"Внемля зову жизни смутной",

Всё в окошко поминутно

На фонарь, да на аптеку

Он глядел… И человеков

Ждал, двенадцати числом...

Не пришли они. Облом.

Грустно стало Саше

Так, что помер даже.

VI.

Пальмиры Северной красоты

Хотел Иосиф обозреть и

Всё рвался сесть в бомбардировщик,

Поскольку сверху лучше видно.

Не допустили до полётов,

Поскольку бомж и тунеядец.

От огорченья он скончался

На берегах Пальмиры Южной...

      Мы живем их смертью, а они живут

      нашей смертью. (Гераклит)

Я талию стиха перехвачу

Изящной рифмой.

Неугомонный, вновь любовь кручу

С прелестной нимфой.

Калипсо… Не вернуться… Не вернуть…

Но внук Гермеса

И на Итаке смог сокрыть свой путь

От глаз Зевеса:

По северному входу, на заре,

Вошел в пещеру*…

Наяды! Мой божественный гарем! –

Хвала Гомеру!

___________________________________

*

Где заливу конец, длиннолистая есть там олива.

Возле оливы – пещера прелестная, полная мрака,

В ней – святилище нимф; наядами их называют...

... В пещере два входа.

Людям один только вход, обращенный на север, доступен...

Вход, обращенный на юг, – для бессмертных богов...

(Гомер. Одиссея, XIII 102-112, перевод В. В. Вересаева.)

Наш неспешный роман

Никогда не достигнет постели.

В этой части земли

Даже слово любовь не в чести.

Я богат и весьма,

Ты юна и, как водится – в теле.

Мы, конечно, смогли б...

Да не хочется, так что – прости...

Что-то тараканы в голове

Бузотёрят: им подай травы!

Слышь, Миневра, может – осоветь?

Много ль проку с этой головы?

То-то им несладко станет жить,

Если улечу с тобою в ночь...

Где тут Ловчий, в этом поле Ржи?!

Roll another Joint and bring some Scotch!

В ожиданьи трамвая

Смотрю на женщин,

Плывущих сквозь время

В роскошных авто, каретах и паланкинах…

Они

Кажутся себе тем неприступнее,

Чем круче кучер, позолота и прочие рюшечки,

Включая мускулистых нубийских носильщиков.

Забавно – во все века

Я люблю делать одно и то же:

Любить неприступных женщин.

Время, поэт!

Заставлять себя ждать – это невежливо…

Сквозь окно лимузина

Смотрю на женщин,

Бредущих сквозь время

Обочинами чужих денег и судеб…

Они

Кажутся себе тем доступнее,

Чем короче юбчонка и макияжнее личико.

Наколки и пирсинг повышают шанс быть замеченной.

Забавно – во все века

Я люблю делать одно и то же:

Влюбляться в доступных женщин.

Время, поэт!

Заставлять себя ждать – это невежливо…

Бывалочи, блудливый электрон

Слетит с орбиты голубком Пикассо,

И – ну: мечтать о дивном, новом мире,

Всеобщем царстве атомов без ядер,

И праве всех частиц на автономность;

Кричать, мы все тут – граждане Вселенной!..

Чистейший демократ, ядрёна вошь,

Поборник угнетённых мю-мезонов...

Я – не москвич,

Я – житель Под-московья,

Я – метровой.

Метрич.

Я – вне сословья:

Не домовой,

Не диггер или гном.

Там, под Москвой,

Мой дом, мой Метро-Ном.

Любовник тьмы,

Я – свет в конце тоннеля.

Спускайся,

Мы

Махнем по кружке эля.

Настоян в октябре,

Он чуть горчит.

Я думаю, тебя не огорчит,

Что Саймак пошутил,

И в рецептуре

Совсем нет мух…

В электричке «Петушки – Манхэттен»*

Копы-мусора с дубьём да скопом,

Да по струнам-ребрам, да галопом!

Хмель отбили, бля... But, left my hat on,

Всем назло – добрался автостопом.

Заложил вираж бутылкой джина:

Раж–кураж! Держись, Лолобриджида!

Разжигай костры – моё либидо

Прёт к тебе в пике неудержимом!

I`m a flat-hatter**, я торчу от видов

И красот посадочной площадки!

___________________________

* рок-поэма Сергея Миляева "Петушки-Манхэттен".

Доброй памяти Венечки.

** flat-hat авиац. слэнг: лихачествовать, вести самолёт на бреющем полёте с опасной беспечностью.

Как будто – жив, как будто – мертв:

Паденье – тоже вид полета,

И глубина дает надежду

Успеть закончить эту мысль...

Пел ей комар о любви. Был неправильно понят.

Разность культур, ясно дело. Причина всех бед.

Правозащитники тут же с прискорбьем припомнят

Друга всех мух, приглашенного к ней на обед.

Экая кварь, понимаешь, шалит на границах

Вод и земли. Распоясалась. Брюшком грозит.

Мирным козявкам не спится. Тревога на лицах:

Где ж этот цапель? Чего тормозит, паразит!

В одной остановке от рая,

В уютном местечке причинном,

Со временем в прятки играя,

Длят ангелы дни благочинно.

Домишки для быстроживущих

Теснятся в районе куличек

Без вида на райские кущи

(удобно для случек и стычек).

Я мысью сную между ними:

Я – вечный лифтёр мирозданья.

И даже Создатель не снимет

Меня с боевого заданья:

Ведь службу сизифову эту,

Толмач-перевозчик-посредник,

Под силу нести лишь поэту,

Что Триждысмегисту наследник.

Кошка учит свободе, собака – любви,

Воля ведома волку.

Вот звериная мудрость и к дому Богов

Путь прямой и короткий.

А заезжий факир, что смиренью учил,

Через это и помер...

Здесь рабы не нужны – византийская гниль

Хуже трупного яда!

Кто верует неистово,

Кто истово грешит,

А семь судебных приставов,

По ведомству души,

Присматривают пристально

За нами. До поры.

В их святцах всё расписано –

Кто царь, кто хрен с горы.

Эх, каб узнать заранее

Мне день того Суда…

Ан нет – молчит Писание

На мой вопрос «когда?»

Кум королю, отец солдатам,

Вершитель многих славных дел…

Кума ж талант сей крыла матом:

Не так одел, не так раздел.

"Уж больно, братец, ты покорный,

Ужель не сладишь с бабой вздорной?"

– Так вопрошали кумовья…

Он им ответствовал: "Друзья!

Когда б не лютые мегеры,

Что мутят наш спокойный быт,

Гневя сердца сверх всякой меры,

Ужели ворог был бы бит?!"