Ни одна женщина в мире не вызывала в нем столько страсти. Рядом с ней он каждое мгновение чувствовал себя мужчиной. Ему хотелось усадить ее на колени. Не так, как это сделал бы родитель, а так, как это делает сильный мужчина по отношению к женщине, которую он любит и защищает. Ему хотелось заботиться о ней, наслаждаться ее женской красотой и мягкостью.

Дебора удовлетворенно откинулась на спинку мягкого кожаного кресла. М-да. Таких результатов поиска она и сама не ожидала.

Этот ресторан, располагавшийся в одном из небоскребов Бристоля, всегда нравился Деборе своей откровенной роскошью. Именно здесь она собиралась отпраздновать свою помолвку с Людвигом Эшби. И с трудом сдерживалась, чтобы не начать рассылать приглашения прямо сейчас.

Впрочем, судя по тому, какой материал она нашла сегодня про славную малышку Николь, долго сдерживаться ей не придется.

Рыжая бедняжка живет в общежитии, перебиваясь с хлеба на воду? Ну-ну…

Дебора готова была расцеловать фотографию, подброшенную ей Интернетом. Красивый мужчина с властным изгибом бровей, рядом с ним рыжеволосая женщина, которая держит за руку зеленоглазую малышку в нарядном платьице. И подпись, которая стоит всего состояния Уайнфилдов. «Максимилиан Конноли, представитель консерваторов, муж, отец». Дебора почти мурлыкала от удовольствия:

Дебора закрыла ноутбук, счастливо потянулась.

И запомни, рыжая лгунья, жизнь всегда все ставит на свои места.

Уже завершая работу, запланированную на день, Людвиг решил на всякий случай заглянуть в свой почтовый ящик. Рабочую переписку на домене компании он добросовестно проверил еще утром, а вот на личную, как это всегда бывает, не хватило времени.

С любопытством скользнул взглядом по всплывающему окошку. Два письма. Может, это Николь на бегу черкнула пару строк? Они ведь обменялись электронными адресами. Нет, вот уже появилось уточнение. Одно — из фирмы, где он заказывал подарки для Николь. А второе — от Деборы. Интересно, они ведь виделись только вчера. Может, хочет снова, теперь уже искренне, извиниться за свое неадекватное поведение. Малышка Дебора. Ей, должно быть, не сладко приходилось одной в своем огромном Лондоне. Да еще эта сволочь Зигфрид. Как он только посмел ее предать! Людвиг решил, что в следующий уикэнд он обязательно отправится в Лондон, чтобы по-мужски поговорить с мерзавцем.

Жаль только, что Дебора не рассказала подробностей всего, что с ней произошло. Им так и не удалось поговорить перед отъездом. Точнее, Дебора предпочла гордо сидеть в своей комнате, а Людвиг сам подходить не стал. Он не ощущал за собой вины и принципиально не собирался принимать на себя ответственность за ее страдания.

И, как оказалось, правильно. Вот теперь она немного пришла в себя и сама пишет ему. Все-таки она молодчина. Сильная и честная.

Людвиг пробежал глазами письмо. Улыбка медленно сползла с его лица. Начал еще раз, пытаясь разглядеть смысл за злыми отрывистыми фразами Деборы. Письмо было очень коротким. Оно содержало странное указание с не менее странным пояснением. По словам Деборы, ему нужно было обязательно посмотреть воскресный выпуск какой-то газеты. Тогда он узнает много интересного про свою подружку. Заодно убедится в том, что бескорыстных рыжих девочек в наше время не существует.

Что за бред?! Первым порывом было немедленно позвонить Деборе и потребовать объяснений. Почему она вместо нормального дружеского письма шлет ему какие-то гадкие намеки? Но потом гнев немного утих. В конце концов, он все еще ее друг, названый брат и вообще разумный цивилизованный человек. Вначале нужно во всем спокойно разобраться, а уж потом заниматься выяснением отношений.

Все еще злясь на Дебору, но уже обретя способность здраво соображать, Людвиг набрал в поисковике название газеты. Просмотрел открывшуюся вкладку с воскресным номером. И, к своему облегчению, ничего не нашел. Вот теперь, пожалуй, настала пора расставить все точки над «i».

