— Для пирата вы слишком великодушны, сэр, — заметил пленник; пунш уже ударил ему в голову и развязал язык. — Могу ли я узнать, как вы поступите со мной и моими людьми?

— Те из вашей компании, кто захочет присоединиться к нам, будут зачислены в команду «Королевского охотника». Что касается вас, капитан, то вы вольны выбирать: остаться с нами или сойти на берег. Скажу вам прямо: я бы хотел иметь своим помощником такого человека, как вы. Мой квартирмейстер Дик Тейлор захотел стать капитаном на взятой у вас бригантине. Что ж, я не против. Если его изберут, пусть будет капитаном. Но кто станет его преемником здесь? Повторяю, на его месте я хотел бы видеть такого опытного моряка, как вы… Флетчер, налей джентльменам еще по одной.

— Извини меня, Билли, — проворчал квартирмейстер, — но твои слова меня удивляют. Неужели среди твоих старых корабельных товарищей нет ни одного, кто мог бы занять место первого помощника? Почему испытанным друзьям ты предпочитаешь первого встречного?

— Старпом должен быть хорошим моряком, Дик. Если ты перейдешь на бригантину, кто сможет заменить тебя? Пит? Он отличный штурман, но плохой организатор. Чарли? Лучшего бомбардира, чем он, мне не найти. Пол Янг? Что ж, он умеет командовать, но он не моряк. Бен Хэлси?

— Бен хочет перейти со мной на бригантину, — вставил квартирмейстер, почесывая шрам на шее. — Ты ведь не будешь возражать?

— Нет. Значит, и его кандидатура отпадает, — кивнул капитан.

— Не знаю, — пожал плечами Тейлор. — В конце концов, решать это не нам, а братве…

— Предлагаю выпить за здоровье короля Англии, — заявил вдруг штурман. — Разгонную!

— Отличное предложение! Чокнемся! — усмехнулся квартирмейстер и, обращаясь к пленнику, с загадочным выражением лица спросил: — Вы не откажетесь выпить с нами за здоровье короля?

— Почему бы нет, — ответил Джон Барни, поднимая чашу с пуншем.

— А кто настоящий король Англии?

Тейлор не сводил с пленника прищуренных глаз.

— Кто носит корону, тот и король.

— Так кто же?

— В настоящее время — Георг Первый…

— Собака! — квартирмейстер побагровел и выплеснул содержимое своей чаши в лицо Барни. — Ты хочешь пить за здоровье этого ганноверского ублюдка? Яков Третий — вот кто настоящий король Англии!

Барни медленно поставил свою чашу на стол, едва сдерживая клокотавшую в нем ярость. Затем, вынув из кармана платок, молча вытер лицо и шею. Он не знал, что симпатии многих морских разбойников были на стороне претендента из династии Стюартов, которого они объявили своим королем под именем Якова III.

Капитан пиратов покачал головой.

— Похоже, твои светские манеры дали трещину, Дик. Какое нам дело до того, кому присягал и служит этот человек?

— Все наши беды — от ганноверца, — проворчал Тейлор. — При королеве Анне я был корсаром и за несколько лет сумел добыть столько денег, что мне хватило на покупку собственного корабля. А потом пришел Георг, издал ворох дурных указов и прокламаций, и его крючкотворы из Адмиралтейства лишили меня всего, что я нажил честным путем в годы войны!

— Да, воцарение Георга принесло немало проблем тем, кто полюбил свободу и предпочитал устраивать свои дела, не считаясь со статьями Навигационного акта, — изрек Пит Хилтон. — Особенно невзлюбили его наши друзья на Нью-Провиденсе, куда он прислал губернатора и несколько военных кораблей.

— Не думаю, чтобы Яков был выпечен из лучшего теста, чем ганноверец, — высказал свое мнение капитан Брэдли, — но его обещания и призывы помогают ему вербовать себе сторонников даже в империи морских разбойников.

— Наши люди признают королем Англии Якова Третьего, — сказал квартирмейстер, — и если ты, Билли, хочешь завербовать этого… гм… специалиста, — он указал пальцем на пленника, — и рекомендовать его на место первого помощника, ему придется считаться с настроениями команды и переменить свои взгляды.

