Просто у Гречкина высокий метаболизм — тоже, своего рода, кошмар, неумолимо сокращающий своему носителю жизнь.

Озорно блеснули стёклышки очков. Острый нос принюхался. Взмахнули руки-грабли.

— Вы тут всю ночь, что ли, заседали?! — Гречки отмахнулся от облака сигаретного дыма, висящего под потолком, как шпионящий за людьми НЛО, шагнул к окну, распахнул раму. — Хоть топор вешай!

Женя знала, что Гречкин равнодушно относится к табаку, и последний — всего лишний повод, чтобы открыть окно. Так Гречкину легче. Так он продлевает себе жизнь. Одновременно морозя коллег. Именно за это, кажется, его и погнали с прежнего места программиста в крупной IT-корпорации…

«И чего ему только ловить, с такой-то головой, в убогом мире непризнанных нейросетей?»

Женя подавленно улыбнулась.

— У нас что, траур? — Гречкин посмотрел сначала на Женю, потом на Целтина. — Босс, что происходит?

Целтин открыл было рот, но в этот момент снова грохнула входная дверь наполнив лабораторию посторонними звуками. Вновь прибывшие — Толик Гурьянов, по прозвищу Гиря, и Антон Запашный — даже не стали снимать курток.

— О, Женька, вы уже смотрите! — Гиря подскочил к ничего не понимающей Жене и выхватил у той из рук пульт от телика.

— Да чего случилось-то?! — уже просто негодовал Гречкин. — Я один, что ли, только в танке?..

— Нет, ты у нас в бомболюке. В бомболюке! — Антон кивнул Гурьянову. — Гиря, ну-ка, добавь децибел.

«В бомболюке?.. — Женя отошла, чтобы было удобнее смотреть на экран. — Или в бомбоубежище?»

Странные мысли тут же заслонились потоками льющейся из динамиков информации:

— По сообщениям Федерального Космического Агентства сегодняшней ночью были зафиксированы крупномасштабные вспышки в атмосфере Солнца. Продолжительность импульсной фазы вспышек, как правило, не превышает нескольких минут, а количество энергии, высвобождаемой за это время, может достигать миллиардов мегатонн в тротиловом эквиваленте. Однако вспышка, имевшая место быть этой ночью, буквально затмила умы многих учёных планеты Земля! Ей присвоен класс «икс двадцать восемь», что по состоянию на сегодняшнее число — четвёртое ноября две тысячи третьего года — является самой мощной вспышкой, зарегистрированной с момента начала наблюдений за тёмными пятнами в далёком тысяча девятьсот семьдесят шестом году… Плазменное облако, выброшенное во время вспышки в открытый космос, привело к возникновению мощной геомагнитной бури в атмосфере Земли. В то же время по каналам НАСА гуляют неподтверждённые данные, относительно того, что непосредственно измерить мощность вспышки не удалось — датчики орбитальных телескопов «зашкалили» на одиннадцать минут, не выдержав такой интенсивности. Как утверждают источники в Европейском Космическом Агентстве, речь идёт о вспышке, класса «икс сорок», или даже более мощной…

Гречкин присвистнул.

— Мне понятна суть измятости ваших рож.

Женя нервно улыбнулась — просто информации было слишком много. Не могло её истерзанное страхами, лекарством и кофеином сознание самоорганизовать весь этот сумбур в логическую ассоциативную сеть. Точнее гипотетически могла, только резерв сил был израсходован на другое. Причём уже давно.

Диктор продолжал внимать телесуфлёру:

— Только что получено очередное сообщение из Европейского Космического Агентства, цитирую: «Последствия вспышки: экстремальная магнитная буря класса «джи пять». Конец цитаты. Напоминаем, что в отличие от самих вспышек, геомагнитные бури могут иметь продолжительность от нескольких часов, до нескольких суток. Остаётся добавить: такие бури сильно влияют на здоровье и самочувствие людей. Раздел биофизики, изучающий влияние изменений активности Солнца, и вызываемых ею в земной магнитосфере возмущений на живые организмы, называется гелиобиологией. Острые споры вызвал в своё время вопрос о влиянии солнечной активности на возникновение несчастных случаев и факторы травматизма на транспорте и в производстве. На это впервые указал ещё в тысяча девятьсот двадцать восьмом году советский учёный, биофизик Александр Чижевский… Геомагнитная буря тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, также известная как «Событие Кэррингтона», была мощнейшей геомагнитной бурей за всю историю изучения магнитного поля Земли…

Хотя, собственно, дальше никто не слушал. Все уставились на забинтованную руку Жени, а сама Женя желал провалиться сквозь кафель и этажи… туда, куда её потянули несколькими часами ранее. Плевать!

