Майоров стоял ко мне спиной, но все равно понял, что вопрос обращен к нему и согласился.

– Точно! У меня руки не отвалятся. Если ваш гипноз выматывает, отдохните, я справлюсь.

У меня по коже побежали мурашки. Он за нас горой стоит, а я использую этого человека втемную. Неправильно это. Неважно, получит Майоров биоконнектор или нет, обязательно расскажу ему правду о том, как с ним поступил. Извинюсь. Использовать можно и нужно чужих, со своими так нельзя.

– Первый готов! – Марина, строго по плану, задержала одного из гулей, и тут же Кейси проломил ему череп, после чего вернулся в защитную стойку.

Молодец, не рискует. За минуту еще трое гулей были отправлены в нокаут, а вот с предпоследними двумя нам не повезло. Один из них визуально отличался от других – с болотно-зеленой кожей, мелкий, какой-то сухой. И очень подвижный. Когда Кейси попытался отшвырнуть его, зеленый как-то сумел избавиться от мышечного спазма, наведенного Мариной, и поднырнул под клюшку. Взмах костистым кулаком – наш хоккеист вскрикивает – и тут же мелкий гуль врезается головой ему в грудь, отбрасывая назад. А другой, воспользовавшись нашим замешательством, в длинном прыжке оказывается между мною и Мариной.

Дальше я не понял, что произошло – в глазах сверкнуло, острая боль пронзила голову. Вскрикнув, я отшатнулся, потерял равновесие. Сзади была стена, она помогла мне не свалиться, я просто упал на колени. В глазах немного прояснилось, и хотя лицо нестерпимо жгло, сквозь слезы боли я разглядел, как гуль бросается на Марину.

В этот момент клюшка, опустившись на голову зеленого, сломалась напополам, но и гулю не поздоровилось: череп его вмялся от удара. Наш хоккеист, взревев, прыгнул наперерез последнему гулю, который преследовал убегающую девушку. Ловко крутанув обломок клюшки, Майоров двумя руками вонзил острый слом в грудь монстра. Скорость, с которой тот бежал, и встречный удар сделали свое дело – оружие будто копье воткнулось между ребер. Гуль опрокинулся на спину, захлебнувшись звериным криком, и остался лежать неподвижно, раскинув корявые руки, с торчащим из груди обломком, будто короткой мачтой.

– Аххха! – выдохнул Майоров одновременно в восторге, и в изнеможении. Пошатнулся, но устоял на ногах – сил этот поединок у него отнял изрядно. Нагнувшись, он принялся осторожно ощупывать ногу. Лицо его при этом было, можно сказать, вдохновенным. Прямо фанатичный энтузиазм испытывает человек. Наверняка считает себя каким-нибудь боевым масоном, участником суперсекретного братства, которое уже века выполняет миссию борьбы с тайными силами, желающими уничтожить человечество. Он теперь настоящий смысл жизни обрел, и все потому, что я тогда наврал ему про покойную жену…

Марина, тяжело дыша, повернулась к нам, увидела меня и ахнула:

– Кир! Осторожно, не трогай!

Последние слова, судя по всему, относились к моей попытке пощупать лицо, которое продолжало жечь будто кислотой.

– У тебя зеленые раны… Не трогай!

– Зеленые? – удивленно переспросил хоккеист. – Не вижу ничего зеленого… Парня просто поцарапало.

Я все еще стоял на коленях, не очень-то соображая, что происходит. В голове помутилось, слабость расходилась по телу. В поле зрения появились системные сообщения про какой-то токсин и прочие неприятные вещи. Я заметил, как полоска жизни возле силуэта в интерфейсе начала уменьшаться, и пробормотал что-то – говорить внятно было тяжело, язык едва ворочался во рту.

Отведя мои руки от лица, Марина склонилась ко мне, и одновременно в чате быстро побежали строчки сообщения:

Наверное, на когтях какой-то яд. Что чувствуешь?

– Жжет… – прохрипел я. – И слабость.

Сейчас, только не шевелись…

Тут произошло что-то странное: возле девушки в воздухе запульсировали бирюзовые всполохи… и вдруг там возникла аптечка. Черт! У меня даже в голове на пару секунд прояснилось – ведь сколько раз видел подобное в играх, пусть и по-разному оформленное! Это был белый медицинский чемоданчик в 3D, с красным крестом на боку, он медленно вращался в воздухе возле головы Марины и светился, то разгораясь ярче, то угасая.