— Я не из тех людей, — промолвил Барни, — которые предпочитают держать нос по ветру, лишь бы не лавировать против ветра. Пиратское ремесло меня не прельщает, и я хочу заявить об этом прямо.

— Кто умеет держать нос по ветру, у того он не гуляет в карманах, — глубокомысленно заметил Хилтон.

— Капитан Барни излишне прямолинеен, — сказал вожак. — И слишком поспешен в своих оценках. Он забыл старую истину: чтобы узнать вкус плода, его надо сначала попробовать. Никто из присутствующих здесь не помышлял ранее о том, чтобы стать джентльменом удачи. Однако судьба распорядилась по-своему. Она собрала нас на борту этого судна, и мы стали жить здесь своей независимой плавучей республикой.

— Так выпьем за процветание нашей честной компании! — предложил бомбардир.

Данное предложение не встретило возражений со стороны присутствующих, и очередные порции ароматного пунша перекочевали из чаш в желудки пиратов и Джона Барни.

После короткой паузы, во время которой юнга наполнил чаши вином, Тейлор предложил последний тост:

— За успех нашего предприятия!

Барни не стал отказываться. Он не мог знать, о каком именно предприятии идет речь, и выпил вместе со всеми.

Было около полуночи, когда Чарлз Эванс попросил капитана выделить для пленника гамак.

— Пора баиньки, — сказал он с усталым видом, — а капитану Барни негде лечь.

Брэдли любезно разрешил пленнику покинуть каюту и устроиться у фальшборта на баке, где Боб Флетчер натянул для него гамак.

Начальник вахты и вахтенные матросы, находившиеся на верхней палубе, отнеслись к появлению Барни с плохо скрытой враждебностью, но тронуть его никто из них не посмел. Придерживая раненую руку, он кое-как улегся, закрыл глаза и вдруг почувствовал легкое головокружение. Очевидно, оно явилось следствием нервных перегрузок, значительной потери крови и алкогольных возлияний. Приоткрыв глаза, Барни повернул голову в сторону четырехоконного фонаря, укрепленного на фор-марсе, и попытался сконцентрировать на нем свое внимание. Вокруг светящегося пятна тут же образовалось огненное кольцо. Находясь в непрерывном движении, оно то расширялось, то сужалось, и Барни, не в силах более смотреть на эту странную игру света, снова закрыл глаза.

Чтобы побороть головокружение, он попробовал восстановить в памяти события минувшего вечера и первой половины ночи. Он вспомнил, как к борту его бригантины подошла лодка с двумя странными пассажирами, один из которых, возбужденный мужчина в летах, назвался губернатором острова; мужчину сопровождала молодая девушка, которую он представил своей дочерью. «Неужели они были теми, за кого себя выдавали?» — эта мысль настойчиво вертелась в воспаленном мозгу капитана Барни, казнившего себя за то, что он, не поверив их объяснениям, не внял их мольбам и не предпринял срочных мер по спасению судна. «Да нет, — тут же оправдывал он себя, — я вовремя отдал приказ открыть огонь по разбойникам. Если бы не измена Джима Флая и не трусость моих матросов, пиратская шлюпка покоилась бы сейчас на дне бухты».

Повернувшись лицом к борту, Барни начал прислушиваться к гулким и частым ударам сердца. Неожиданно, словно призрак из мрака, перед его затуманенным взором возник силуэт женщины в белом. Он всмотрелся в черты ее бледно-лилового лица и похолодел — лицо напоминало смеющуюся маску смерти. Дрожь пробежала по его телу. «Не за мной ли?» — подумал он, пытаясь перекреститься, но отяжелевшая рука отказывалась повиноваться.

Маска-фантом перестала скалить зубы, покрылась алой вуалью и через несколько секунд растворилась. На смену ей, однако, немедленно всплыл образ той самой молодой особы, которая была представлена ему как дочь губернатора. Она смотрела на Барни широко открытыми глазами, и в них читалась такая безысходность, такая печаль, что он невольно почувствовал себя единственным виновником ее несчастья.

— Я спасу вас, — прошептал Барни, и тут же в ответ услышал:

— Благодарю, капитан! Только сначала позвольте мне спасти вас.

Пленник вздрогнул и, повернувшись на голос, открыл глаза.

Рядом с ним стоял бомбардир Эванс, темная фигура которого резко выделялась на фоне марса-огня.