезнь распространялась быстрее, чем они успевали протянуть очередному страждущему спасительное средство. А кроме болезни, были еще и вражеские полчища, которые не останавливались ни на мгновение, занимая одну местность за другой и захватывая все, что оказывалось у них на пути. Если так будет и дальше, жителям Всплывшего Мира придется сдаться.

Верховная Жрица вспомнила о Посвященной, которая была рядом с ней и которой она сама позволила уйти.

Теана старалась забыть о ней, изгнать ее из своей памяти и из своей жизни. Сирен, которая не желает принять свою судьбу, становится обычной девушкой. Но могла ли она убежать?

Иногда Теана говорила себе, что пути, которыми действует Тенаар, неисповедимы. Если Адхаре суждено встретиться с Разрушителем и спасти его, так или иначе, она это сделает. Этим она оправдывала себя за то, что позволила Адхаре ускользнуть, и старалась заглушить мучившие ее сомнения. Она устала, невероятно устала.

— Госпожа!

Теана обернулась и увидела одного из молодых жрецов, помогавших ей днем. Он изнемогал от усталости, и его что-то тревожило.

— Ты хорошо поработал, — улыбнулась ему Теана.

— Я всего лишь выполнял свой долг. У меня к вам важное дело. Я хотел бы поговорить с вами наедине.

Они перешли в маленький кабинет, примыкавший к галерее. Заря начала окрашивать небо на востоке в бледно-голубой цвет. Теана устало села и позволила себе тяжело вздохнуть. Она чувствовала, что предстоящий разговор будет неприятным.

— Я родом из Земли Ветра. Как вы знаете, эльфы почти полностью покорили мою родину, — начал молодой жрец.

Теана кивнула. Как Верховной Жрица, она участвовала в заседаниях Военного совета, который раз в месяц созывал король Калт, и поэтому хорошо знала положение на фронте.

— Недавно я встретил в приюте для зараженных моровой болезнью своего друга-солдата, которого давно не видел, он уже выздоравливал. Ему удалось бежать с территории, захваченной эльфами, его рассказ меня очень обеспокоил. Он сказал, что эльфы на захваченной территории совершают по ночам непонятные обряды, и просил меня объяснить, что эти обряды означают.

Теана выпрямилась и с тревогой спросила:

— Что за обряды?

— Эльфы установили в каждой деревне, которая находится под их властью, что-то вроде обелиска — небольшую геометрическую фигуру из металла с очень острой вершиной и треугольным основанием. Мой друг видел один такой обелиск в деревне, из которой убежал, и сказал, что слышал, что их поставили и в других населенных пунктах. Вокруг этих обелисков эльфы собираются по ночам.

— Ты можешь описать мне, что они там делают?

Юноша кивнул:

— В обряде обычно участвуют не больше трех эльфов. Один из них одет не как обычный штатский и не как солдат. Судя по тому, что мне сказал друг, это может быть жрец или кто-то вроде жреца. Они поют и молятся на своем языке, а потом выливают у подножия обелиска каплю какой-то жидкости, которую приносят в маленьком пузырьке, и в этот момент обелиск вспыхивает фиолетовым светом и гаснет.

Теана прикрыла глаза и стала перебирать в памяти обряды, которые знала, и те, о которых читала или слышала. Вероятнее всего, это лишь вознесение благодарственных молитв эльфов в честь завоевания новых земель. Однако обелиск имеет все признаки предмета, созданного, чтобы способствовать действию магических сил. Но зачем ставить такой предмет и освящать его подобным образом?

— Почему твой друг рассказал об этом тебе?

— Потому что это его встревожило и он захотел узнать у меня, что это значит. Он из народа, который потерял свою землю и видел, как она попала в руки врага. Я думаю, вы сможете понять меня, если скажу вам, что для нас страна, где мы родились, — это все. Когда родину вырвали из наших рук, у нас как будто вырвали кусок сердца из груди. Поэтому моему другу эта церемония показалась насилием. Он знает, что эльфы верят в Тенаара, только называют его Шеврар. Поэтому он решил, что я мог бы объяснить ему происхождение этих обрядов.

У Теаны по спине пробежал холодок.

— Я доложу об этих обрядах на ближайшем заседании Военного совета.

— Нельзя терять время. Эльфы уже владеют почти всей Землей Ветра.

— Чего ты боишься?

— Не знаю. Но если обелиски действительно магические, то это значит, что эльфы устанавливают в каждой захваченной деревне предметы неизвестной нам магии.