— Что? Ты рада меня слышать? А я тебя — нет. И я требую объяснений.

Дебора на мгновение сжалась. Никогда она еще не слышала из уст названого брата таких жестоких слов. Но она была умной девушкой, поэтому решила использовать свою слабость как свою силу. Пусть знает, что она испугалась.

— Людвиг, ты что?.. — Она позволила своему голосу задрожать, благо для этого нужно было просто расслабиться. — Не надо, пожалуйста… Прости меня, я боюсь за тебя. — М-да. Сейчас точнее было бы: я боюсь тебя. Дебора прерывисто вздохнула. — Не сердись, пожалуйста. Я, наверное, что-то не так сказала. Можно я тебе все объясню?

Людвиг молчал. Его переполняла смесь жалости и досады. Это был нечестный ход — наговорить ему гадостей про Николь, проманипулировать давней дружбой, а потом, вместо того чтобы спокойно нести ответственность за свои слова, взять и разреветься. Но положить сейчас трубку означало окончательно поставить крест на их дружбе.

— Объясняй, — вздохнул он.

— Правда? — Голос Деборы посветлел. — Людвиг, ты самый лучший мужчина на свете!

— Я самый лучший названый брат на свете, — поправил он. — Не уходи снова от ответа.

— А можно лично? — прощебетала Дебора. — Знаешь, я сегодня в Бристоле. По делам отца. И совершенно случайно сейчас рядом с твоим офисом. Знаешь, тут такая круглая многоэтажка…

— Я ничего не понимаю. Как это — совершенно случайно?

— Людвиг, пожалуйста… — проворковала Дебора, — ты же сам попросил объяснений.

— Жду. — Он раздраженно выключил телефон. Мотнул головой, пытаясь избавиться от мутного осадка, оставшегося после разговора. Как бы он хотел прямо сейчас бросить все и поехать к Николь. Скорее бы уж закончился этот день. Чтобы можно было снова упиваться нежностью ее губ, видеть ее полуприкрытые в истоме глаза. Как ты там, Николь?..

Прошло совсем немного времени — Людвиг даже не успел отослать ответ на второе письмо, — когда в приемной раздался знакомый высокий голос, едва приглушенный дверью его кабинета.

— И, пожалуйста, дорогуша, не забудьте — в мой кофе сахар не класть.

Добрая девушка Дебора, зовущая дорогушей Бетси, которая старше ее раза в два с половиной.

— Заходи, сестричка. И можно не стучать, — саркастически прокомментировал Людвиг, глядя, как по-хозяйски вплывает в его кабинет Дебора.

Она всегда была хороша, но сегодня явно сделала с собой что-то особенное: ее невозможно было не заметить, просто скользнуть равнодушным взглядом и больше никогда о ней не вспоминать. Роскошная грива светлых волос, мягко струящихся почти до пояса, стройная фигура в коротком облегающем алом платье с широким поясом и, как всегда, высокие каблуки, на которых она держится с уверенностью топ-модели.

— Людвиг?.. — Дебора одобрительно наблюдала за тем, как он на нее смотрит. Один — ноль, рыжая потаскушка!

— Ты прекрасно выглядишь. А зачем ты так нарядилась, собираясь на встречу со мной?

Он говорил возмутительно ровным голосом. Ни тебе хрипотцы возбуждения, ни подобающей в таком случае неловкости. И на макияж, над которым больше часа трудился самый именитый мастер Бристоля, посмотрел один раз странным взглядом и отвернулся.

— Людвиг? — снова спросила Дебора, и теперь в ее голосе было уже гораздо больше напряженности, чем в первый раз.

— Ты не ответила на мой вопрос, Дебора. Почему ты в последнее время так редко отвечаешь на мои вопросы? — Он сел за свой рабочий стол и изучающе смотрел в лицо Деборы.

— Людвиг, почему ты мне не веришь? — Дебора опустилась в кресло напротив него, заложила ногу за ногу — ни дать ни взять законодательница мод в прямом эфире «Светской хроники» со Стаффордом Бью.

— Я не верю тебе, Дебора, — начал он, хотя вопрос был явно риторическим, — потому что не понимаю, чего ты от меня хочешь. Для чего все эти наряды, двусмысленные взгляды?