Марго поднялась с места и молча сурово разглядывала «Малыша».

Кто-то крикнул:

— Надо их уложить в постель!

Но в эту минуту Дельфин открыл глаза и обвел толпу восхищенным взглядом. На него со всех сторон посыпались вопросы. Их горячность слегка ошеломила его, тем более что он все еще был пьян.

— Как было? — лепетал он. — Маленький бочонок... Рыбы нет... Вот мы и взяли бочонок...

Дальше этого он не шел и только прибавлял к каждой фразе:

— Очень вкусно...

— Но что же там было, в вашем бочонке? — спрашивали его с ожесточением.

— Ах, я не знаю... Это было очень вкусно.

Коквилль буквально сгорал от любопытства. Все совали нос в лодку и сопели во всю мочь.

По единодушному мнению, пахло водкой, но какой — никто не знал.

Император, который хвалился, что пивал все, что только может пить человек, заявил: «Надо посмотреть», и с важным видом зачерпнул в пригоршню немного жидкости со дна лодки.

Толпа моментально притихла. Все ждали.

Но Император отхлебнул глоток и покачал головой, словно не вполне распробовав. Глотнул еще раз-другой, и на лице его появилось смущение, беспокойство, удивление.

Он был вынужден заявить:

— Не знаю... Вот потеха, право!.. Не будь морской воды, я, конечно, узнал бы... Честное слово, забавно!..

Все переглянулись. Их поразило то, в чем Император не рискнул сознаться даже себе самому.

Коквилльцы с уважением посматривали на пустой бочонок.

— Очень вкусно, — еще раз повторил Дельфин, словно издеваясь; потом, указав широким жестом на море, прибавил— Если вам хочется, там есть еще... Я видел... Маленькие бочонки... маленькие бочонки... маленькие бочонки...

Он как будто баюкал себя, повторяя эти слова нараспев, а сам кротко смотрел на Марго, которую только сейчас заметил.

Она в бешенстве замахнулась рукой, будто, собираясь дать ему пощечину.

Но он даже не мигнул и, с нежностью глядя на нее, ждал удара.

Аббат Радигэ, заинтригованный неведомым ему лакомством, тоже опустил палец на дно лодки и пососал его.

Но, так же как Император, только покачал головой: «Нет, нет, он совсем не знает, что это такое!.. Что-то очень странное».

Все сошлись на одном: бочонок, несомненно, с того судна, которое, попав в беду, подавало сигналы в воскресенье вечером.

Английские суда часто провозили в таком виде груз вин и водок в Гранпорт.

Постепенно день начал бледнеть, и народ мало-помалу разошелся.

Остался только Хвост. Он был весь во власти какой-то тайной мысли, терзавшей его.

Он остановился в последний раз послушать Дельфина, который, пока его уносили, все повторял своим певучим голосом:

— Маленькие бочонки... маленькие бочонки... маленькие бочонки.... Если хотите, там есть еще...

За ночь погода совершенно переменилась.

Когда на другой день Коквилль пробудился, солнце ярко светило, а море расстилалось без единой морщинки, как огромный кусок зеленого атласа.

Стояла осенняя жара.

Первым в деревне поднялся Хвост, еще весь под впечатлением ночных видений.

Вид у него был угрюмый. Он заявил, что надо все-таки удовлетворить г-на Мушеля, и немедленно вместе с Тюпэном и Бризмоттом ушел в море, не забыв пригрозить Марго, что пересчитает ей ребра, если она не будет вести себя как следует.

Когда «Зефир» выходил из бухты, «Кит» еще тяжело покачивался на своей стоянке, и рыбаки слегка потешались на его счет:

— Ну, а нынче, к примеру, шалишь!.. Пьянчужки спят мертвецким сном!

Как только «Зефир» вышел в открытое море, Хвост закинул сеть, затем отправился взглянуть на свои верши, похожие на обычные, только подлиннее. В них ловились преимущественно лангусты и барвена. Но, хотя море было спокойно, он тщетно осматривал их одну за другой: они были пусты. Только на дне последней, словно в насмешку, он нашел небольшую макрель и с яростью выбросил ее обратно в море. Прямо рок какой-то: по целым неделям рыба обходила Коквилль, и именно тогда, когда г-н Мушель выражал желание ее получить...