У тебя лицо в царапинах. Они горят зеленым, – пришло в чат. – Это сочетание игровой раны с реальным физическим подтверждением, я такое видела. Крипто-аптечка должна помочь на обоих уровнях.

Красная полоса жизни съеживалась все дальше, по моему силуэту в интерфейсе полз багровый цвет отравления. Лицо жгло нестерпимо, боль спазмами пульсировала в голове, расходилась по телу. Майорова я уже почти не видел, стены комнаты кренились, потолок будто заваливался мне на голову. Стоять теперь было трудно даже на коленях.

Марина что-то сделала, будто мазнула рукой по воздуху. После этого зрение мое совсем угасло, только светящаяся аптечка размытым белым пятном висела впереди.

…Мигнуло, и вдруг я ощутил эйфорию. Как будто у тебя мучительно ныл зуб, ты выпил сильное обезболивающее, и оно внезапно начало действовать. По контрасту с болевыми спазмами – просто рай! В глазах прояснилось, и я с удивлением обнаружил, что уже не стою на коленях, а лежу на боку. Упал и сам того не заметил. На корточках передо мной сидела Марина, хоккеист стоял в стороне.

– Ну как? – спросила она.

– Не знаю… ух! – я сел, ощущая прилив сил. – Черт, что ты сделала?

А ведь Майоров так и не понимает происходящее. И не поймет, если я начну городить чушь про виртуальные аптечки и системные сообщения о токсине, которые мне показала игра. Кстати, их уже нет, багровое пятно на моем силуэте съеживается, да и полоска жизни растет прямо на глазах.

Я выпрямился, Марина тоже. Она внимательно заглядывала мне в лицо.

Как ты? – возникло в чате.

Вот ведь досада – все еще не могу ответить ей там. Невзирая на ситуацию, я испытал раздражение от неполноценности своего доступа к функциям игрового интерфейса. Надо расти в уровнях, надо прокачиваться!

– Уже нормально, – произнес я, и собственный голос показался неожиданно звонким и сильным.

Я тебя не только подлечила, но и ввела тоник. Между прочим, очень редкая штука, и последний на тебя потратила, не пожалела – но зато теперь где-то час будешь живчик хоть куда.

Повернувшись, я сделал несколько шагов по комнате в одну сторону, в другую. Майоров и девушка наблюдали за мной. В голове у меня было так ясно, будто там солнце всходило, да и тело пришло в норму – ни боли, ни усталости. Я осторожно потрогал лицо, ощутил под пальцами четыре глубокие параллельные царапины на правой половине лба и скуле.

– Разукрасил он тебя, – заметил Майоров и, сморщившись, вновь потрогал колено.

– А ты как? – спросил я.

– Да нормально. Эта тварь меня только ударила, кулаком прямо по чашечке врезала, но не поцарапала даже. Похромаю маленько – и пройдет. Вот клюшку жалко.

Он с сожалением мотнул головой в сторону обломков своего оружия, один из которых валялся на полу, а второй торчал из груди лежащего навзничь гуля.

У меня снова мелькнула мысль, что это ведь человек. И он, и остальные пятеро, валяющиеся в комнате… Пусть и со сломанными мозгами, с исковерканной психикой, превращённые игрой в подземных монстров, которые, если верить Марине, уже никогда не смогли бы вернутся в человеческий облик, но все равно они – бывшие люди!

Отвернувшись от живых – или, вернее, мертвых – напоминаний о том, что мы трое теперь массовые убийцы, я подошел к столу с компьютером. Марина шагнула за мной.

Дублируя последнее системное сообщение, во весь экран светилась надпись с предупреждением, но стоило мне пошевелить мышкой, как вместо него снова появились условия задачи и три буквы, которые нужно было расположить в правильном порядке.

– Что ж, как я понимаю, знаки «равно» нам не подойдут, – глубокомысленно заявила Марина.

– Не подойдут, – подал сзади голос Майоров.

А меня в это время неожиданно посетил простой вопрос: почему космос? Почему ребус связан именно с ним? Просто случайность? Или, может быть, это подсказка, что «Крипта» все-таки создана чужим, неземным разумом? Вот бы сейчас обсудить это с Мариной… но увы, пока наш бравый хоккеист рядом, лучше отложить разговор.