— Так что случилось? — подал голос Антон. — Может объясните?

Толик, как по команде, отключил звук.

— Бог ты мой! — Гречкин уже нёсся к монитору, сметая на своём пути всех и вся. — Сергей Сергеевич!.. Но когда?.. Как?!

Целтин обернулся.

— Что там? — спросила Женя, выглядывая из-за спин коллег.

— Она выстроила ассоциативную память, — Антон оглянулся на друзей. — Точное подобие биологических синапсов. Я не вижу изъянов.

— Посмотри базы данных, — толкнул Гречкина в бок Толик.

Гречкин проворно застучал по клавишам.

— Это вообще нереально! Базы данных постоянно обновляются! Она учится сама… Вы продали душу дьяволу?! — Гречкин уставился на Женю. — Это невозможно за столь короткий срок! Это вообще нереально!.. Я не про дьявола. Кем была сделана текущая подборка?

Женя пожала плечами. Развернулась и медленно направилась к выходу.

— Женька, ты чего? — не понял Гиря.

— Пусть идёт, — кивнул Целтин. — У неё выдалась непростая ночь.

Женя аккуратно притворила за собой дверь «тамбура», села на стул и принялась всхлипывать.

Было страшно.

Потому что ничего не было понятно.

Только то, что её что-то вырвало из лап ночного ужаса. Для того, чтобы принять сигнал. А может быть, вырубить компьютер… Чего она так и не сделала.

Из лаборатории слышались крики возбуждённого открытием Толика:

— Гречкин, это же всё из-за вспышки! Проследи остаточный магнетизм. «След» должен был остаться, особенно при такой радиации!

— Да, и тут плевать на домены и сервера. По крайней мере, узнаем точку, — согласился Антон. — А там будет не сложно вычислить причастных.

— Поможет? — сухо спросил Целтин.

— Да, след есть, — тихо сказал Гречкин. — Но причастных ты там не найдёшь. Информация получена с Солнца.

Женя выдавила на ладонь ещё одну таблетку барбитала.

Рутгер Хайнц проснулся, как обычно, за пять минут до сигнала будильника. Сладко потянулся, предвкушая насыщенный событиями день. Сквозь приоткрытые жалюзи проникали лучи восходящего Солнца. Хотя не прикрывал жалюзи Рутгер вовсе ни из-за того, что любил понежиться в первозданной ванне; причина была совершенно иной — его пленила чёрная бездна ночи, наполненная ледяным сиянием звёзд. Почему так — он не знал. Хотя задумывался не раз и не два. Задумывался на протяжении всей своей жизни, которую посветил исследованию «тёмной материи».

Поначалу Хелен жаловалась — ей постоянно казалось, что из черноты на неё что-то смотрит. Именно ЧТО-ТО, но что именно — с мужем она не делилась. Рутгер не лез с расспросами. У всех нас свои «тараканы» в голове, и каждый из нас умудряется с ними сосуществовать на протяжении жизни. До тех самых пор, пока не отворяются врата безумия, и сознание не проваливается в обитель хаоса. Что там происходит — доподлинно неизвестно. Хотя Рутгер был уверен: ничего хорошего. А потому понимал: нужно спешить! Времени у него — в обрез. Уже почти под сорок, а они так и не сдвинулись с мёртвой точки. Но он обязательно успеет! Не сегодня, так завтра, ведь энергии теперь в два раза больше! Никуда не делся бозон Хиггса, а значит, дело осталось за малым. Просто ещё чуточку упорства и нескончаемой веры в материальное — и открытие придёт! А тогда он уже не будет не подготовленным. Всё человечество на Земле узнает суть вещей. И в этом случае, многое изменится. Всё изменится.

В гостиной послышались озорные крики. Потом топот по лестнице и вот уже рядом с ним валяется дочь Анна. Строит рожи, корчится, выходит из себя — кажется, сроду и не ложилась.