Час спустя Хвост вытянул сеть обратно, но в ней оказался только пучок водорослей. Хвост сжал кулаки и выругался.

На море царила безмятежная тишина; ленивое, сонное, оно раскинулось под синим небом, словно огромный парчовый покрое.

И это еще больше злило мэра.

«Зефир» скользил лениво и мягко, без малейшей качки.

Хвост еще раз закинул сеть и решил вернуться домой. После полудня надо еще раз заглянуть сюда, и он разразился грозными проклятьями по адресу господа бога и всех его святых.

Тем временем Рыжий, Фуасс и Дельфин продолжали спать. Их удалось поднять только к завтраку. Они ничего не помнили, но были уверены, что угостились чем-то необыкновенным и совершенно им неведомым.

После полудня все трое собрались у бухты. Теперь, когда они снова обрели здравый рассудок, Император сделал попытку расспросить их как следует.

— Может быть, это было похоже на водку с лакрицей? Или на подслащенный и пережженный ром?

Они говорили то да, то нет.

Судя по их ответам, Император заподозрил, что то была вишневая наливка, но поклясться, что это именно так, он бы не решился.

В тот день у Рыжего и его людей слишком еще болели бока, чтобы отправиться на рыбную ловлю. К тому же они узнали, что поутру Хвост напрасно выходил в море, и потому поговаривали, что осмотр верш следует отложить до завтра.

Все трое сидели на камнях, глядя на возраставший прилив. У них не разгибалась спина, вкус во рту был скверный и все время клонило ко сну.

Вдруг Дельфин очнулся. Он вскочил на камень и, устремив глаза вдаль, воскликнул:

— Взгляните-ка, хозяин!.. Вон туда!..

— Что там еще? — спросил Рыжий, потягиваясь.

— Бочонок.

Рыжий и Фуасс сразу очнулись и горящими глазами стали шарить вдоль горизонта.

— Где ты видишь, мальчуган? Где он, бочонок? — бормотал взволнованный хозяин.

— Там... налево!.. Вон та черная точка!

Но остальные ничего не видели.

Наконец у Рыжего вырвалось:

— Клянусь богом!

Он только теперь заметил бочонок — круглый, как иллюминатор, в прозрачной воде, под косыми лучами заходящего солнца.

И он бросился к лодке, а за ним Дельфин и Фуасс, которые бежали так, что пятками задевали себя по заду и камни катились у них из-под ног.

«Кит» уже вышел из бухты, когда весть о том, что в море показался бочонок, разнеслась по Коквиллю, Дети и женщины помчались к берегу с криком:

— Бочонок! Бочонок!

— Видите? Его несет течением к Гранпорту.

— Ах, да!.. Налево... бочонок... Идите же скорее!

И мужчины кубарем летели со своей скалы, дети катились колесом, а женщины, чтобы не отстать, подбирали на ходу юбки обеими руками.

Вскоре, как и накануне, вся деревня собралась на берегу.

Марго появилась на минуту и со всех ног кинулась к дому предупредить отца, спорившего с Императором по поводу какого-то протокола.

Наконец вышел и Хвост. Он был бледен и говорил полевому сторожу:

— Оставьте меня в покое! Это Рыжий насмех подослал вас ко мне. Ну, так он ничего не получит, увидите.

Заметив «Кита», который ушел уже на триста метров вперед и греб по направлению к черной точке, колыхавшейся вдали, Хвост разозлился еще больше. Он пихнул Тюпэна и Бризмотта в лодку и вышел из бухты, не переставая повторять:

— Нет, они его не получат! Сдохну, а не дам!

И вот перед коквилльцами предстало захватывающее зрелище яростного состязания между «Зефиром» и «Китом».

«Кит», заметив, что другая лодка покидает бухту,, понял опасность и начал убегать изо всех сил. Он ушел вперед на четыреста метров. Но шансы все же оставались неравными, так как «Зефир» был легче и быстроходнее.

Волнение на берегу достигло своей высшей точки. Маэ и Флоши, инстинктивно разделившись на две группы, страстно следили за перипетиями борьбы. Каждая стояла за свою лодку.

Вначале преимущество было на стороне «Кита».

Но когда «Зефир» изо всех сил устремился вперед, все увидели, что он мало-помалу нагоняет.